Банкир
Валентин не успел ополовинить высокую глиняную кружку , как возле бровки тротуара резко затормозил спортивный "Мерседес" ярко оранжевого цвета и Витька выскочил из салона. За шесть лет - вовсе не изменился. Всё такой же гриб боровичок, курносый, веселый с поводом и без повода, и в той же блатной кепке, в которой улетал из Москвы.
Он влетел в зал, подскочил к Валентину и молча, крепко обнял его за плечи. На прозрачных глазах Витьки блеснула слеза - он всегда был изрядно сентиментален. Сказал дрогнувшим голосом.
- Валя, я тебя не отпущу. Ты будешь жить здесь.
- Буду, буду. Возьми пива, о делах поговорим здесь.
- Да перестань! Моя Линда своя в доску! При ней можно обсуждать даже планы убийства канцлера Германии! Едем, она уже стол готовит.
Поехали.
Тонкая и хрупкая Линда категорически не соответствовала представлению Валентина о немецких женщинах. Со своей смуглой кожей она была бы похожа на осетинку, черкешенку, если б маленькую головку не венчала копна золотистых волос. И такая же, как у мужа, постоянная веселая и беспричинная улыбка на лице.
Изрядные странности были и в трехкомнатных апартаментах Витьки. Ничего немецкого! Никаких признаков чуждого быта, просто московская квартира где-нибудь в Замоскворечье. Валентин решил, что Линда пошла на такой интерьер только из горячей любви к своему славянскому супругу.
Уселись за стол, который был накрыт то ли под тяжелый завтрак, то ли под легкий обед. Возбужденный, как жеребенок на заре, Пономарев разлил по рюмкам родную водочку "Столичную", выпили за встречу и он сказал.
- Ну, кто будет первым давать отчет за прожитые года - ты или я?
- Ты. Я гость.
- О кей. Жизнь моя была бы здесь тоскливым кошмаром, если б не Линда. Работаю на фирме её папаши, начальником сбыта продукции, производим бытовые приборы.
- Это я знаю.
- Правильно, я тебе говорил по телефону. Общаюсь только с кругом своих - русских и евреев. Немцы нас избегают. Относятся к нам сравнительно сносно, поскольку терпеть не могут турков, югославов и сербов. Про албанцев и говорить нечего. Существование монотонное и скучное, поскольку для русского человека здесь чересчур много "орднунга", то бишь - порядка. Настоящая жизнь только в период отпуска, когда вырываемся в Париж, Лондон или куда-нибудь к морю. Дети растут и лопочут на двух языках, немецком и русском. Линду я тоже обучил ругаться матом. Вот, пожалуй, и всё.
Линда, уже в белом шелковом плаще, сказала от дверей по-русски.
- Я иду на работа.
- Иди и скажи отцу, что я взял за свой счет отпуск на три дня. Брат приехал.
- Хорошо. - ответила она с чем и исчезла.
- Что тебе ещё сказать, Валя. Жизнь здесь сравнительно спокойная, сытая, но без огонька. Вертеться тоже приходится. К примеру, за продуктами Линда ездит на другой конец города - там дешевле. Сему Лагутина помнишь?
- Туманно.
- Ага. Этот работы не ищет, языка не учит, дни проводит на диване и в пивных, живет на социальное пособие. Квартиру ему оплачивают, пособия хватает в целом, но трясется каждый день, поскольку эту подачку всё время грозятся урезать. Давай о себе.
- Я создал банк. Под именем "Паук"
- Банк?! Врешь! Такое стало возможным?!
- Не следишь, что у нас происходит. И приехал я к тебе, чтоб предложить участвовать в одной афере.
- Настоящей афере?! - глазенки Витьки разгорелись и он окончательно стал прежним.
Валентин неторопливо и обстоятельно изложил другу всю суть дела. Витька, как и прежде, всё схватывал на лету и тут же, безоговорочно, согласился со скользким предложением старого друга. Лишь спросил осторожно.
- Валя, но я персонально буду иметь с этого дела какой-то гешефт?
- Конечно. Положенный процент от суммы сделки.
- Шикарно! На открытие подставной фирмы уйдет недели три. Местные чиновники трудятся в замедленно, педантичном ритме. У твоего калмыка я якобы куплю партию бараньих шкур на указанную сумму. Твою валюту прокачаю через свою фирму и переброшу в Бельгию, а потом в какую-нибудь офшорную зону, в банк, где она и исчезнет, словно потонет. Это уже дело техники.
На обсуждение техники ушло ещё часа два, на чем, собственно говоря дела Валентина в Германии закончились и можно было возвращаться домой. Но куда там! У Виктора уже был составлен план культурных мероприятий по коварным соблазнам друга к жизни на Западе и он заявил.
- Сегодняшний день посвятим тому, что обойдем все пивные Мюнхена. А завтра поутру, на трезвую голову, сядем на машину и дерганем в Париж! Устроим шикарное путешествие по Франции! Бон вояж!
- Как это - в Париж?
- Так ведь у тебя виза шенгенская? Вот и прорвемся! Здесь ведь уже ликвидированы границы. Если у тебя есть деньги, заскочим в Монако и сможешь поиграть там в знаменитых казино. Если Линда за нами не увяжется, то я тебе подсуну подругу. Немка. Настоящая Брунгильда из саги о Нибелунгах. Врубаешься о чем речь?
- Врубаюсь - безнадежно ответил Валентин, безудержная энергия друга подавляла его с детства.
- Париж - это Париж! - ликовал Витька. - Немецкие города, по правде сказать, скучны до того, что скулы сводит.. А из Парижа мы дерганем в Мадрид! Оттуда в Марсель и на пароходе - в Венецию! Кто не был в Венеции, тот ни хрена в жизни не видел, Валя!
Валентин ответил тоскливо.
- Витька, у меня нет такого времени на туризм. Банк надо на ноги покрепче ставить. Мы ещё только родились, а на нас уже наехали, понимаешь?
- Тогда - только Париж. Суток для беглого осмотра хватит.
Валентин тяжело вздохнул и - согласился. С незначительной поправкой.
- Но в Мюнхене я хочу посмотреть ту пивную, откуда Адольф Гитлер начал свой путч.
Витька засмеялся.
- Валя! В Германии после войны было ликвидировано ВСЁ связанное с памятью о бесноватом фюрере! Никаких следов его пребывания не осталось! Нацистскую партию ликвидировали, а что касается коммунистов, приняли прекрасный закон "О профессиях" Знаешь в чем дело?
- Нет.
- Когда местные коммунисты с финансовой подпиткой СССР начали было набирать силу, то немцы справедливо решили - если эту партию объявить так же вне закона, то она в глазах населения попадет в разряд "мучеников", что опасно. И приняли закон, по которому, если ты хочешь быть коммунистом ради бога! Ходи на митинги, выступай и плати взносы. Но! Но тогда ты не имеешь права работать в государственных учреждениях, быть учителем и даже воспитательницей детского сада! И это сработало, коммунистическое движение, практически, сошло на "нет", не смотря на то, что советские коммунисты помогали немецким очень щедро. Как и другим своим товарищам по партии во всем мире. Понял, на кого мы работали в юности.