Гимназистка. Нечаянное турне (СИ)

— Какими жрицами? — возмутился Песцов. — Да ещё и многочисленными? Одна-единственная приличная вдовушка.
— Приличная? — усмехнулась я. — Ну-ну. А вы уверены, что она не принимает ещё кого в ваше отсутствие?
Песцов явно был не уверен, поэтому перешёл в наступление.
— Вам-то что за дело, Анна Дмитриевна?
— Ровным счётом никакого. — Я примирительно выставила руки перед собой. — Извините, Дмитрий Валерьевич, я лезу не в своё дело.
— Вот именно, — буркнул он и вознамерился меня обойти.
Но я выходила к нему не для того, чтобы ругаться, и не могла допустить, что он просто так сейчас уйдёт с газетами, пусть ему уже было жарко в зимнем пальто в натопленном вагоне. Крупная капля пота тяжело поползла по песцовскому виску.
— Дмитрий Валерьевич, а что вы собираетесь найти в газетах? Упоминание о Рысьиной-младшей? Надеетесь на успех там, где ничего не получилось у Волкова?
Песцов хмуро на меня посмотрел, но всё-таки решил не обострять наши и без того непростые отношения.
— Темнит он что-то, Анна Дмитриевна. Не мог никто из клана пропасть так, чтобы это в газеты не просочилось. Местные заткнуть можно, а вот столичные… — Он выразительно на меня посмотрел. — Столичные за хорошую новость душу заложат.
Он потряс передо мной желтоватыми газетными листами, за которые я бы разве что пару монет дала, но никак не душу. И всё же сбрасывать важность газетных сплетен не стоило.
— И что вы надеетесь там найти, Дмитрий Валерьевич?
— Я смотрю, Анна, Дмитрий запал вам глубоко в душу, — раздался чарующий голос мисс Мэннинг, следом за которым из купе появилась она сама.
Несмотря на раннее утро и отсутствие горничной, певица была при полном параде. Наверняка торопливо штукатурилась, пока мы тут выясняли, с кем проводил свободное время Песцов. Пусть мисс Мэннинг и собиралась держать его на коротком поводке, позволять, чтобы он с него сорвался, она не собиралась.
— Я хотела попросить у него газету, — пояснила я. — Но мистер Песцов настолько меня не любит, что из обычной просьбы устраивает целое представление.
— Дмитрий, дайте Анне газету, — скомандовала мисс Мэннинг. — Или лучше нет, не давайте. Почитайте мне, у вас такой красивый голос, когда вы говорите по-русски. А Анна переведёт. В конце концов, должна же она отрабатывать жалование, а нам полезно узнать свежие новости.
За спиной опешившего Песцова возник проводник и предложил чая. В этот раз к его предложению отнеслись куда более снисходительно, и вскоре в купе мисс Мэннинг принесли три исходящих паром стакана в серебряных подстаканниках с гербом Львовых. Было ли это намёком на принадлежность железной дороги правящей семье или просто лояльность к ним же, я спрашивать не стала. Слишком подозрительной была бы такая неосведомлённость. А вот певица с интересом завертела подстаканник, изучая и герб, и узоры. Держала она за ручку, оттопыривая мизинчик, как купчиха, но наверняка считая себя весьма элегантной.
— Дмитрий, я хочу такой сувенир, — наконец решила она. — Буду пить чай из него дома.
— Филиппа, да к чему он вам? — без особого интереса спросил Песцов. Наверное, запали ему в душу мои слова о том, что его всего лишь используют. — Я вам лучше подарю что-нибудь более подходящее такой возвышенной особе. Колечко или браслет. Скажете потом, что вы выбрали, когда мы наконец окажемся наедине, без посторонних особ, сующих свой нос, куда их не просят.
Не только для меня, но и для мисс Мэннинг в его словах прозвучал явственный намёк, но она только улыбнулась, словно ничего не поняла, и продолжила:
— Но я не хочу колечко, я хочу это.
Она потыкала розовым ноготком прямо в морду великодержавного льва. Интересно, это считается оскорблением монархии? Или искреннее восхищение всё покрывает? На её месте я бы тоже предпочла тяжеленный серебряный подстаканник в руках гипотетическому кольцу, которого может ещё и не случиться. Но Песцов, похоже, настроился получить что-то, кроме обещаний, до того, как продолжить тратить клановые деньги на прихоти певицы.
— Хорошо, мы с вами обсудим, какой рисунок вы хотите на подстаканнике, с ним и закажу, — расщедрился он.
 
— Но я хочу этот, — капризно заявила мисс Мэннинг. — Дмитрий, купите мне этот сувенир.
— При попытке вывоза которого за пределы Российской империи вас задержат и оштрафуют, — недовольно возразил Песцов. — Это не сувенир, Филиппа, это имущество железнодорожной компании.
— Какой вы сегодня… — она поджала губы, — негалантный. 
— Если галантность — это воровство куска серебра ради ваших прекрасных глаз, то увольте, — буркнул Песцов. — Сувенир вам будет непременно, но не этот. И не прямо сейчас.
Он отпил чаю, поморщился и отставил стакан на стол. Я тоже пригубила. Морщиться там было не от чего: чай оказался ароматным, горячим и в меру крепким. А подстаканник не оскорбил бы самого придирчивого ценителя: было видно, что сделано с любовью и уважением к правящей семье.
— А когда? — заинтересовалась мисс Мэннинг, прекратившая изучать подстаканник и начавшая изучать самого Песцова.
Пристально так изучать, недовольно, с видом, сулящим оппоненту неприятности.
— Если вы согласитесь дать дополнительный концерт главе клана Соболевых, то можно и сразу, как выйдем с поезда. В ближайшем ювелирном магазине.
— Дополнительный концерт? Дмитрий, это несерьёзно. Я не механизм, я нуждаюсь в отдыхе и покое. С меня хватило вашего спиритического сеанса у Соболевой, знаете ли. У меня теперь аллергия на эту фамилию.
— Никаких сеансов, — воодушевлённо сказал Песцов, виляя глазами так, чтобы случайно не встретиться взглядом ни со мной, ни с мисс Мэннинг. Он даже газеты начал раскладывать и делать вид, что изучает заголовки. — От вас потребуется всего лишь исполнить пару арий.
— Пару арий? А аккомпанемент? — взвилась мисс Мэннинг, явно собирающаяся сорваться на поклоннике, пока тот не решил, что сможет ей диктовать условия. — А гримёрка?
— Боги мои, Филиппа, — заюлил Песцов, — зачем вам гримёрка? Там будет почти домашняя обстановка. Вам просто хотят выразить восхищение вашими талантами. Вещественное восхищение, — он потёр указательным пальцем о большой. — А возможно, вам выдадут не только оговорённый гонорар. Князь Соболев щедр.
Он заиграл бровями, намекая на уровень щедрости. Глаза мисс Мэннинг заблестели, но это была бы не она, если бы позволила уговорить себя сразу. Она начала азартно торговаться с Песцовым, который наверняка предложил несколько заниженную оплату, апеллируя к тому, что клан Соболевых берёт доставку на себя, а значит, на транспорт тратиться не придётся. Слушать их было неинтересно, поэтому я придвинула к себе «Ведомости Царсколевска», на что спорщики внимания не обратили, и, попивая чай, принялась изучать страницу, по центру которой гордо красовалось рекламное объявление:
МЕХОВЫЕ ТОВАРЫ
торгового дома
«Песцов и Выдрин»
Большой выбор меховых изделий собственных мастерских
Громадный выбор дох, мужского и дамского мехового платья
ПРИЁМ ЗАКАЗОВ по новейшим фасонам
На удивление в газете было очень много места отдано рекламе, а единственная статья, посвящённая, между прочим, нападению на наследника, ютилась сбоку и занимала всего одну колонку. Корреспондент, стыдливо прячущийся за инициалами, которые вполне могли быть и не его собственными, риторически вопрошал, как так получилось, что заговорщики вообще попали во дворец и кто может гарантировать, что в следующий раз страну не обезглавят. «Доколе мы будем терпеть вопиющую халатность наших служб? Фактически они оказались не готовы ни к отпору заговорщикам, ни к их поимке. Между наследником и его смертью в этот раз встал подпоручик Хомяков…»
 
— Анна, что с вами? Вы так побледнели, — тронула меня за плечо мисс Мэннинг. — О чём вы читаете?
— Здесь статья о покушении на Львовых, — ответил вместо меня Песцов. — Но никто не погиб. Можно сказать, все отделались лёгким испугом. Так что не понимаю вашего волнения, Анна Дмитриевна.