Спящая красавица, или Сказка про пушистого котика (СИ)

А через ворота школы в это же время вышел мрачный Бернт, изо всех сил удерживаясь от того, чтобы поддеть пальцем амулет, ощущавшийся ошейником, и попытаться его оттянуть.
Настроение у него было — хуже некуда.
Томия обсмеяла, и отправила учить азбуку, потому что, по ее словам, отец отправлял сюда сына именно учиться. Ее муженек изобразил глухого, рассеяно улыбнулся и продолжил что-то писать, кажется, даже на самом деле не понял, что Бернт его оскорбил. Мальчишка, с которым столкнулся в коридоре, каким-то хитрым вывертом сумел уронить на пол и высокомерно заявил, что сила еще не все. После чего нагло ушел, еще до того, как Бернт сумел встать на ноги.
В общем, этот мир, этот город, эта школа, все вот это разом попросту издевалось и даже не пыталось столь прискорбный факт как-то замаскировать.
А Бернт привык чувствовать себя сильным.
Да он и был сильным до того, как с помощью мерзкого ошейника часть силы отобрали!
И что он мог теперь сделать? В голову ничего не приходило. Начинать войну отец не разрешал, да и как ее начнешь, если остался здесь единственным, кто понимает, что происходит что-то сильно не то? Может, их всех вообще заколдовали, лишили способности видеть и понимать. А у того, кто эту способность не потерял, попросту украли силу, чтобы поиздеваться и посмеяться, наблюдая за его метаниями.
И даже непонятно, где искать союзников. И есть ли они в этом мире. Могут ли быть, тоже непонятно. И стоит ли их искать вообще.
Все эти мысли сводили Бернта с ума. И он в какой-то момент решил хотя бы их приглушить, самым простым способом — пойти и напиться.
А того, что стоило ему направиться в сторону ближайшего кабака, от стены отлепилась серая фигура и неспешно пошла за ним следом, он так и не заметил. Да и не до фигур ему было.
Разорвать бы проклятый ошейник в клочки, а потом пойти и отомстить. И плевать, что в процессе сам погибнешь — честь важнее.
Он не Томия, он о чести забыть не хочет, да и не может.
  
глава 28 начало
 
Глава 28
Шансы.
На счет того, что информацией с ним поделятся, Лост оказался прав. Правда, особой пользы с той информации не было. Большую ее часть и так сумела подслушать Бинка. А сверх этого Лост узнал всего три факта.
Нет, кровью одну пещерку расписывали вовсе не эти наемники и даже не их наниматель. Они все дружно пришли с другой стороны, со стороны моря, повстречались в одном мелком рыбацком городке. И наемники были уверены, что в тот городок наниматель прибыл на корабле, может и вовсе из-за моря. Или из соседнего королевства. Бинка, которая родилась гораздо севернее столицы, конечно, могла не заметить, но наемники легкий акцент уловили, вроде бы Арельский.
И если с акцентом не ошиблись, то понятно, почему у охотника на оборотней такие поверхностные знания об этих оборотнях. Кланы-то и с людьми королевства, частью которого являются, общаются не особо охотно, а до соседей им и вовсе нет никакого дела. И встретить оборотня за горами Гребень — нереально, а если и встретишь, то он вряд ли признается в своей не совсем человеческой сути. Зачем? У них там и своя экзотика есть, вроде полумифических метаморфов и говорящих блуждающих огней.
Это все было первым фактом.
Вторым фактом было то, что ловили изначально вовсе не Лоста. Нанимателю был нужен любой сильный оборотень. Этот наивный человек, пока ему не объяснили, еще и считал, что власть у оборотней наследуется как у королей, а вместе с ней и сила. И поймать хотел принца-оборотня. Бедные наемники еле ему объяснили в чем он не прав. Правда, как отличить сильного оборотня от не сильного, они объяснить не смогли. А Лоста и вовсе увидели случайно, а о его силе узнали благодаря болтливому пьянчужке. Ага, этот пьянчужка утверждал, что он вообще самый сильный в королевстве.
 
А третьим фактом оказалось то, что нескольких покушений на себя любимого котик и вовсе не заметил. Ну, мало знали наемники об оборотнях, мало. Так что им еще и сведения пришлось собирать. Попутно забывая о своих неудачных попытках. Наниматель память несчастных наемников менял не раз и не два. Правда, был в этом деле даже не мастером, а может и вовсе каким-то самородком, возомнившим о себе невесть что. Или пользовался амулетом. О том, что следы вмешательства желательно маскировать, он если и знал, то не очень понимал, как это делается. А ловушек на коллег он понаставлял и вовсе примитивных, пахнущих седой древностью и явно найденных в какой-то старинной книге. Эти самородки вообще любят приобщаться к мудрости предков, почему-то считая, что раньше все было лучше.
А потом Лост отправился помогать искать Томию и охотникам на котика пришлось взять паузу. И, как ни странно, именно это им и помогло, у них появилось время для изучения противника и планирования.
— Дурь какая-то, — проворчал Лост, даже не представлявший зачем кому-то, явившемуся из-за гор Гребень, понадобились сильные оборотни. Элексир бессмертия собирается варить на основе их крови? Или отделять звериную сущность от человеческой, просто ради эксперимента?
Покачав головой, Лост попрощался с добрыми дознавателями, честно выслушал их просьбы сообщать о любых странностях, потому что мало ли, и с удовольствием вышел на улицу. В дознавательском доме Лосту почему-то всегда было тесно и от величины комнат это не зависело.
На улице оборотня поджидал начавший накрапывать дождь и одна нетерпеливая боевая цапля. Она даже ногой притопывала, как застоявшаяся лошадь копытом, а на крупные капли, падающие с неба внимания не обращала.
— Что-то случилось? — нахмурившись, спросил Лост.
Ну, не станет она здесь просто так стоять. Когда Лост, встретив ее на скамейке в саду за изучением букв местного алфавита, поздоровался и предложил сходить к дознавателям вместе, она только фыркнула. И следом точно не кралась. А значит, пришла позже, потому что появилась необходимость.
— Бернт пропал, — сказала Нэлла.
— В Веселом Доме искали? — деловито спросил Лост, уверенный, что эту достопримечательность даже большинство занятых и увлеченных плетельщиков не обойдет вниманием, что уж говорить о молодом и ничем не занятом оболтусе?
Нэлла фыркнула и зачем-то оглянулась. А потом и вовсе подошла к оборотню вплотную.
— Он не так пропал, — сказала тихо, словно боялась, что кто-то подслушает. — Понимаешь, ну, не стал бы Марук его отпускать без страховки…
— Вроде того памятного рисунка на запястье Томии? Который, кстати, до сих пор там красуется, хоть и бесполезен теперь.
— Вроде, — не стала спорить боевая цапля. — Просто эта печать не так заметна и, помимо того, что было о ней сказано Бернту… ну, поддержка жизни, сигнал зовущий на помощь…
— И кто же при помощи этой печати следил за передвижениями и самочувствием бедного мальчика? — полюбопытствовал Лост.
Боевая цапля почему-то улыбнулась и легко призналась:
— Дэвино, чуть в меньшей мере я и еще двое из стражи Дома. А сегодня я вдруг поняла, что не ощущаю биения его жизни. Пошла к Дэвино и оказалось, что он тоже не ощущает и почему-то тоже сначала этого не заметил…
— Потому что это биение жизни — идиотизм. Всего лишь фоновый шум. Среди другого фонового шума. И чтобы заметить его исчезновение, именно с этим биением надо прожить довольно долго.
Нэлла спорить не стала.
— А еще, как показала практика на примере Томии, сделать наши печати бесполезными рисунками довольно легко, и надеяться на них большей частью бессмысленно.
Нэлла опять спорить не стала, просто улыбнулась настолько ласково, что Лост даже не поверил своим глазам, и тоном хорошей девочки попавшей в беду попросила:
— Помоги поискать его следы. Понимаешь, он точно живой, просто пропал. И дожидаться пока его убьют…