Вестники Осады

– И чего же они хотят?
– Неясно, – сержант вновь взмахнул рукой, когда они поднялись на стены. – Посмотрите, господин.
Тифон опустил древко Жнеца на стены и прищурился, глядя на толпу людей, видных у края лесов. Они собрались на краю грунтовой дороги, ведущей обратно к цивилизации. Те, кто заметили его, замерли, словно животные перед взглядом свирепого хищника. Ветер донёс до Тифона отголоски шёпота, он увидел, как люди собрались вместе, о чём-то переговариваясь. Один из них поднял передатчик и что-то в него сказал.
Стоявший рядом сержант опустил болтер.
– Господин… пришло сообщение от вокс-башни. Гражданские ответили на наше предупреждение. Они сказали, что не уйдут… – Гвардеец Смерти странно поглядел на своего командира. – Пока им не дадут поговорить с… кем-то по имени Тиф.
Среди деревьев Вастобаль казался изумрудным призраком.
Леса были такими же густыми, как на Калибане, высокие и стройные стволы стояли рядами, нарушаемыми лишь звериными тропами, да временами вырубкой. Свет дня не проникал сквозь густые листья, и Тёмный Ангел мог перебегать из одной тени в другую, едва тревожа подлесок даже в громоздком силовом доспехе и развевающемся тёмно-зелёном плаще.
В одиночку и соблюдая режим вокс-молчания, капитан легко смог раствориться среди деревьев, ставших его союзником. Когда он прошёл через установленные на периметре Гвардейцами Смерти датчики, то ощутил в сердце тревогу. Барбарусцы вели себя так, словно Зарамунд был территорией врага, а их лагерь – захваченной землёй, а не данным союзниками убежищем.
За дыхательной решёткой шлема губы Вастобаля скривились. С каждым шагом его подозрения укреплялись.
Через несколько часов пути он заметил колонну гражданских. Скрываясь из виду, капитан следил, как люди идут по тропе к лагерю Гвардейцев Смерти, слушал, как они болтают и поют, наблюдал. Смертные были счастливы, но Тёмный Ангел не мог понять почему. В колонне шли представители всех феодальных сословий планеты, странные зарамундцы, которые вели себя так, словно пришли на празднество или на великий фестиваль. Оживлённо, но при этом как ни странно серьёзно. Вастобаль задумался, что объяснило бы такое…
Паломничество?
Отчасти из любопытства, а отчасти потому, что люди привлекли бы внимание любых наблюдателей, капитан следовал за ними всю дорогу, не попадаясь на глаза, пока, наконец, они не остановились поодаль от ворот ремонтного лагеря. Себе же он нашёл укрытие в опустевшем стволе упавшего дерева, после чего поглядел через целеуказатели оптических систем шлема на железные стены, ища слабые места. Вастобаль рассчитывал дождаться ночи, чтобы тайно пробраться в лагерь как можно глубже и посмотреть, чем же там на самом деле занимаются барбарусцы. Не станут же они ничего скрывать, если будут думать, что их не видит кто-то чужой?
Но едва Тёмный Ангел занял положение, как зашипела пневматика и ворота начали открываться, разойдясь достаточно хорошо, чтобы через них мог выйти воин в терминаторских доспехах. Броня была такой же, как та, которую Вастобаль видел на гололите, а огромная коса в руках развеивала любые сомнения о том, кто же это был.
Первый капитан Тифон. Вастобаль замер, его рука опустилась на рукоять покоящегося в ножнах полуторного меча. Мог ли Гвардеец Смерти знать о нём? Тёмный Ангел был наслышан о боевой доблести Тифона, знал и грязные слухи о том, что тот был псайкером, что казалось немыслимым в свете ненависти примарха Гвардии Смерти к мыслеведьмам. Вспомнив, чему его учили, Вастобаль замедлил свой пульс, желая слиться с лесом, чтобы стать невидимым даже для сверхъестественных чувств, если такие были у Тифона.
Похоже, что этого было достаточно. Первый капитан подошёл к гражданским… к этим склонившимся перед ним паломникам, навис над ними, обратив на них всё своё внимание.
Вастобаль перевёл свои авточувства на максимум и прислушался, пытаясь разобрать слова.
Каласу Тифону был хорошо знаком взгляд, с которым на ему подобных глядели обычные люди. Во всех без исключения случаях на их лицах проявлялся страх. Его оттенок менялся в зависимости от обстоятельств, но они всегда боялись его, казавшегося им воплощением войны в стальных доспехах.
 
Но не сейчас. Эти люди не боялись, напротив, они глядели на него с чем-то похожим на обожание, словно он пришёл, чтобы принести им спасение. Поддавшись странному побуждению, Тифон снял шлем, чтобы посмотреть им в глаза, но улыбки на лицах людей лишь стали шире. Они перешёптывались, кивали.
Так, словно знали Гвардейца Смерти.
– Кто вы и чего вам надо? – процедил Тифон, дав волю раздражению.
– Мы пришли, чтобы увидеть тебя… – заговорила суровая старая женщина, вёдшая себя так, словно всю жизнь была главой семьи. Она показала на него. – Ах, и это стоило долгого пути, да? – спросила она у остальных, согласно кивнувших. – Ты здесь, как нам и обещали.
– Я вас не знаю, – сердито добавил Тифон, рассерженный её поведением и не ослабевающим чувством, что-то не так. – Это военная база, вам здесь не место. Возвращайтесь в свои дома.
– Мы покинули их. Время пришло. Твоё прибытие стало знамением.
– Если вы не уйдёте сами, то мы заставим вас, – Гвардеец Смерти свирепо посмотрел на неё, покачав головой. – И не будем сдерживать себя.
Но женщина лишь улыбнулась ему, словно блудному сыну, и показала рукой на воздух.
– Мы все слышали шелест крыльев, – слова старухи заставили Тифона умолкнуть. – Сверкающих, чёрных, серебристых. Как и ты. Мы все обрели дары, – она закатала рукав, открыв руку, тонкую, как птичья лапа, и потемневшую морщинистую кожу, похожую на дублёную шкуру. – Без них я бы умерла от опухоли, а так расцвела.
Тифон моргнул, увидев, как между ними пролетела жужжащая муха. На краю зрения он увидел ещё больше насекомых, танцующих в лучах света, пробивающихся через деревья. Чёрные мошки кружились словно живой дым. Она показала ему тыльную сторону предплечья, и там были нарывы, такие же как у него на затылке. Они были у других незнакомцев, у кого-то на виду, а другие расстегнули одежду, чтобы показать их на груди или же горле. Тусклые желтеющие знаки, тройные нарывы. Такие же. Точно такие же.
– Дедушка вернул меня к жизни. Он рассказывал нам о тебе, великий владыка Тиф. Наш чемпион.
– Меня зовут Тифон, – поправил её первый капитан. – Калас Тифон.
– Ну, это пока, – небрежно ответила она. – Всё растёт и меняется, есть смерть, есть перерождение…
Женщина прикоснулась к его наручу, водя тонкими как паучьи лапы пальцами по металлу, и он посмотрел вниз. Она выводила линии, изображающие три пересекающихся круга.
Тифон был в замешательстве. Ещё в детстве он чувствовал, что за гранью его восприятия двигаются великие создания, словно бы видел волны, поднимаемые плавающими под поверхностью океана невидимыми левиафанами. Со временем Калас овладел своими способностями, даже начал использовать их на службе легиона, пока примарх не наложил строгий запрет на все подобные занятия.
Первый капитан никогда не сомневался, что эти создания повлияли на его жизнь, но никогда прежде он не встречал тех, кто тоже ощутил их прикосновения. Даже Эреб со всеми его речами и знамениями не казался Тифону таким близким, как эти незнакомцы. Воздух наполнился странным и сильным запахом, одновременно резким и сладким, словно цветы расцвели на гниющей плоти.
– Ты видишь, – сказала женщина, и глаза её заблестели от слёз. – Да, конечно. Не можешь не видеть, не так ли? Мы так долго ждали тебя, мой господин. Никем не чтимые, но спасаемые от болезней вновь и вновь… ради этого часа, – она кивнула, и, приглядевшись, Тифон увидел на шее и лице следы разорванных кровяных сосудов. – Время пришло.
 
То же самое он увидел, когда посмотрел на других. Запавшие лица людей, которые давно должны были умереть, но вместо смерти застыли в состоянии нежизни. С его глаз словно на мгновение спала пелена, первый капитан увидел истинную суть зарамундцев. Живые, которым судьбой была уготована смерть, но которые застыли на полпути из-за тех же болезней, которые их погубили.