Истории замка Айюэбао

— Старые книжники — это особая категория, они исключение. А вот со всяким мелким хулиганьём нечего церемониться.
Наконец она получила подтверждение одной из своих догадок: в своё длительное отсутствие он занимался той кучкой поэтов, отваживая их от магазина и в результате положив конец фарсу, который они разыгрывали.
— Теперь мне ни капельки не страшно, — сказала она.
— Мм, ну вот и отлично. Но проблемы ещё будут. Скажу прямо, если не возражаешь: ты будешь вредить обществу ещё как минимум десять лет.
Он говорил спокойным тоном, и было не похоже, что он шутил. Она ощутила обиду и почувствовала себя невинной жертвой.
— Что же мне делать? — проговорила она со слезами.
Вставая, он ответил:
— Если хочешь, перебирайся работать ко мне. В замке Айюэбао как раз требуется управляющий, который руководил бы всеми хозяйственными делами. А здесь пусть заведует начальница смены.
Она немедленно согласилась. Однако Чуньюй Баоцэ сказал, чтобы она хотя бы неделю подумала над этим предложением, ведь выбор ей предстоит сделать очень серьёзный, нужно как следует всё обдумать и взвесить.
— Я пока ещё в состоянии жевать пищу, — сказал он, раскрывая рот и демонстрируя ей два ряда ровных, с небольшим наклоном внутрь, зубов.
Она хохотала до слёз.
— Вы здоровый и крепкий, как молодой бычок, — сказала она.
— Но этого недостаточно. Должен сообщить, что я умею скрывать свои самые неприглядные стороны, но рано или поздно они обнаружатся. У меня есть довольно досадный недуг, который обостряется в среднем раз в год, и очередной его приступ, вероятно, сильно напугает тебя.
Он испытующе посмотрел на неё, но ей и в голову не пришло отказываться, напротив, его взгляд показался ей очень милым. Она и подумать не могла, что недуг, о котором говорил Чуньюй Баоцэ, и впрямь проявится очень скоро и напугает её до смерти.
О столь тяжком заболевании она и слыхом не слыхивала. Приступы отличались интенсивностью и не поддавались лечению; странный недуг внушал страх даже лучшим докторам, которые не могли ни определить причин заболевания, ни искоренить его. За ту неделю, что была дана ей на раздумья, она ни разу не поколебалась в своём решении и даже, напротив, была уверена, что Чуньюй Баоцэ сильно преувеличил серьёзность своей болезни — наверняка это лишь небольшая уловка, чтобы её заинтриговать и заманить к себе. Но ей это нравилось, мужчины с ненавязчивым чувством юмора приводили её в особый восторг. Семь дней пролетели мгновенно, и она дала официальный ответ — своё согласие занять должность управляющей замком Айюэбао. По этому случаю председатель специально принёс бутылку дорогого красного вина, чтобы отпраздновать событие. Новоиспечённая управляющая выглядела ещё прекраснее, чем обычно, каждое её движение завораживало. Он молча и неспешно рассматривал её, изумляясь, как этой женщине, с её богатым опытом общения с мужчинами, удалось до сих пор сохранять девичью стыдливость и тщательно скрываемое смятение, как у оленёнка. Должно быть, она почувствовала неловкость за свои пышные формы, потому что лицо её приняло беспомощное, виноватое выражение. Это лицо, может, и нельзя было назвать потрясающе красивым, но решающей здесь была не красота, а какие-то исходившие от этой женщины флюиды, подавляющие всё остальное. Это удивительное ощущение возникало неоднократно и было похоже на боль, подобную боли от ожога. Он потирал выпирающий подбородок и старался себя сдерживать, чтобы получился адекватный диалог.
— Ну, раз так, — подытожил он, — то назад пути нет.
Сказав это, он сразу же почувствовал, что мог бы найти более удачную метафору.
Она кивнула:
— Я поняла, господин председатель совета директоров.
В оставшееся время он коротко рассказал ей о замке и о её будущих обязанностях. Она внимательно слушала, чуть улыбаясь.
— Я наделю тебя всеми соответствующими полномочиями, чтобы ты смогла наконец навести порядок в этом бардаке, — он сглотнул слюну.
— Бардаке? — переспросила она, удивлённо раскрыв глаза.
— Да, можно и так сказать. После отъезда Комиссара — а тут ещё и моя болезнь — в замке совсем не стало порядка.
 
— Кто такой Комиссар?
Он сделал неопределённый жест:
— Прости, это прозвище моей жены, в моей корпорации у каждого есть прозвище, и ты не будешь исключением.
Ей стало так смешно, что она даже согнулась пополам от смеха.
— Ну что ж, — она подняла голову, — тогда придумайте мне какое-нибудь прозвище.
— Надо подумать, — ответил он, легонько хлопнул себя ладонью по макушке и укрылся в тени. Через несколько секунд он высунул голову на свет и, вытянув указательный палец, объявил:
— Пусть будет «Куколка» — та куколка, которая потом превращается в пестрокрылую бабочку.
Она застыла и съёжилась в его широких объятиях, словно спасаясь от холода, и вдруг учуяла тот резкий запах, который издают только крупные звери. Хоть и не сильный, но это был тот самый запах. Она глубоко вдохнула его, чтобы хорошенько запомнить. А он подумал: «Вообще-то это прозвище больше подходит к тебе в прошлом, а нынешняя ты уже давно превратилась в пёструю бабочку, от которой даже рябит в глазах. Не к добру, что я приметил тебя, когда ты была выставлена напоказ, ох, не к добру».
3
Устройство замка Айюэбао оказалось намного сложнее, чем она себе представляла. Это был до невозможности запутанный лабиринт, в котором наземная часть тесно переплеталась с подземной. Куколка никак не могла взять в толк, зачем хозяину понадобилось создавать такое оригинальное сооружение, и только слово «замок» было способно передать его сказочную самобытность. Рыть помещение прямо в горе мог додуматься только человек с самым диковинным складом ума и специфическими пристрастиями. Она несколько раз порывалась осторожно выведать этот секрет, оставаясь один на один с хозяином, и всё хотела расспросить его — к примеру, не увлекался ли он случайно в юности рытьём тоннелей и игрой в жмурки? Кстати, может, он расскажет ей что-нибудь о своём детстве? Она долго сдерживала в себе эти порывы и в конце концов так и не спросила. Она верила, что осмотрительность — верная тактика, и нужно её придерживаться. Когда понадобится, в нужное время и в нужном месте этот немногословный мужчина сам всё расскажет, нужно лишь набраться терпения и ждать. Быть может, тайна, которую он однажды поведает ей, превзойдёт все её ожидания.
Замок Айюэбао представлял собой диковинное сооружение. На самом деле вся мощь и загадочность такой огромной корпорации, как «Лицзинь», таились в этом замке и высвобождались из него же. Обычно это было тихое и спокойное, печальное и безжизненное место. Входя в него, словно попадаешь в небытие. В нём таилась неизмеримая энергия, мерцавшая среди тьмы. Куколка считала этот замок сердцем корпорации, которое своим тяжёлым биением бесперебойно поддерживает жизнь огромного зверя. Впоследствии она поняла, что означало наименование «бардак» — предзнаменование хаоса. И разгребать его хозяин назначил новичка, который, по его мнению, его не разочарует. Всё началось тогда, когда хозяин впервые заболел: он пережил один страшный припадок за другим, и после этого замок никак не мог вернуться к нормальной жизни. Куколка, нанятая в самый критический и сложный для замка момент, пришла как раз вовремя. Когда она обосновалась в выделенном для неё тихом, чересчур просторном роскошном помещении, во время ночной бессонницы в ней часто рождалось смутное желание. Ей даже слышалось тяжёлое дыхание, отражавшееся эхом от стен в полой горе, и несколько раз она крадучись выходила наружу. Эта необъятная и тихая долгая ночь была невыносима без тёплых объятий. Со временем она поняла, до чего нелепы были её надежды: он был весь в делах, его душа и плоть носились в другом мире, и ему было совершенно не до неё. С тех пор как она пришла в замок, он лишь однажды сделал исключение. В конце весны, когда южный ветер разнёс по воздуху аромат золотистой форсайтии, звуки тяжёлых шагов председателя совета директоров раздались в этом конце коридора. Она подошла к нему и поддержала под руку. Войдя в комнату, она его разула, повесила на плечики его пальто на толстой подкладке, затем склонилась над кроватью и застелила её. В этот момент к ней протянулась большая рука. Она замерла. После оба лежали и беззаботно болтали, без малейшего намёка на разврат. Поначалу она воображала себе совсем иную жизнь: благодаря страстному желанию, взаимному влечению и постоянной, доступной близости друг к другу между ними, пусть даже через достаточно продолжительный период времени, возникнут отношения, в которых они забудут обо всём на свете, — они будут тёплыми, крепкими, но умеренными, а не безудержными, как у молодых влюблённых во время медового месяца. Теперь ей было ясно, что этот человек слишком суров и строг, и сверхчеловеческая сила самообладания победила в нём не менее сильное желание. Она считала, что обязана соответствовать ему и замку Айюэбао.