Спящая красавица, или Сказка про пушистого котика (СИ)

Нэлла улыбнулась и кивнула. Она любила истории о героях. Даже таких неоднозначных. Впрочем, первым Чайкой невозможно было не восхищаться. Он сумел стать лучшим и достойным, вопреки всему. А большинство изгнанников либо очень быстро умирают, частенько по собственной воле, либо становятся наемниками и носят маску, потеряв и имя, и гордость. Чтобы пойти вопреки всему этому, нужно быть очень сильным человеком.
А боги сильных любят, особенно Алый Воин. Так что те, кто говорит, что Чайка взошел так высоко благодаря божественной помощи — не правы. Он помощь получил потому, что сумел вопреки всему забраться очень и очень высоко, и зайти дальше, чем очень многие до него.
— Ладно, боевая цапля, пошли греться. Здесь, чуть выше по течению реки, есть еще одна питейня с историей. Там однажды даже Желтая Плетельщица пила подогретое вино, ее никто не узнал в замерзшей оборванке, но обошлись так вежливо, что она то заведение благословила и теперь там никогда не портятся продукты и не подгорает еда. Хорошее место.
  
глава 15 окончание
 
В питейне с историей и вечно свежими продуктами можно было заподозрить что угодно, только не питейню. У нее даже самой плохонькой вывески не было.
С первого взгляда казалось, что это просто лодочный сарай — питейня на две трети нависала над водой. И на чем она там держалась, было не видно. Может даже на магии, хотя вероятнее всего — на сваях.
Со второго взгляда становилось понятно, что для сарая это здание выглядит излишне. В чем именно излишне, было непонятно, но ощущалось это очень хорошо.
С третьего взгляда, когда смотрящий подходил достаточно близко, становилось понятно, что крыша этого дома вовсе не заросла мохом и плесенью, что ее какой-то весельчак просто так покрасил.
А за дверью этой странной питейни оказалось неожиданно шумно и весело.
В одном углу надрывался какой-то тип. То ли пел, то ли ругался. Сразу так и не поймешь. Хотя, казалось бы, зачем бренчать на трехструнке, если просто ругаешься?
В другом углу сидел мрачный громила и печально смотрел в никуда.
На столе, стоявшем в центре помещения, возлежал большой кот, с такой наглой мордой, что Нэлла даже спросила, не родственник ли он Лоста. Оказалось, не родственник. И даже не знакомый. Потому что в прошлый раз там лежал кот другого цвета. Традиция у этих котов такая.
Другой традицией было — погладить кота, если пришел впервые. Ну, Нэлла особо и не возражала.
Третьей, видимо, повисеть на шее у Лоста. И касалась эта традиция сугубо двух смазливых разносчиц. Висели они, к счастью, не долго и довольно скоро котика отпустили, разрешив сесть и пообещав принести что-то загадочное.
В общем, котик опять злил и раздражал и ничего делать с этим не собирался, даже после намека. И за стол Нэлла садилась чувствуя себя надутой совой, которой хочется кого-то клюнуть.
— Ты нравишься девушкам, — сказала Нэлла после того, как одна из разносчиц принесла подогретое вино с травами, не забыв кокетливо поправить Лосту прядку и хихикнуть.
— Смотря каким, — лениво отозвался котик. — И смотря где. О, еще смотря в качестве кого. Вон Томии в качестве жениха совсем не нравился, а в качестве наставника и друга семьи оказался очень даже ничего.
— Хм, — отозвалась Нэлла, успев пожалеть, что завела этот разговор и не понимая, зачем это сделала. Память, если честно, немного путалась, хотя нельзя было сказать, что она так уж пьяна. Вот то, что реакции на этого котика странноваты и откровенно отдают глупостью, она отлично понимала.
— Да, обстоятельства вообще дело загадочное, — проворчал котик, рукой указав на кружку с вином. Пей, мол, грейся, а то еще простудишься после подземелья с камнем. — Помнится, однажды я встретил чудесную девушку. С ней было весело, мы долго гуляли… да, а потом обстоятельства изменились и она сломала мне челюсть. Всего лишь. Хорошая была девушка.
 
— Да? — меланхолично удивилась Нэлла, память которой окончательно спуталась, но из нее, на удивление, начали всплывать подходящие воспоминания. — Я тоже когда-то кому-то челюсть сломала.
— Вот так совпадение! — воскликнул котик с явной фальшью в голосе.
— Интересно, кому же я ее сломала? — задумалась Нэлла и понюхала вино. Пахло оно очень приятно, так что пила она без опасений.
Образы в голове были смутные. Но в том, что ломала челюсть вовсе не очередному болвану-подчиненному, почему-то решившему, что с девушкой, которая пониже и поменьше, чем он, нужно глупо флиртовать, вместо того, чтобы выполнять приказы, Нэлла была уверена.
Впрочем, какое теперь это имело значение?
— Никакого, — мрачно сказала девушка. — И я хочу веселиться. А будешь рассказывать про обстоятельства и челюсти, я от тебя уйду. Вон туда, там весело.
И указала на шумную компанию.
— Да, весело, — лениво подтвердил котик. — Похоже, там пьют подмастерья, плотники, кажется. Есть у этих подмастерьев традиция. Они хотя бы раз в два месяца устраивают споры о том, кто больше выпьем и делают ставки.
— Да?
— Да. И ты столько не выпьешь. Птички из благородных Домов вообще столько не выпьют.
— Выпью! — зачем-то сказала Нэлла, хотя пить не собиралась.
— Ха!
— Это ты, наверное, столько не выпьешь. По себе судишь.
— Ха! Спорить с женщиной…
— Тебе что-то мешает поспорить с женщиной? — мрачно прищурилась Нэлла.
И оказалось, что котику ничто не мешало. Он просто пытался сохранить честь и достоинство. Демоны его знают, чьи.
А подавальщицы оказались гадинами. Потому что кто кроме них мог рассказать упившимся подмастерьям, что вон те маги тоже решили поспорить? Зато кучу маленьких глиняных стаканчиков эти мерзкие девицы принесли почти мгновенно. Толпа подмастерьев только-только начала двигать стол в сторону очередного спора.
И Нэлла еще успела спросить, что за гадость в стаканчиках? И оказалось, что там все то же вино, просто без специй и холодное. А потом ей на все стало плевать. Потому что котик смеялся. Толпа незнакомцев подбадривала. А подавальщицы все мелькали и мелькали, пока Нэлла одной из них не пообещала отрезать нос, если не перестанет привлекать к себе излишнее внимание.
Но в споре она, кажется, победила. Вот только мерзкий кот послушнее от этого не стал и не хотел вести ее домой, утверждая, что туда в таком виде лучше не идти. Потому что уронится честь и больше не встанет. Так и будут насмехаться. Куда идти, он особо не знал. И даже немного заблудился в опустившихся на город сумерках. И куда они в итоге пришли, Нэлла разбираться не стала. Она к тому моменту очень устала и впала в меланхолию настолько, что стала жаловаться на болванов, которые всю жизнь окружают, а котик поддакивал и все шел. И то, что спутница практически висит у него на плече, его ни капельки не смущало.
Или смущало, просто она на это не обращала внимания. Он вообще говорил о каких-то странных вещах. О том, что надо замаскироваться. О том, что утром под окном могут начать петь ежи. И о том, что кто-то там идиот, потому что что-то непонятное игнорировать нельзя.
А Нэлла была уверена, что можно. Поэтому его бормотание и игнорировала.
За открытым окном надрывалась птица с премерзким голосом. Босой ступне было холодно. Зато всему остальному телу тепло и уютно, хотя поперек талии навалилось что-то довольно тяжелое.
Нэлла заворочалась, спрятала ступню под одеяло, а потом открыла глаза и долго смотрела на мужскую руку, лежащую поверх этого одеяла. Рука рассеиваться утренним туманом и куда-то исчезать явно не собиралась.
Пришлось поворачивать набок гудящую голову и смотреть на обладателя этой руки. Владелец оказался слегка небрит, всклокочен, смутно знаком и довольно симпатичен, несмотря на нос не идеальной формы. И Нэлла смотрела на него довольно долго, пока не вспомнила, что это котик, тот самый, у которого она выиграла спор. Самый идиотский спор в жизни, надо сказать.