Великий и Ужасный - 2 (СИ)
Это был Великий Чёс! Мы генералили Проспект со страшной силой, и горе всякому, кто пытался нам помешать.
В перерывах между матюгами на криворуких помощников и перетаскиванием тяжестей и забиванием гвоздей я вспоминал своего папеньку, из-за которого — в отличие от всех остальных детей, ждавших выходных после учебной недели — я в школьные годы с неким внутренним содроганием предвкушал субботу. Потому что субботнее утро означало Великий Чёс. Это как Великий Сракопад, только рукотворный. Генеральная уборка по сравнению с Великим Чёсом это как черная полоса по сравнению с Великим Сракопадом. Тогда, в детстве, каждую субботу летели на пол абы-как сложенные книги с полок, переворачивались коряво застеленные постели, отодвигались диваны с налепленными на задние стеночки жвачками, выдвигались ящики стола с накопленным за неделю бардаком… Вот это был настоящий эсхатологический кабздец! Наверное, батино духовное наследие перекочевало следом за мной и в мир Тверди, потому как теперь я был центром всего этого Великого Ордынского Чёса — бегал, орал, впрягался в тысячу дел сразу, мешал всем любителям поваландаться, покурить, потрендеть… У них, наверное, в глазах от меня рябило! Задолбать пару тысяч людей и нелюдей? Спросите меня как!
Трудотерапия — вот так это называется. Если на человека навалилась невыносимая тяжесть бытия — навалите на него еще и тяжкого адского физического труда, и, покончив с работой, он будет считать жизнь чуть более приемлемой и ощутит счастье, лишь коснувшись спиной жестких досок временного ложа из поддонов и закрыв на минуточку глаза!
А еще — ко мне время от времени продолжали подвозить самых тяжелых пострадавших, прямо в кузове пикапа, и я тут же, чуть ли не на коленке, лупил интуитивно-подходящие татау, стараясь не обслуживать больше троих-пятерых пациентов за раз. Конечно, эффект будет одноразовым — но и они Орде присягать поголовно не собирались!
В конце концов, у нас имелся медицинский центр Финардила Хьянди, а еще — что-то вроде медпункта на заднем дворе под навесами, где те из спасенных, кто обладал какими-никакими навыками в сфере лекарского дела, латали некритично пострадавший народ. Тут же были пристроены в качестве охранников и персонала кое-кто из наших: Витенька оказывал квалифицированную помощь при вывихах и переломах, а Эсси — психологическую и элементарную медицинскую: пластырь там приклеить, ранку обработать, палец бинтиком перевязать.
Я не знаю, магия это была или еще какие эльфийские примочки — но ей действительно удавалось привести в себя пребывающих в состоянии шока людей и нелюдей. Тех, кому не помогала трудотерапия. Она поила их одним из травяных отваров, которые источали горькие ароматы сразу из десяти разных чайников, о чем-то разговаривала, держала за руку — и отчаявшийся, совершенно потерявшийся человек как-то разом подбирался, светлел лицом, решительно хмурил брови — и находил себе занятие по силам. Помогало это и гномам, и даже — одному авалонскому и двум лесным эльфам, которые каким-то чудом оказались в наших пердях. А вот снага это и нахрен не нужно было — у орков не бывает депрессии или стрессов, потому что о будущем обыкновения переживать не имеют. Снага живут по ситуации, в моменте.
Может, дело было как раз в этих самых чаечках? Или — в комплексном подходе? В любом случае, многогранность таланта этой самой сударыни Эссириэ Ронья из лаэгримского клана Росомах впечатляла меня всё больше и больше. И, честно говоря, я был даже рад, когда в очередной раз, уже впотьмах, пробегая мимо с целой кипой строительного инструмента для бригады снага, занимавшейся расчисткой дороги к старому КПП, я услышал ее голос:
— Бабай! Заходи к нам, тут чай остался. Пора сделать перерыв!
— А что, народ больше не подвозят? — удивился я.
— Вроде бы всех, кто хотел — уже собрали. Часть своим ходом в Новый Город добираться решила, часть — отсидеться по квартирам… — задумчиво проговорила эльфийка. — Давай, отдохни. Загоняешь себя, снова на сутки отрубишься — а кому это надо?
— Ну, вольному — воля… — заставлять спасаться я точно никого не собирался, да и в словах ее был резон. — Так что — правда можно уже зайти и чаю попить?
— Ага! — энергично закивала девушка.
А Витенька замахал всеми руками и щупальцами:
— Подмени меня, Бабай! Я бы ванну принял, а то пересохло все, что можно и что нельзя! Выручай, подежурь тут, а? Отдохнешь заодно!
Рядом внезапно образовался Хуеморген, который выхватил у меня из рук совковые лопаты, кирки и ломы и сказал:
— Иди уже. Сядь, посиди, пусть ноги отдохнут. Электровеник гребаный. В печенках уже за сегодня у меня!
— И у меня! — пискнул какой-то незнакомый гоблиненок, восседающий с яблочным огрызком в руках на куче строительного мусора у самых ворот на задний двор Орды.
— А ну, цыц, мелочь! — шикнул на него я. — А чаю, пожалуй, я и вправду выпью. А твари что?
— Тварями Евгеньич со своими занимаются, нормально всё. Трех ухайдокали, больше не появлялись.
— А Зоотерика?
— Вывели зоотериков, чай иди пить! — гном натуральным образом пытался затолкать меня с улицы под навес на задний двор.
Я посопротивлялся еще немного для проформы, а потом посмотрел на Эсси, которая в который раз за сегодня ставила пузатый металлический чайник на полыхающую красными углями жаровню, глянул на довольно удобное на вид плетеное большое кресло и — пошел пить чай.
Если они сами, без ценных указаний сверху и моей суетологии не справятся — то никакой Орды у нас не получится. А хочется, чтобы получилась.
— Сбор номер пять! — сказала девушка, подавая мне глиняную кружку, исходящую паром. — Столистник, вечерница, заборник — растут в любом сквере, но в сочетании — удивительный эффект.
Я взял чашку у нее из рук, и наши пальцы соприкоснулись. Она посмотрела мне в глаза, и я задохнулся: как она это делает? Почему это так действует на меня?
— Выпьешь — и я сделаю тебе массаж, — не терпящим возражений тоном произнесла она. — Тебе это нужно.
А я и не собирался спорить: я просто охренел от такого предложения, вот и всё.
Глава 15
Большая политика
Не знаю, какой именно эффект должен был оказать на орочий организм тот травяной сбор, но растащило меня знатно. Кажется, каждая мышца моего тела расслабилась, мысли приобрели приятное вялое течение, и я даже не сопротивлялся, когда мягко, но настойчиво Эсси попросила меня переместиться в горизонтальное положение, на кушетку, где Витенька еще часом ранее вправлял суставы и собирал конструктор из человеческих костей — неинвазивными методами. Кушетка была жесткая, такое среднего удобства ложе из металлоконструкций и дерматина с тонкой поролоновой набивкой, но мне было уже пофиг. Не сломается — и ладно.
Я рухнул на него лицом вниз, и готов был вырубиться, но вдруг — девичьи руки ловко и решительно стянули с меня футболку, а потом голос эльфийки произнес:
— Расслабься.
Она села мне на бедра, запахло каким-то маслом с явным добавлением ароматических вытяжек, и я просто потерялся в этих сильных, но нежных прикосновениях. Коварная лаэгрим — она не зря подсунула мне этот чай! Кстати — очень вкусный, просто пьешь — и остановиться невозможно. Эликсир из сорняков? Ну да! Если бы не настой — я бы перевернулся на спину, взял бы ее за талию, и… И кто знает, что случилось бы дальше?
Но сейчас — подумать только! — сама мысль о том, чтобы предпринять какие-нибудь активные действия была мне противна. Да и ощущения от массажа были сами по себе прекрасны, чтобы прерывать его опрометчивой попыткой добиться чего-то большего и нарушить некую незримую связь, которая, кажется, между нами установилась.
— Знаешь что, Эсси… — пробормотал я, пытаясь сформулировать все эти мысли в какой-то более-менее понятный монолог, но был прерван.
— Знаю. Ты выпил пол чайника сбора номер пять, хотя я тебя предупреждала. Для среднестатистического лаэгрим в шоковом состоянии его в такой концентрации полагается до трети чашки. Тебе я дала чашку, которую, вместо того, чтобы пить маленькими глотками, ты залил в себя залпом. А потом, пока я отвернулась, ты присосался к чайнику. Было? Было! Организм у тебя крепкий, на уруков вообще мало что действует, так что два часа полежишь тут под одеялком, оно тебе только на пользу будет, — она продолжала разминать мне мышцы спины, шеи, трицепсы, акцентируя движениями пальцев и ладоней свои слова. — Но потом не жалей об упущенных возможностях — сам виноват!