Здравствуй, Мир! (СИ)
Нда уж, получается, чтобы составить себе более или менее адекватную картину, надо бы побывать в других городах и провести сравнительный анализ цен ещё и там. Без этого же, судить сложно.
Так, ладно, я снова отвлёкся. Итак: гостиница «Шипы и розы». Одна из лучших гостиниц города. Соответственно уровню, появляется уже и дресс-код. То есть, обросший, лохматый, грязный, в лохмотьях, вонючий, непромытый ты в неё уже не войдёшь. Не пустят. Или пустят, но это будет стоить солидной суммы денег: клиент ведь всегда прав. Но для того, чтобы иметь правоту клиента, клиентом надо стать, а одна ночь в этой гостинице серебряную монету стоит. И это ещё без питания и не самый роскошный номер. Иными словами, от одного серебряного только разговор начинается. А, чтобы завалиться в это заведение жестким зачуханом, но тебе всё равно открывали дверь и кланялись, ты должен иметь за душой состояние, начинающееся от тысячи золотых. И это опять же: разговор с этой суммы только начинается.
Так что, хороший душ, отпаривание в городской общественной бане и посещение парикмахерской после близкого общения с гулем, а эта тварь, напомню, ОЧЕНЬ вонючая, было необходимостью, а не выпендрёжем или попыткой «произвести впечатление».
Приведение себя в порядок и чистая свежая опрятная, пусть и простая одежда — это условие того, чтобы меня вообще пустили в эту гостиницу. Ведь я совершенно не уверен, что на мой счёт были оставлены «отдельные указания» работникам гостиницы.
В общем, выглядел я вполне прилично, когда переступил порог этого заведения. Лишних вопросов у «швейцара» возле дверей я не вызвал. У стойки же «ресепшена» уточнил, что иду в третий «номер». «Портье» кивнул мне, пропуская, тем самым показывая, что хоть какие-то распоряжения ему на мой счет были оставлены. Как минимум, что постоялец третьего «номера» гостей ждёт. Иначе, меня бы вежливо остановили и попросили подождать, пока посыльный сбегает на второй этаж и сообщит самому постояльцу о моём прибытии. После чего, либо тот спустится ко мне сам, либо через этого же посыльного передаст указание пропустить меня.
Здесь, пропустили сразу. Что автоматически означало, то, что указания уже отданы заранее.
Это не значило ничего, но всё же льстило. Ведь никому не нравится, когда его заставляют ждать.
Я поблагодарил «портье» — всё же, с возрастом начинаешь понимать некую сакраментальную правоту Грибоедовского Молчалина с его: «Мне завещал отец: Во-первых, угождать всем людям без изъятья — хозяину, где доведется жить, начальнику, с кем буду я служить, слуге его, который чистит платья, швейцару, дворнику, для избежанья зла, собаке дворника, чтоб ласкова была».
Оно, конечно, у фразы слишком смещён акцент именно в подхалимство и угодничество, но ведь смысл то у неё другой: везде работают и живут люди. На высоких должностях, на низких должностях, на совсем незначительных должностях, но везде люди. А каждый человек хочет к себе немножечко внимания. Каждый хочет уважения к себе. Каждому нравится, когда его ценят. «Доброе слово — оно и кошке приятно». И, входя в здание какой-то организации, совсем не сложно и не зазорно, тем более не станет ущербом твоей репутации, если ты подаришь приветственную улыбку и пару слов охраннику на входе, вахтёру на вахте, лифтёру в лифте, даже уборщице на этаже. С тебя не убудет, а человеку приятно. Человек уже немного иначе к тебе относится. Ты теперь для него — человек, а не «возможный источник неприятностей», как он по умолчанию рассматривает всех входящих и выходящих в здание через него.
А раз ты человек, то и общаться с тобой можно по-человечески, а не казёнными строчками уставов или инструкций. Человеку позволяется немножечко больше… С человеком и новостями поделятся, и совет дельный дадут, и, если уж очень надо, то и пропустят туда, куда вроде бы и не должны пропускать… Понятно, что в разумных пределах. Но, согласитесь, оно того стоит? Разве нет? По-человечески-то жить приятнее, чем по инструкции…
Второй этаж. Красный ковёр под ногами. Чистые, красивые лакированные двери с кованными номерами на них. Окна в коридоре. Зелень в горшках на подоконниках. Занавески на окнах. Приятное местечко.
Дверь с местной цифрой «три» на ней. Красивая кованная ручка.
Я постучал в дверь. Не дождался ответа. Взялся за ручку, повернул. Дверь оказалась не заперта. Я отворил дверь и заглянул внутрь.
Там, внутри, на стуле с резной деревянной спинкой, перед большим зеркалом, сидела и невозмутимо расчёсывала свои длинные прямые волосы девушка в легкомысленном голубом халатике.
— Заходи, Иван Дмитрич, чего стоишь. Не заперто, — обернувшись ко мне, сказала она, не оставив при этом своего занятия. Шифеева… Хм. И как я сразу-то не догадался?
— Привет, — поздоровался с ней, входя и аккуратно затворяя за собой дверь.
— Дверь запри. Душ свободен. Я жду тебя в постели, — сказала она, отворачиваясь обратно к зеркалу. Я хмыкнул: Альбина в своём репертуаре. Хотя, с другой стороны: действительно, к чему терять время на лишние расшаркивания, когда и так обоим известно, чего они друг от друга хотят. Да ещё и оба не против…
***
Глава 21
***
— «Сакура. Коноха», — прочитал я два слова на карточке Авантюриста Железного ранга, которую держал в свободной руке. Вторая была занята — она обнимала девушку, положившую голову на моё плечо. Мы оба были голые. Оба лежали в кровати. Наши тела не прикрывала даже лёгкая белая ткань простыни. Зачем? В комнате мы одни. Друг друга уже месяц как не стесняемся. В комнате комфортная. Так почему бы и нет? Мне нравится её тело. Ей, видимо, нравится моё.
— Какое… забавное сочетание, — прокомментировал я прочитанное. — И что, в этом мире действительно есть город с таким названием?
— Есть, — хихикнула девушка. — Мне знакомый рассказал. Этот город пару столетий назад один Герой переименовал, когда захватил во главе Имперских войск. Специально туда поехала, чтобы зарегистрироваться в Гильдии. Ради вот такой вот весёлой карточки.
— Но почему Сакура? — хмыкнул я. — Она ж блондинка?
— О? Наш информатик оказался анимешником? — захихикала девушка на моём плече.
— А что в этом такого? — положил карточку на тумбочку я, а освободившейся рукой почесал нос. — У меня очень много свободного времени и нет «вредных привычек», которыми можно было бы это время заполнить. Можно и анимэ посмотреть.
— Да ничего, — пожала плечами она. — Есть увлечения и более странные. Да и мне ли, анимешнице, осуждать? И, кстати, Сакура не блондинка. У неё розовые волосы. Как лепестки у цветущей сакуры.
— Вот оно как… Вообще-то, признаюсь: Нарика я не смотрел. Не смог пробиться через первые серии. Но читал кучу фанфиков по нему. Поэтому примерно представляю себе сюжет, но слабо могу визуализировать героев. Точнее… визуализировать могу, но их образы в моей голове не совпадают с образами из мультика… Кстати! — пришла мне в голову мысль. — А Каракуры в этом мире, случайно нет?
— Есть, — рассмеялась Альбина.
— Тот же Герой переименовал? — предположил я.
— Именно. Он много чего успел переименовать, пока на континенте развлекался. Сильный был парень… Юдзуми звали.
— Уж не тот ли Юдзуми, который Харуто? — удивился я. — Который по Щёрскому Лабиринту из одного входа в другой прошёл?
— Он самый. Всем миром его потом валили… — вздохнула Альбина.
— За что? — осторожно уточнил я.
— Официально: за то, что «обезумел и попытался уничтожить мир». Объявили Мировым Злом и даже специальный внеплановый Призыв Героев осуществили по его душу, — ответила она.
— А на самом деле?
— Да кто ж теперь знает, что там на самом деле было? Сколько лет прошло — историю уже раз двадцать переписать успели. Старые летописи сжечь, новые написать и опять сжечь. Чтобы опять написать…
— И опять сжечь, — закончил за неё я. — Всё, как положено. Всё, как у людей.
— Точно, — поудобнее устроилась на моём плече она.
— А почему Железный ранг? Разве в Гильдии можно повторно регистрироваться? — задал вопрос я через какое-то время.