Скверная жизнь дракона. Книга вторая (СИ)

— И не удивительно, — Сонтьяла показала на улицу. За последние часы количество разумных практически удвоилось. — Разумных вот сколько. Но нам повезло: в ратуше торговцев пропускают вне очереди, — девушка с довольной улыбкой гордо распрямила плечи и выпятила грудь.
— Вас следует поздравить с удачной сделкой? — дворф, приободрённый хорошими новостями, принялся разливать брагу по чаркам.
Как река, мягко струящаяся по своему руслу, так и наш разговор стал плавно течь по всевозможным темам. С рассказа про новую лошадь Брома, которую девушка ходила регистрировать — тема разговора перешла на объяснение правил выбора тягловых лошадей для повозок. Затем Сонтьяла поделилась знаниями о том, как правильно ухаживать за этими сильными и благородными созданиями. Говорила она в эти моменты как разумный, влюблённый в своё дело, видя в нём смысл жизни и засыпая грезя, как утром вновь приступит к работе. С искрой в глазах и лёгким придыханием такой разумный способен говорить о своём увлечении часами, ничего не замечая вокруг себя.
— Сонтьяла, откуда ты всё это знаешь? — я пристально посмотрел на девушку. — Хотя нет, плохой вопрос. Лучше так: как получилось, что ученица торговца питает любовь к лошадям, а не к удачным сделкам? И как ты вообще с Партом встретилась?
— А я не рассказывала?
— Я не помню, чтобы спрашивал.
Думая, собираясь с силами, борясь с собой, Сонтьяла всё же отважилась нарисовать историю своей жизни. О радостных и грустных моментах в воспоминаниях, что бережно хранило её сердце. О том времени, когда она жила вместе с семьёй на южном континенте.
Она рассказывала про отца, что растил единственного ребёнка в одиночку, когда мать скончалась от болезни на пятом году её жизни. Он работал конюхом на ферме и был увлечён своей работой настолько, что мог пропустить день рождения дочери, если одна из лошадей захворает. Он был человеком, что с малых лет привил дочери любовь к этим созданиям. И он пожертвовал собой ради спасения лошадей, когда в конюшне случился пожар.
Сколько бы владелец фермы ни искал виновных, как бы он отчаянно не пытался скинуть вину на её отца, и тем самым переложив бремя ответственности на Сонтьялу — у него ничего не вышло. Судьи, насколько бы они ни были продажными, не могли закрыть глаза на факт самопожертвования мужчины. Им пришлось защитить пятнадцатилетнюю девушку. Может быть в том пожаре, зная гнусную натуру помещика, отец спасал именно свою дочь? Этот вопрос останется без ответа, но суд обязал владельца фермы выплатить компенсацию сироте.
Недолго думая Сонтьяла, боясь за свою жизнь, оформила себя как взрослого человека, продала дом, собрала все деньги и поплыла сюда, на северный континент. С момента смерти отца её жизнь затянулась серым туманом: дни сливались в один, казалось бессмысленность существования готова раздавить её.
Но в один прекрасный день краски окружающего мира вернулись, она смогла дышать полной грудью и прямо смотреть вдаль. Сонтьяла обрела мечту — иметь свою конюшню и разводить там лошадей. Но, как и любая мечта, она требовала денег на своё исполнение. Огромную сумму. Долго, скрупулёзно вникала девушка во все возможные нюансы своей мечты и сложности путей её достижения — будто бы Сонтьяла была не юной девушкой, а познавшим тяготы жизни старцем.
Она решилась стать торговцем. Но ни в одну из торговых лиг её, безродную оборванку с улицы, даже на место перекладывателя бумаги непросто бы не взяли — ей бы не позволили к крыльцу близко подойти. Единственное, что оставалось — вступить в гильдию свободных торговцев. Что она и сделала, сдав экзамен, заплатив пошлину и получив класс «Ученик торговца».
И два года после этого мыкалась с разными караванами по городам в качестве кухарки и служанки, лишь бы хоть кто-то взял её в обучение. Но всё было тщетно: после нескольких переездов караван распадался, и она вновь оставалась одна, ища новый как голодный и слепой щенок ищет свою маму. Даже уличные торговцы отказывались брать её в ученики и посылали прочь: они не могли себе позволить собственноручно вырастить конкурента, который обречёт их же семьи на голодную смерть.
 
Но боги берегли её и в город тот приехал новый караван. Парт, заметивший в этой затюканной девчонке потенциал, взял к себе в ученицы. Она не поверила его словам, но караванщик оформил ученичество в тот же день. И взялся её учить. Все три друга взялись за её обучение. Она плакала несколько дней. Даже когда выехала с ними из города, она продолжала плакать и не скрывала своего счастья. Через год она провела первую сделку на покупку товара. А ещё через год состоялась первая сделка по продаже, и она улучшила класс до подмастерья торговца.
Когда до её двадцатилетия оставалось три месяца, караван прибыл в Инлийск. Где она впервые узнала, что существует Кта’сат, который не только уступит своему рабу место в телеге, но и наймёт носильщика, чтобы тот дотащил раба к каравану — а не бросит в переулке с перерезанным горлом. Спустя почти год судьба вновь свела её с этим разумным. И познакомила с дворфом, что сидел рядом и пытался удержать в себе подступающие слёзы.
— Вот я слушал тебя и понял, что теперь у меня на одно желание больше. Хочу я, лет через десять рассказывать всем, что пил с одного кувшина с величайшей торговкой на континенте ещё тогда, когда она была зелёной соплячкой! Да благословят тебя боги и исполнят твою мечту: ты заслужила это, — Оглаф залпом осушил чарку.
— Спасибо. Мне приятны твои слова. Спасибо, — Сонтьяла мило улыбнулась дворфу, но её взгляд говорил о лёгкой грусти.
— Я тоже желаю тебе удачи, — я решил поддержать дворфа своим тостом. — Но выпить я хочу не за тебя, а за твоего отца. Ведь именно он подарил тебе то, чего многие лишены — цель в жизни. Ту самую мечту, к которой ты идёшь. Тот огонь в груди, что согревал тебя и не позволял впасть в отчаяние — это не что иное, как твой отец. За твоего отца и память о нём, что живёт в тебе и пусть боги благословят этот огонь и не позволят ему угаснуть!
Девушка попыталась выдавить из себя улыбку, но смогла лишь низко опустить голову. Её загорелые плечи задрожали, а на штаны, скрывавшие под собой крепкие бёдра, беззвучно падали маленькие капельки прозрачной солёной жидкости. Дворф кивнул и запрокинул голову к небу.
Минут через пять смуглянка прекратила всхлипывать и сильно удивилась, не увидев Оглафа. Пришлось придумать историю про то, что он вспомнил о каких-то делах, оплатил счёт и растворился в толпе. Не хотелось говорить, что этот бахвалящийся воин не смог выдержать женских слёз и оставил меня одного разбираться с рыдающей девушкой. А уходя, он сам часто моргал.
Отпив браги, Сонтьяла успокоилась. Но было видно, что она чувствовала себя не в своей тарелке. Напрягая красноречие, я всё же смог вернуть разговору непринуждённое русло, хоть и пришлось прибегнуть к грязной тактике: к восхищению её знаниям о лошадях и комплиментам её навыкам торговца. Обсуждая различные торговые хитрости, мы не заметили, как на улице начало темнеть.
— Спасибо за вечер, Ликус, — лицо девушки украсила мягкая, даже немного озорная улыбка. — Мне повезло встретить вас двоих: у меня было свободное время, и я действительно не знала, чем заняться.
— И тебе спасибо Сонтьяла, что составила компанию двум одиноким разумным.
— Сола, — коротко проговорила Сонтьяла, кончики её ушей были похожи на лепестки мака.
— Что?
— Друзья называют меня Солой. Мы через многое прошли, поэтому я хочу считать тебя другом.
— Конечно, можешь считать меня своим другом. Спасибо за это. Береги себя, Сола.
— И ты береги себя.
Я кивнул и уже было хотел уйти. Но девушка продолжила:
— Ликус! Если вдруг понадобится со мной связаться… — смуглянка на секунду замялась, подбирая слова. — Вдруг нужна будет помощь торговца, или ещё что: то оставь сообщение в гильдии на имя Отэро Сонтьяла. Я обязательно отвечу!
— Ты будешь первой, кому я всенепременнейше напишу. Но чувствую я, что мы ещё не раз встретимся. Береги себя. И удачи с будущим экзаменом.