Под кожей (ЛП)

— Спокойной ночи, малыш.
Позже я отправляю ему послание. Я рисую Кролика Рэтти огромным. Он сжимает Аарона, Фрэнки и меня в огромном медвежьем объятии, сжимает нас так сильно, что воздух выходит у нас изо рта, а на щеках появляются ярко-красные круги. «Уф!» — говорит фигурка Аарона, но он улыбается. Я сворачиваю бумажку в треугольник и кладу ее в наше место для сообщений.
Теперь, когда мальчики дома, я больше не могу спать в их комнате. Я возвращаюсь в свою спальню и смотрю на кровать. Все плохое случилось там. Темные воспоминания сгущаются в моем сознании. Я вытряхиваю их из головы. Я больше не буду спать в этой кровати ни одной ночи.
Я открываю дверцы своего шкафа. Вытаскиваю в комнату старый спальный мешок и две картонные коробки со старой одеждой. Расстилаю спальный мешок, затаскиваю туда одеяло и подушку и сворачиваюсь калачиком на полу шкафа. Смотрю на ряды мешковатых футболок и толстовок. Единственное платье, которое у меня есть, трепещет над коленями, как крылья белого мотылька. Здесь пахнет затхлостью. Пыль щекочет мне нос. Но здесь безопаснее, чем снаружи.
Заснуть долго не удается. Кошмары преследуют мои сны. Мои мать и отец, запертые в яме, смотрят на меня обвиняющими глазами. Они оба в крови. «Ты сделала это с нами!» — кричит мать, снова и снова. Пытаюсь убежать, но каждый раз земля рушится подо мной, и я скатываюсь в яму к ним. Ужас охватывает меня, и я просыпаюсь, дрожа и обливаясь потом.
Остаток ночи я не сплю.
  
Глава 34
 
На следующий день я иду в школу. Коридор забит учениками, все смеются, хохочут и кричат. Скоро День благодарения, и народ буйный. Но передо мной открывается путь, как расступившееся Красное море. Народ затихает, смотрит, их глаза, как лазеры, сверлят меня. Я поднимаю подбородок, смотрю прямо перед собой и прохожу сквозь толпу.
— Сожалею о твоей семье, — пробормотали несколько человек. Я не останавливаюсь, чтобы их поприветствовать. Никто не обзывает меня. Никто не шепчет оскорблений. Они смотрят на меня, как на раненого оленя, который только что появился среди них. Они не знают, что делать и как себя вести, словно я сделана из стекла и разобьюсь, если они попытаются дотронуться до меня.
Я одновременно ненавижу это и чувствую огромное облегчение. Они оставляют меня в покое. Гнетущее презрение и насмешки, которые преследовали меня годами, рассеялись. Я снова могу дышать.
На классической литературе весь класс уже в сборе. Мисс Пьер пишет красным маркером на доске заметки о темах «Алой буквы», повернувшись спиной. Все выгибают шеи и шепчутся, когда я вхожу. Мне все равно. Я достаю книгу и смотрю на нее, пока строчки текста не расплываются.
— Привет, — говорит Илай. — Как дела? Ты в порядке?
Я его игнорирую. Мне не хочется жалостливого внимания со стороны людей, которые не удосужились поговорить со мной за четыре года. Знакомое жесткое, острое чувство поднимается во мне.
Лукас садится рядом со мной. Я чувствую, как он смотрит на меня, и его присутствие гораздо труднее игнорировать. Моя кожа зудит. В подмышках выступили капельки пота. Наконец, я захлопываю книгу.
— На что, черт возьми, ты смотришь?
Он качает головой.
— Я очень рад, что ты вернулась.
— Я здесь. Большое спасибо.
— Пойдем бегать со мной. После школы.
Я вспоминаю его губы на своих, ощущение прикосновения. Мои щеки покраснели. Я также помню, как толкнула его и убежала, как какая-то ненормальная психопатка.
— И почему я должна это делать?
Его глаза смотрят по-доброму.
— Потому что это помогает. Когда вся твоя жизнь — отстойные камни, это помогает.
Он прав. Я хочу бегать. Я хочу бить ногами по асфальту, бить воздух кулаками, бежать, пока все не сотрется, кроме дороги впереди меня, хочу жжения в легких.
— С возвращением, класс. — Мисс Пьер заметила меня и слегка замешкалась. — Приветствую тебя, Сидни. Мы рады, что ты вернулась. Нам очень жаль, что ты через это проходишь. Но мы счастливы, что ты здесь. Пожалуйста, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.
 
Я еще больше сползаю на своем сиденье.
Лукас передает мне одну из своих записок.
«Я очень хочу тебя увидеть. Ты побежишь со мной? Пожалуйста, обведи «да» или «нет».». Не могу поверить, Лукас все еще хочет говорить со мной и это после того, как я с ним обошлась. Я долго смотрю на записку. Я другая. Я буду другой.
Я обвожу кружком «да». Когда я протягиваю ему бумагу, его пальцы касаются моих. Между нами проскакивает электрический разряд.
— Извини, хотя нет, — говорит он с кривой ухмылкой.
— Я даже не знала, что ты придешь, — шепчет Арианна, когда я опускаюсь на свое место на уроке государственного управления. — В твоем телефоне есть функция отправки смс, ты же знаешь.
Я пожимаю плечами.
— Сюрприз. Я здесь.
— Я бы проводила тебя на занятия.
— Я не нуждаюсь в сопровождении, спасибо большое.
— Ты в порядке?
— Я в порядке.
— Ты уверена? Тебе кто-нибудь что-нибудь сказал?
Она слишком настойчива, и я снова начинаю нервничать. Слишком много, слишком быстро.
— Я же сказала, что в порядке!
— Дамы, у вас какие-то проблемы? — ворчливо спрашивает мистер Кросс.
— Нет, сэр, — отвечает Арианна. Она снова поворачивается ко мне. — Я рада, что ты здесь, — шепчет она, как только мистер Кросс отворачивается.
Я достаю пакет с Reese's Pieces, который взяла в автомате в кафетерии, и кладу горсть на ее стол. Она смотрит на них так, будто от конфет у нее рак может случиться рак.
— Ты ешь их по одной, — советую я. — Они вкусные, правда. Думаю, в них даже есть витамины.
Она кривится, но я заставляю ее съесть десять штук. Арианна помогает мне разобраться с вопросами к главе о федеральной судебной системе, которую я пропустила.
На половине урока входит школьный секретарь. Она осматривает класс, пока ее взгляд не останавливается на мне.
— Мисс Шоу, доктор Янг хочет видеть вас в своем кабинете. — Ее сиплый шепот достаточно громкий, чтобы его услышал весь класс.
Арианна закатывает глаза. Мы обмениваемся ухмылками, как старые друзья знакомой шутке. Нам комфортно. Это хорошо.
Я собираю свои вещи и направляюсь в кабинет доктора Янга. Он захочет, чтобы я поговорила о своих чувствах. Не думаю, что смогу говорить о них, даже если захочу. Я понятия не имею, что чувствую. Они меняются день ото дня, минута за минутой. Мне кажется, я должна быть счастлива, испытывать облегчение, и я так и делаю, но в то же время полна ярости, вины и стыда. Иногда я онемеваю, иногда мне так тоскливо, что перехватывает дыхание. Я настраиваю себя, прежде чем войти в кабинет, проверяю, на месте ли моя броня.
Сажусь в то же синее кресло, что и всегда. Доктор Янг, как обычно, за своим столом. Он одет в горохово-зеленый костюм, который выглядит как возвращение из восьмидесятых.
— Доброе утро, Сидни.
— Надеюсь, вы не впали в траур по мне. Я вынуждена это сказать. Вы не очень хорошо выглядите, док.
— Мы здесь, чтобы поговорить о тебе, Сидни. Рад тебя видеть. Я скучал по тебе.
— Я очень сомневаюсь. Reese's? — Я протягиваю горсть полурастаявших конфет.
— Нет, спасибо. Как дела?
Ненавижу отвечать на этот ужасный вопрос снова и снова.
— Я в полном порядке.
Он хмурится на меня.
— Сидни. Твоя мать убила твоего отца. Огромная бомба только что взорвалась в середине твоей жизни.
Я поморщилась.
— Да, я в курсе.
— Что ты чувствуешь?
Чувствую себя виноватой, но никак не могу сказать ему об этом.
— Как будто кто-то должен устроить вечеринку. Желательно с маленькими фруктовыми напитками или пуншем с шипучкой.
Он просто поднимает на меня брови.
— Неправильный ответ? Я подавлена. Я едва могу встать с постели утром. Он обещал полететь со мной в Белиз и купить «Мерседес» на выпускной. И что мне теперь делать?
Доктор Янг сжимает пальцы под челюстью.