Клуб Мертвых
Одним словом, или Бридуан отложил свои планы, или Мальгаше действительно решился умерить свое любопытство, но только Кастиньо больше никто не беспокоил, и он мирно продолжал свою патриархальную жизнь.
Ворота были постоянно заперты, а маленькая дверь в стене не привлекала ничьего внимания, так как днем она никогда не отворялась.
Теперь возвратимся в сад, где Кастиньо (так как, без сомнения, это был он) уносил на плечах безжизненное тело Марсиаля.
В ту минуту, как он подошел к дому, дверь его отворилась и показалась женщина со свечой, пламя которой она тщательно закрывала рукой от ветра.
— Ну что, Пьер? — спросила она вполголоса. — Что там?
— Разбуди Пьерро и приготовь комнату на первом этаже. У нас больной.
— Боже мой! Бедный!
— Ба!.Мы немало их видели! Через два часа он совсем оправится. Ну же, Мишелина, приготовь постель. Где Пьерро?
— Здесь, отец, — отвечал молодой звучный голос.
— Ты, Пьерро, — быстрее ветра к номеру пять!
— Понял, отец!
— Не через ворота! Перелезай через стену. Кто знает, может быть, есть любопытные. Отдашь это письмо ему. Если его нет дома, вели слуге немедленно отыскать его.
Пьерро взял у отца конверт из траурной бумаги и, цепляясь за неровности стены, перемахнул ее и помчался по улице.
Марсиаль был перенесен в дом. Мишелина хлопотала около него, стараясь устроить как можно удобнее.
Погружение в воду было так непродолжительно, что симптомов удушья не наблюдалось. Был просто обморок, вызванный, вероятно, ударом о воду.
Кроме того, Кастиньо, засучив рукава, усердно занимался растиранием, которое воскресило бы и мертвого. Через четверть часа Марсиаль вздохнул, потом открыл глаза и огляделся вокруг
— Где я? — прошептал он.
— У друзей, — ответил Кастиньо.
— У меня нет друзей, — вздохнул молодой человек.
— Не надо говорить такое. Честные и мужественные сердца есть повсюду, и часто там, где их менее всего ожидают найти.
Марсиаль попытался было приподняться, но силы его оставили, и он тяжело упал на постель.
— Да, я припоминаю теперь, — сказал он, проводя рукой по лбу. — Я хотел умереть.
— И не умерли! Ба! Это часто случается!
— Значит, вы меня спасли?
— Я? И не думал!
— Однако, я уверен…
— Что попробовали холодной воды? Это точно.
— Но кто же спас меня?
— Вероятно, водолаз. На набережной бегает уйма собак! заметил со смехом Кастиньо.
Марсиаль взглянул на старика. Глубоко запавшие глаза и худое лицо светились добротой и честностью. Марсиаль понял, что имеет дело не с врагом.
— Расскажите мне, что случилось, прошу вас, — сказал он.
— Милостивый государь, — ответил с чувством собственного достоинства Кастиньо, — солдат не может изменить своей присяге.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я солдат в том смысле, что у меня есть начальники. Мне сказали:«Вот молодой человек, который хотел напиться бульону. Позаботьтесь о нем и возвратите его нам в добром здравии». Я позабочусь о вас. Это все. Больше я ничего не знаю. Да и не желаю знать. Довольствуйтесь этим.
— Разве вам здесь плохо? — спросила жена Кастиньо.
Марсиаль печально улыбнулся.
— Я не имею права жаловаться… Меня спасли… хотели оказать мне услугу… Поэтому я должен только благодарить вас и тех начальников, о которых вы говорите…
— Добавлю,— сказал поспешно Кастиньо, — что от вас требуют только одного: отдохнуть, уснуть, если можете…
— Будьте уверены, что как только мне позволят силы, я тут же избавлю вас от своего присутствия.
— Вот как!… Впрочем, это меня не касается. Если пожелаете уйдете, но пока речь не об этом… Ваши глаза сами закрываются. Спите же… Спокойной ночи!…
И Марсиаль, истощенный и измученный, немедленно уснул. Кастиньо и его жена оставались еше некоторое время возле него.
— Э! Мой старый Ламалу, — сказала жена вполголоса. — Тут опять скрывается какое-нибудь таинственное дело.
— Ах, если бы знать! — отвечал так же тихо старый Пьер (да-да, под именем Кастиньо скрывался бывший тюремщик Большой Башни)… Когда она мне сказала: «Возьми этого молодого человека»… Боже мой! Я все еще надеюсь, что увижу малютку…
— А ты уверен, что это не он?
— Она бы мне это сказала… Боже мой! Что-то теперь с ним? Не найдем ли мы его, как и этого, готового к самоубийству?…
— Не говори так, Пьер!… Я уверена, что госпожа маркиза найдет своего Жака.
— Дай-то Бог!
В эту минуту снаружи послышался слабый продолжительный свист.
— Это, должно быть, номер пятый, — заметил Ламалу.
Он поспешно вышел и, подойдя к знакомой нам маленькой двери, ударил в нее три раза с расстановкой, а затем два раза подряд. Снаружи ему отвечали одним ударом.
Тогда дверь отворилась, и на пороге показался Арман де Бернэ.
— Что случилось? — спросил он тихо.
— Есть утопленник.
— Ведите меня к нему.
Вслед за Пьером Арман осторожно вошел в комнату, где спал Марсиаль, и склонился над ним.
Вдруг он вздрогнул и выпрямился.
— Кто это? — спросил он.
— Я не знаю, госпожа маркиза привезла его сегодня в своей карете.
— Как его зовут?
— Не знаю.
Арман снова склонился над Марсиалем.
— Какое странное сходство! — прошептал он. — Пусть он спит! Когда проснется, дайте ему немного поесть.
— Вам известно, что на утро назначено собрание?
— Я остаюсь здесь.
Арман еще раз взглянул на Марсиаля и прошептал:
— Нет, подобное чудо невозможно. Эту тайну нужно раскрыть.
Дав Ламалу и его жене последние наставления, он вышел в соседнюю комнату и бросился на постель.
7
ТРАУРНЫЙ ЗАЛ
Солнце только что взошло. В воздухе стало теплее, ветер утих и наступила оттепель. Елисейские поля были еще совершенно пусты. Вдруг со стороны площади показался быстро мчавшийся кабриолет, которым правил мужчина, закутанный в шубу. Экипаж вдруг остановился на Аллее Вдов. Человек в шубе вышел из него, бросил вожжи груму и зашагал по лабиринту аллей, о которых мы говорили. Он подошел к дому, где жил Ламалу, обогнул садовую стену, остановился у калитки и громко, протяжно свистнул. Он ждал недолго и, постучавшись известным образом, вошел вовнутрь. В ту минуту, как он исчез, от стены медленно отделилась тень, бывшая до сих пор незаметной.
— Эге! Старина Бридуан! — прошептала тень. — Кажется, ты накрыл птичку в гнезде! — Он зло рассмеялся.
— То-то Волки порадуются!
Затем он осторожно подобрался к таинственной двери.
— Да, — продолжал он. — Вот что значит иметь терпение!
В то время, как он говорил это, новый стук колес заставил его насторожить уши. Экипаж остановился почти в том же месте, где и первый. Бридуан, одетый в дрянную блузу, казалось, не особенно заботился о своем костюме. Он растянулся на земле и прижался к стене так, что его скрывала падавшая от нее тень. Второй посетитель исполнил те же формальности, что и первый. Дверь отворилась, и он исчез.
— Двое! — пробормотал Бридуан,отползая прочь от двери.
Потом он встал на ноги.
— Ну, — продолжал он свой монолог, — посмотрим, надо ли пытаться узнать побольше…
Пока он обдумывал этот вопрос, стук колес раздался снова. На этот раз приехало двое.
— М-да, — проговорил Бридуан, — я совсем не прочь свернуть шею старику, но теперь там слишком много народу, и меня могут принять еще хуже, чем в первый раз. Что же, подождем!
Приняв это благоразумное решение, Бридуан поправил шапку и поплелся по унылой дороге. Оставим его с его планами и, не подвергаясь той опасности, которой он боялся, войдем снова в дом Ламалу-Кастиньо.
Этот двухэтажный особняк с мансардой, бывший ранее частью роскошной усадьбы, еще хранил печать былого величия. Поднявшись на несколько ступенек, вы входите в довольно большую переднюю. Конечно, для жилища бывшего тюремщика, каким был Ламалу, этот дом имел слишком удобный и роскошный вид, который невольно вызывал удивление. Дубовые резные двери из передней ведут в комнаты, меблированные в строгом стиле. Стены задрапированы плотными обоями. Дорогие картины французской и итальянской школы, тяжелые люстры. Но меблировка одной из них повергла бы в удивление непосвященного. Мы уже сказали, что начало рассветать и, несмотря на туман, первые лучи света проникали в окна. Но в эту комнату свету неоткуда было проникнуть. Все стены от потолка до пола были обтянуты черной траурной материей, украшенной серебром. Потолок был также черного цвета, и с него спускались серебряные лампы, слабо освещая комнату. Казалось, что эта комната была громадной гробницей, и из темных углов ее каждую минуту могли появиться какие-нибудь фантастические видения.