Одержимость ненавистного оборотня
Немного успокоившись, брат вождя заставил себя вернуться к повседневным обязанностям. Все–таки сегодня его первоочередная задача – проследить за приготовлениями к грядущей вакханалии.
Женщины племени суетливо мельтешили туда–сюда под жарким полуденным солнцем, стряпая, до блеска начищая посуду для сервировки столов, готовя традиционные оранжевые скатерти. Глупые людоедки! Даже занятые делом улучают минутку пошушукаться: дескать, брат альфы–то в монахи собрался, или вообще извращенец. Все потому, что Тет усиленно сторонился общеплеменных оргий.
Им не понять. Секс ради развлечения, удовлетворения похоти – сродни охоте на человека. Пережиток диких времен, когда каны мало отличались от зверей. Безумно хотелось надеяться, что единение тел и душ доступно людоедам, так же как и смертным. И в женщине можно увидеть родное и близкое существо, не просто самку, годную для рождения потомства и ухода за мужчиной.
Закончив с подготовкой к пиршеству, людоедки кинулись «вылизывать» овальную площадку в самом центре квартала, легко вмещавшую несколько сот человек. Ритуалы, гуляния, обряды чаще всего проходили здесь или возле коттеджей Тарелла и Тета, высившихся неподалеку.
Каны не жалели места, не теснились – размеры их «владений» поражали многих гостей. «Хоть Олимпиады проводи!» – восхитился один полицейский. Даже редким деревьям и кустарникам, рискнувшим вырасти рядом с домами, доставалось из–за вечной любви хозяев к просторам. Яркие свидетели тому – обломанные ветки и вырванные с корнем поросли, валявшиеся среди бурьяна и редкой травы – единственных жителей гигантских полисадников, окружавших каждое жилище.
Тет невольно восхитился тем, как Индира – почти точная копия Тарелла в женском обличье – подобно заправскому генералу распоряжалась предпраздничной кутерьмой. Ее платье–халат из грубой льняной ткани не скрывало игру мощных мускулов. Не каждый воин племени мог похвастаться подобными. Не удивительно, что в свои сорок лет замуж Индира так и не вышла. В общине она вроде домохозяйки… Устраивала пиршества, обряды, заведуя абсолютно всем – от кулинарии до подготовки к торжествам.
Однако сколько ни пытался Тет отвлечься на созерцание, упрямые мысли вернулись к обряду посвящения юных людоедов в мужчины. Парнишкам предстояло спариться с настоящей… пантерой. Разумеется, в зверином обличье… После чего начинался, так называемый, «пир тела». Свободные мужчины выбирали себе любую женщину ниже сословием, а если пожелают – то и нескольких. И покрывали их столько раз, сколько захотят и осилят.
Тет не раз сталкивался с неподдельным удивлением других рас, прослышавших, что людоеды делятся на знать и плебеев. Впрочем, они просто не знали, что ничего цивилизованного в этом делении не было и в помине. Канами благородных кровей считались семьи тех, кто убивал в бою больше врагов. В мирное время засчитывались охотничьи трофеи. Звери, разумеется. Официально считалось, якобы людоеды больше не загоняют человека… Любой, «случайно–нарочно» заглянувший в поселение служитель закона, должен наглядно в этом убедиться. Воины и охотники приносили головы противников, либо добычи, вожаку в мешке. Демонстрировали народу, высыпая на зеленую траву, как яблоки из корзины. В детстве Тет восхищался этим зрелищем. Думалось, оно показывает величие племени, силу и непобедимость. Со временем, вид катящихся по земле голов с белесыми глазами и жуткими одутловатыми чертами, порождал иные чувства и ассоциации. Мерзко, отвратительно, тошнотворно. Наименее удачливые людоеды, как и семьи, где на сегодня нет молодых мужчин – объявлялись чернью.
Ясно как божий день – Тарелл, по обыкновению, будет демонстрировать народу мужскую силу. За ночь вожак с легкостью покрывал с десяток женщин. И многие из «праздничных любовниц» альфы получали наслаждение от жесткого секса. Для них, плебеек, это казалось подарком судьбы.
– Можно к тебе? – Стелла, одна красивейших девушек племени, робко подошла к Тету.
Люди сочли бы ее чересчур рослой и мускулистой. Однако если отбросить представления смертных о прелести хрупких женщин, Стелла выглядела весьма привлекательно. Восточные черты лица, раскосые карие глаза и чувственные губы очень украшали людоедку, немного широковатый нос почти не портил. Коротко стриженные иссиня–черные волосы курчавились вокруг миловидного личика. Фигура Стеллы не отличалась классическими пропорциями, при которых талия заметно уже бедер. Но длинные стройные ноги так и притягивали взгляд. В легком облегающем трикотажном платье, людоедка выглядела по–домашнему уютно.
– Хочешь, чтобы опять прикрыл? – мелькнула догадка.
– Да, – кивнула Стелла.
– Знаешь ведь – Тарелл разозлится, – Тет невольно вздохнул.
– Ну не могу я присутствовать на празднике. Другая встреча, – мило пожала плечами людоедка.
– На его месте я бы выбрал менее заметное время, – покачал головой Тет.
– Ты знаешь, почему он выбрал именно это время, – твердо заявила Стелла.
– Знаю, в этом весь он. Ну ладно, что–нибудь придумаю…
– Спасибо! – людоедка грациозно подскочила к брату вождя и чмокнула в щеку.
Вздох вырвался из груди. Тарелл не особо любил Стеллу. К тому же, девушка – дочь знаменитого воина, значит, высокородные каны не имеют права покрыть ее. В общем, альфа вряд ли сильно расстроится из–за отсутствия Стеллы на предстоящем гулянии. Но ему уж точно не понравится, что людоедка пренебрегает праздником, испокон веков считавшимся важным и символичным.
Опять придется лгать…
В прошлый раз Тет пустил в ход слезную историю о тяжелой болезни начальника Стеллы. Мол, бедолага полный сирота – ни родных, ни близких, вот девушка и согласилась помочь. Тарелл иронично высказался по поводу подвига «доброй самаритянки». И вопрос сняли с повестки дня.
Сегодня… что же сказать сегодня?
Не успел Тет придумать стоящую отговорку, на пороге возникла тяжеловесная фигура Тарелла. Удивительно! Вождь умудрялся появляться именно тогда, когда меньше всего ждешь. Возможно, в этом и заключался пресловутый инстинкт охотника. Если кто–то скрытничал, либо происходило такое, что однозначно пришлось бы Тареллу не по нутру, он немедленно оказывался в самой гуще событий.
Альфа, как всегда, облачился в мешковатые белые льняные брюки.
Размашистая походка вожака демонстрировала грацию хищника, лениво прогуливавшегося после сытного обеда и хорошего сна. Но кому как не Тету знать, насколько эта неспешность обманчива. В любой момент брат может превратиться в дикую черную кошку и стремительно разорвать на части добычу, как и всякого, вызвавшего ярость.
– Что опять нужно от тебя Стелле? – Тарелл умел зацепиться за главное.
– Хочет пойти на обследование по поводу недавнего недомогания, – выдал Тет первое, пришедшее на ум.
– Недомогания? – густая бровь вождя поползла к виску. – Это серьезно? Нам нужны здоровые самки.
– Не думаю, что серьезно, но именно помятуя, о том, что канам требуется хороший приплод, решила все же провериться.
– Вернется к празднику? – опять в самый центр мишени.
Поразительно! Как вообще от Тарелла удается хоть что–то утаить?
– Не уверен. Говорит, в клинике очереди.
– А чего ей вздумалось пойти туда именно сегодня? – кажется, вождь начал злиться – в голосе мелькнули металлические нотки, брови слились на переносице в одну сплошную линию.
– Это очень хорошая больница для двуликих, и принимает только по записи.
Выдерживая допросы брата не раз и не два, Тет навострился так беспардонно врать, что временами сам себе удивлялся. Дезинформация лилась рекой, словно ничего естественней и быть не могло.
Неприятно! Ненавистно! Противно! Да, иначе нельзя. Но до чего же стыдно!
Кому как не ближайшему родственнику понимать все плюсы и минусы Тарелла! Как и то, что корни их отнюдь не в характере или природной склонности, а в воспитании будущего вождя канов.
Благодаря уникальной физиологии людоедов, альфа царствовал, как правило, лет до ста двадцати – ста тридцати. Хотя и это не предел. В отличие от остальных оборотней, до ста тридцати – ста пятидесяти лет людоеды и медведи оставались молодыми и сильными, выглядели на тридцать пять, в худшем случае – на сорок.