Зимние наваждения (СИ)

На первый взгляд, Нимрин оказался не так плох, как после песни Равновесия. На второй — Рыньи с ужасом осознал, что у чужака перебит хребет и отказали ноги. Охотник стал бы калекой на всю недолгую оставшуюся жизнь…
— Рыньи, ты не пугайся. Я выздоровею, и мы пойдём в снега за твоим зверем. Как я тебе обещал. Не прямо сейчас, но через дюжину дней — точно. В худшем случае, дней через двадцать.
Вильяра подтвердила, что именно так и должно произойти.
Рыньи верит обоим и готов приложить все силы, чтобы Нимрин выздоровел поскорее. Ужасно же видеть старшего друга, товарища по самому опасному приключению настолько беспомощным! Но дух Иули бодр и деятелен, больной быстро нашёл себе занятие по силам. Пристроился и рисует буквы в своей тетради — исчисляет ход событий, о которых Рыньи ему сказывал. По крайней мере, Рыньи понял его объяснение именно так.
— Нимрин, слушай, а если я запишу для тебя свои сказки? — предложил подросток, сам шалея от новизны мысли.
— Мне будет очень любопытно, — оживился Нимрин. — Но ты сначала поупражняйся с отдельными именами, словами и краткими речами. Возьми уголёк и попробуй на стене. А потом придумаем, чем и на чём нам с тобой дальше всё записывать. Мне вот этой тетради хватит ненадолго, а таскать оттуда, где я её взял — слишком опасная затея. Ты видел, я пробовал выскабливать и сушить шкурки белянок, но получилась ерунда.
— Белянки слишком тонкие. Надо взять барабанную кожу, из молодых корнероев или рогачей. Она будет потолще листков в этой твоей тетради, но такая же гладкая и очень прочная.
— Рыньи, что ж ты мне раньше не сказал, что у вас уже умеют выделывать пергамент?! А, впрочем, ладно. Главное, умеют. Ты сможешь раздобыть, или попросим Вильяру?
— Я слыхал, мастер Рела торгует на Ярмарке мехами, кожами, одеждой для ленивых и одиноких. Может, и барабанная кожа у него найдётся. Я бы сбегал, но Вильяра не велела мне оставлять тебя одного.
Нимрин пошелестел листами, сравнивая толщину исписанной части тетради и чистой.
— До завтра я точно обойдусь. Но кстати, об одежде, Рыньи. Прости, я не сберёг твой подарок, его изорвал обезумевший ветер.
Рыньи изнывает от любопытства, как это Вильяра зимой повздорила со стихиями, что самой пришлось петь «летучую», а воин остался гол и поломан? Какие бродячие алтари они вместе ловили? Однако, чтобы кто-то поведал Рыньи подробности, ему не хватает двух посвящений: во взрослые охотники и в мудрые. Поэтому к Нимрину он с расспросами не пристаёт. Только всем сердцем желает поскорее дорасти до права: вопрошать о сокровенном.
— Мудрая Вильяра велела мне перешить тебе одежду прежнего хозяина этого логова. Я сейчас полечу тебя, и займусь.
За день Рыньи удлинил и заузил штаны, рассудив, что, пока больной не выходит из тёплого логова, штаны ему нужнее куртки. Ещё немного поупражнялся в письме, советуясь с Нимрином, как изображать буквами длинные слова? Но в основном, конечно, лечил Иули, а тот выздоравливал: быстро, как умеют одни Иули. Вильяра вечером одобрила — и на следующий день снова оставила их вместе.
Рыньи бы и рад стараться! Да к вечеру исчерпал до дна все свои колдовские силёнки. Хорошо, явился мудрый Альдира, глянул — велел идти к Камню. Объяснил дорогу, выдал кое-какие наставления…
Тропа, утоптанная множеством снегоступов и лыж, тянется от построек на льду, мимо береговых пещер — на крутую Ярмарочную гору. Первый раз в жизни Рыньи идёт за силой не к родному, знакомому до щербинки Серому Камню над домом Кузнеца. Немного страшно: как-то примет его чужой Чёрный Камень? И кто повстречается у Камня, да по пути туда-обратно?
Трое охотников, с которыми Рыньи разминулся, поднимаясь наверх, не обратили внимания на незнакомого подростка. Кратко ответили на его приветствие, но сами даже не спросили, чьих он? Рыньи слыхал, на Ярмарке так принято, но всё равно показалось чуднó.
А на вершине горы только ветер гоняет позёмку. Чёрный Камень — косой, обколотый клык — вздымается из снега на высоту трёх-четырёх охотничьих ростов. Рыньи не ожидал, что Камень будет такой громадный. Непроглядно чёрный, устрашающий, грозный, угрюмый, вся шерсть дыбом! Знал бы — не дерзнул соваться к нему один и ночью. Но раз уже здесь — спел приветствие, сел у подножия, как полагается. То есть, не привалился к тёплому боку, как делал у Серого, а почтительно расположился в паре шагов, лицом к исполинской глыбе мрака. Ветер свистел, завывал, норовил пробраться под одежду, но остыть после подъёма в гору Рыньи не успел. И Камень, не смотря на угрожающий вид, щедро питал молодого колдуна силой, замёрзнуть тому никак не грозило. Рыньи восполнял истраченное гораздо быстрее, чем привык дома. Сладкая жуть щекотала сердце, словно бы предчувствием приключений… А потому что Камень похож на Нимрина: сходством родства! Рыньи снова запел приветствие, встал, подошёл и осторожно коснулся глыбы кончиками пальцев. Не двумя руками, не посягая войти в круг, как делают мудрые. Но словно привет передал — и услышал отклик. Чёрный Камень обрадуется Нимрину, если тот сюда забредёт. И если Рыньи присядет рядом, как привык, то никакие злобные щуры не настучат ему по башке.
 
В итоге Рыньи угрелся и почти задремал, как возле родного Серого Камня. Распахнул глаза лишь на скрип снега под чьими-то ногами.
— Эй, малец, не спи — замёрзнешь, — окликнул его незнакомый, рослый… Судя по выговору, арханин. — Ты чей такой и откуда?
— Я Рыньи из дома Рамуи, из клана Вилья, — ответил Рыньи без особого желания, однако вежливые подростки всегда называют себя первыми. — А ты кто?
— А я Вусси, сирота, из ватаги Лагна.
Рыньи стало не по себе: сирота, не называющий свой дом и клан — или краденый во младенчестве, или отданный за долги купцам и затаивший зло на домашних, или изгнанный… Ещё и говором похож на недоброй памяти Арайю!
— Рыньи, твоих же сейчас нет на Ярмарке? — продолжал расспросы Вусси. — Почему ты у Камня ночью, один?
Врать Рыньи никогда не любил и не умел, но не рассказывать же подозрительному незнакомцу про дела мудрых, про Вильяру, Нимрина, Альдиру? Даже то, что по уговору зимует он не в отчем доме, а у Лембы, Рыньи не захотел поминать.
— А я сновидец! Лёг спать дома, проснулся здесь. Захотел посмотреть на Ярмарку и пришёл. Пока с горы на неё погляжу, как раз и силы у Камня поднаберусь. А потом обратно домой, пока не хватились.
Вусси подобрался, будто заприметил дичь.
— И часто ты так… Путешествуешь?
Рыньи пожал плечами:
— Иногда получается.
— А кем ты доводишься старому Рамуи?
Рыньи мог бы сказать правду: внуком. Но слишком навязчиво это арханин приставал с расспросами, слишком жадно блестели его глаза.
— Вусси, я же не спрашиваю, из какого ты дома и клана? А думаешь, мне не любопытно?
— А это уже просто не важно, молодой сновидец. Я уже нашёл себе лучшую во вселенной ватагу. И я зову тебя к нам. Если ты, конечно, не забоишься! — Вусси залихватски подмигнул. — Доводилось тебе странствовать на ту сторону звёзд? А, Рыньи?
— Всем собой — ни разу, — это правда.
— А я тебя проведу, Рыньи. Пойдёшь со мною в мир, где тепло, и бродят стада непуганой дичи?
Переспросить, что за мир такой, что за ватага, подросток не успел — его собеседника облило серебристым сиянием, он вздрогнул, начал оседать наземь и пропал. Пока Рыньи хлопал глазами, из-за Камня, нещадно бранясь, выскочил мудрый Альдира. Сгрёб Рыньи в охапку, утащил на изнанку сна, а оттуда сразу в логово. Тихо рыкнул:
— Не спи! Сиди здесь! Я — по следу.
И тоже исчез.
— Откуда вы свалились? — шёпотом спросил Нимрин, пряча нож в ножны. — Только тише, Вильяра спит.
«С Ярмарочной горы, от Камня», — ответил Рыньи безмолвной речью и только сейчас испугался. Начал стягивать куртку, запутался в вороте, сердито сдёрнул её с себя. — «Чёрный Камень страшный, но щедрый. Он ждёт тебя, Иули. А ко мне там пристал какой-то арханин, сирота Вусси из ватаги Лагна. Предложил провести меня на ту сторону звёзд. В мир, где тепло, и бродят стада непуганой дичи. Целиком меня туда забрать хотел, понимаешь? Но тут на нас свалился мудрый Альдира и утащил меня сюда. Арханин не успел ничего сделать или рассказать».