Выпускной бал в чистилище
– Что ж, наверное, это тебе покажется странным… но я твоя внучка, – смущенно проговорила Мэгги, понимая, как нелепо звучат эти слова.
Но разве в снах нас не поджидают самые разные нелепости? Она вдруг испытала то же странное чувство, которое уже посещало ее сегодня, когда она сидела рядом с Джонни в машине своего прадеда: словно что-то тянуло ее за собой. Она попробовала сопротивляться. Она никогда не встречалась со своей бабушкой. Ей хотелось остаться, и, едва необычное ощущение, охватившее ее, чуть ослабло, она снова заговорила:
– Я тоже живу в этом доме… но в совершенно другое время.
На этот раз брови Лиззи взмыли вверх и исчезли под аккуратной челкой. Чувство, что Мэгги что-то тянет, усилилось, и она поняла, что не сможет долго бороться с ним. Все же она попыталась удержаться хотя бы на миг.
– Мою маму звали Дженис… и она твоя дочь.
Невидимая рука тащила Мэгги прочь все сильнее, все требовательнее. Мэгги резко вдохнула и попыталась высвободиться из невидимых цепких пальцев.
– Мэгги? – Лиззи протянула к ней ладошку. – Я теперь почти не вижу тебя. А ты можешь еще остаться? Совсем ненадолго? Мне надоело играть с Джейми. Он ведь просто игрушка.
Мэгги тоже едва различала Лиззи. Комната сжалась, и Мэгги, так же как в прошлый раз, вдруг скользнула прочь, а мир, где жила Лиззи, в мгновение ока погас вдали.
* * *Сначала она решила, что ее зовет папа, что это он упрашивает ее умоляющим голосом. Ей хотелось его увидеть. Хотелось, чтобы ее обнимали, чтобы ей радовались. Она вырвалась из черноты, в которой плыла. Голос звал ее к себе. Она охотно отправилась ему навстречу. Значит, она может теперь оказаться с ними… с мамой и папой. И с Джонни. Пусть только Джонни там тоже будет.
Но это был не папа, а Гас. Она перестала бороться с чернотой. Она любит Гаса, но Гас живет в мире, где Джонни больше нет. В мире, где ей теперь тоже не хочется жить. И все же она очутилась слишком близко – так близко, что расслышала слова, которые ей говорил Гас.
– Вы нужны ему, мисс Маргарет, – настойчиво повторял Гас. – Вы ему очень нужны. Он побывал в аду и вернулся обратно, чтобы быть с вами. И теперь вам нужно проснуться. Вам нужно проснуться, мисс Маргарет.
Она слышала эти слова снова и снова. Гас говорит ей, что Джонни… жив? Джонни здесь? Сделав неимоверное усилие, Мэгги открыла глаза.
– Где он? – прохрипела она.
В горле саднило так, будто его потерли наждачной бумагой. Боль пронизывала все тело. Мэгги вздрогнула, закрыла глаза, но тут же снова открыла их и взглянула на Гаса. В тот же миг вокруг поднялась суета, послышалось пиканье каких-то приборов, к кровати подбежали врач и две медсестры. Пациентка пришла в себя. Мэгги пришлось вытерпеть всю подобающую случаю возню, ощупывания, уколы и расспросы. Она старалась как можно меньше двигаться и говорить.
Айрин ворвалась в палату и бросилась к кровати Мэгги. По ее щекам текли слезы. Шада впустили чуть позже, но велели стоять у двери. Он молча глядел на Мэгги, в его карих глазах читалось облегчение, смягчавшее его черты, а губы складывались в едва заметную улыбку. Мэгги попыталась улыбнуться ему в ответ, но губы у нее пересохли, и вместо улыбки вышла гримаса. Тогда она чуть приподняла пальцы левой руки и поприветствовала друга. Ей показалось, будто что-то дернуло ее за руку: на тыльной стороне ладони была закреплена игла капельницы. Тогда она вспомнила свой сон. Во сне она была рядом с Джонни, но он ее не замечал. Он управлял машиной отца Айрин. От него так чудесно пахло, он был до боли настоящим. Этот сон не походил ни на один из ее прежних снов.
– Мы дадим тебе отдохнуть, дорогая. Я вижу, что ты еще не совсем очнулась.
Мэгги вдруг осознала, что к ней обращается Айрин, что Айрин уже несколько минут с ней разговаривает. Она с виноватым видом взглянула на тетушку. Шад кивнул от двери в знак прощания. Айрин и Гас двинулись к выходу.
– Гас! – скрипучим шепотом позвала Мэгги.
Старик остановился.
– Идите. Я скоро, – произнес он.
Когда Шад и Айрин вышли и дверь палаты захлопнулась, Гас повернулся к Мэгги.
– Джонни, – выговорила Мэгги и вопросительно посмотрела на него.
– Он здесь, в одной из соседних палат. Поправляется после огнестрельного ранения. Он уже почти выздоровел. Не знаю, удастся ли мне отвезти вас к нему… но я попытаюсь. У него есть сестра… она ухаживает за ним. Ума не приложу, что она сказала персоналу больницы.
– Он ранен? – выдавила Мэгги. – В Джонни кто-то стрелял?
Смысл сказанного Гасом не сразу дошел до ее словно набитого ватой мозга.
– Сестра? – изумленно добавила она.
– Я вам о ней не рассказывал. Да мне и в голову не приходило. У шерифа Бэйли и Долли Кинросс есть дочь, мисс Бэйли. Директриса нашей школы.
Мэгги кивнула, хотя ровным счетом ничего не понимала.
– Джонни нашли в школе, среди руин, прямо в центре вестибюля. Он не обгорел, ничего такого, просто был ранен в грудь и потерял много крови. Там, у школы, как раз оставалась мисс Бэйли. Когда его обнаружили, она его сразу узнала. Надо думать, она всю жизнь рассматривала фотографии своего брата… а до нее – ее бедная мать. Ее это здорово потрясло, но она женщина сильная…
И Гас принялся сгибать и разгибать пальцы. Ему явно не хватало шляпы, которую он привык мять в руках.
– Он правда жив? Он правда здесь? – Мэгги почувствовала, как все ее тело наполняется осознанием этого факта и по щекам текут слезы.
– Правда, мисс Маргарет. Бог мне свидетель, он здесь. Благодарение Иисусу, – восхищенно прибавил Гас и, словно сам себе не веря, покачал головой. – Я такого никогда в жизни не видел…
2
И время всякой вещи под небом
Все называли его Джон Доу [2]. Время от времени он приходил в себя, но еще не сказал ни слова. Очнувшись в первый раз, он совершенно не понял, куда, черт подери, он попал. Он толком не мог понять даже, кто он такой. Но прежде чем Джонни успел об этом задуматься, он снова провалился в забытье. В следующий раз он бодрствовал дольше. Он сразу почувствовал боль. Все тело болело так, словно его переехал эвакуатор из их мастерской «У Джина». Он помнил Джина. И малыша Харва. Он снова заснул, успокоившись, что все-таки помнит хоть что-то. Когда он проснулся в третий раз, у его кровати сидела женщина. Кроме них в комнате больше никого не было. В темноте пищали какие-то машины, здорово походившие на роботов из одной программы, которую он видел по телевизору. Отец Джимбо недавно купил телевизор и нарочно поставил его посреди гостиной, прямо напротив окон, чтобы все в их квартале знали, что за игрушка у него появилась. Он не закрывал окно, когда смотрел телепередачи, и ребятишки, гонявшие мяч на улице, частенько бросали свои игры, вставали под окном и слушали. Джонни довелось пару раз посмотреть этот телевизор. А порой все соседи собирались у Джимбо и вместе что-то смотрели.
Сначала он решил, что эта женщина – его мать. Едва он подумал об этом, как в памяти возникло лицо Долли. Света от лампочек на писклявых машинах не хватало, чтобы как следует разглядеть черты женщины, но в том, как она сидела, как во сне покачивалась ее голова, как изящно сгибалась от усталости ее шея, было что-то, очень напоминавшее маму. И только когда в палату вошла медсестра, включила свет, ощупала его и проверила показатели, он понял, что та женщина все-таки не его мать. На ней были мужские штаны, волосы подстрижены по-мальчишески. Медсестра тоже в штанах… С каких это пор так повелось? Ну и ну. Впрочем, ему на это плевать. Вообще-то ему всегда нравилась сестринская форма, девчонки в ней выглядели обольстительно. Спавшая в кресле женщина резко выпрямилась и встретилась с ним взглядом. Она казалась встревоженной.
– Ты очнулся. – Женщина бросила взгляд на медсестру.
Та не слишком удивилась, что Джонни пришел в себя, и сразу принялась расспрашивать, как он себя чувствует, не тяжело ли ему дышать, сможет ли он сам сесть и все в том же духе. Медсестра была молоденькая и симпатичная, и он слегка – на пробу – ей улыбнулся. Она смерила его презрительным взглядом, чуть вскинув бровь, и объявила, что снимет ему катетер. Откинув простыни, она одним резким движением выдернула трубку из его члена.