Спаси меня от себя (СИ)

И она обнимает, шепча в ухо:
— Если он только попробует тебя обидеть, я ему вырву яйца с корнем и развешу у себя на балконе, — хмыкаю и еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.
— Думаю, до таких радикальных мер не дойдет, — отхожу на безопасное расстояние, отмечая, что так мне куда спокойнее — хотя бы сердце не стучит, как безумное. Мне тяжело даются подобные вещи, даже несмотря на то, что я понимаю — ничего не грозит, мозг, зараза, работает каким-то извращенным образом.
— Может хватить обсуждать меня при мне же? Я еще тут как бы? — Андрей грозно морщится, но это выходит слишком смешно, чтобы воспринимать всерьез.
— ТЫ вообще иди приготовь завтрак своей девушке и любимой сестре, — хлопает себя по животу с намеком на вселенский голод и переводит милый взгляд на меня.
— Я что-то не припомню, чтобы звал к себе домой кита, которого выбросило на берег, — Мила резко хватает подушку с дивана и швыряет ее в Андрея, который в последний момент уворачивается и показывает девушке язык.
Я вдруг неосознанно начинаю смеяться, наблюдая за смешными разборками двух близких людей. Сердце сжимается от нежности, и в этот момент даже немного завидую им, брат и сестра…да и еще с такими нежными отношениями. В глазах Андрея плещется обожание, страшно подумать, как он любил ее в детстве, ведь я помню, как относился ко мне. А уж родную сестру он наверняка возвел на пьедестал.
— Как ты его терпишь? Я бы уже убила его, — толкает меня в бок, пока мы идем за Андреем на кухню. — Ну была я в детстве пухляшиком, так что теперь, всю жизнь припоминать мне темное прошлое?
— А сам-то он был каким? — включаюсь в разговор, мне и правда очень интересно.
— Самым лучшим, таким и остался, — Андрей слышит этот вопрос и посылает мне воздушный поцелуй. Подмигивая здоровым глазом.
Мы усаживаемся за широкий стол и смеемся. мыслями я все равно где-то не здесь, а в том коридорчике. о чем же был разговор?
— Да, что тогда, что сейчас…в комнату сначала заходит эго, а потом Андрей. К слову, я безумно рада, что ты сбила с него спесь, а то прямо стелются перед нашим королем, а тут обломись, картоха! Какая же ты настоящая. Детка, ты чудо! — хватает меня за ладошку, добродушно сжимает, у меня же в глазах темнеет от паники. Противная агония охватывает изнутри. Рука сдавливается сильнее от непонятного давления. "Детка". Воронка загоняет на дно.
У Милы во взгляде что-то меняется, и она убирает руку, неловко мнётся на стульчике. В это время Андрей подходит со спины и опускает руки на плечи, легонько сжимая. Приближается лицом к щеке и легонько целует.
— Что ты будешь? — запах мужчины заполняет легкие и отгоняет призраки прошлого, оставляет лишь гадкое послевкусие. Я судорожно выдыхаю и поворачиваю голову к Андрею, всматриваясь в родные черты.
Он понял все без слов. Вот так вот пришел и забрал мой страх себе.
— Чай.
— Даже несмотря на вчерашнее рандеву Андрея, сегодня вы вдвоем обязаны быть у нас, — тихонько продолжает Мила, вперяясь в Андрея свирепым взглядом. Режет без ножа.
— Нет, — припечатывает Андрей и отходит к столешнице, накладывая на поднос фрукты, бутерброды, — нас там сегодня не будет. Вообще нас там не будет.
Ситуация становится для меня еще более туманной. Я поглядываю то на Андрея, то на Милу. В воздухе ощутимо застывает недопонимание.
— Андрей, ты обещал!
— Я сказал, что, возможно, приду, но с учетом всего происходящего…и моего видосика — нет, — мужчина усаживается возле меня и опускает руку на ногу, мягко поглаживая. Словно хочет успокоить меня. Или сам успокаивается?
— Это твои родители, Андрей, что бы там ни происходило, ты не можешь обрывать связи на корню и жить без них, — отчаяние в голосе достигает какого-то немыслимого предела, что я уже готова сама просить Андрея сходить на это загадочное мероприятие.
Догадки мелькают в голове со скоростью света, но ни одна не укладывается в общую картину. Но то, как Андрей сжимает скулы и играет желваками, говорит о чем-то из ряда вон выходящем. Он ведь не так уж и часто злится.
 
— Андрей, не делай того, о чем потом пожалеешь, — Мила складывает руки перед собой и глупо пялится на идеальный маникюр.
— Андрюш, — кладу ладошку на коленку мужчине и вывожу странные узоры. — Я не против сходить, если что.
Мужчина переводит на меня взгляд и осторожно касается щеки.
— Ненадолго, — а затем молча жует бутеры под восторженные крики сестры.
— Ты знаешь, что я тебя люблю, лучший брат в мире? — Мила хлопает в ладоши и подпрыгивает на месте.
— Само собой разумеется. Только давай так, чтобы мне не пришлось укладывать новый пол, ага? — кивает на стул под ней и недовольно поглядывает на зеленое яблоко у себя в тарелке.
Взгляд скорее отсутствующий, наполненный глубинной печалью. Подернутый…отчаянием?
Мне рассказывают, что это годовщина их родителей, и там будут все родственники, но в тоже время не дальние, а лишь самые ближайшие. В целом, абсолютно семейные посиделки и особого дресс-кода, разумеется, не будет.
Слушаю все в пол-уха, следя за кардинальными изменениями мужчины, сидящего рядом со мной.
Что же случилось, Андрей?
Еще одна тайна в копилку, потому что нутром чувствую, что так просто я ничего не узнаю.
  
Глава 26
 
Мила закрыть свой рот не могла, разумеется, и заверещала еще с порога так, что в соседнем городе можно было бы услышать все ласковые обращения ко мне. Чудом удалось заткнуть верещалкину, приказав молчать. Обсудить все хотелось в спокойной обстановке и без Еси. Она не должна ничего знать, и я сделаю все возможное, чтобы никогда это и не узнала.
Моя сестра — юрист, и прямо сейчас готова разорвать меня, потому что я поступил не по закону. У нее обострённое чувство справедливости, так что мне крышка.
Отходя от всего пиздеца…
Я «наконец-то познакомил ее с Есей». Мила мне все уши прожужжала про нормальную девушку и выносила мозг при каждой встрече, а тут появилась такая. Конечно, ее чуть не разорвало от радости.
Не могу сказать, что сильно хотел погружать Есю во все это. Это видно по ее реакции на незнакомых, зачем лишний раз нагонять в панику? Она должна привыкнуть постепенно, а не нахрапом, как действует Мила. Сестра и мертвого достанет, а тут совсем нежная девочка…и рядом моя сестрица. Не поймите неправильно, я ее люблю, конечно, но порой, читайте ВСЕГДА, она бывает настолько навязчивой, что хочется найти тумблер переключения и выключить.
Но при этом она единственная из всей нашей семейки, за кого я бы без раздумий шагнул бы и в огонь, и в воду.
Мила так же с детства была слепым котенком в нашей семье, еще одна таблетка для лечения осточертелых отношений. И еще одна таблетка, которая не сработала.
Вот только эту таблетку никак нельзя ненавидеть за то, что она так похожа на отца, ведь в этот раз ребенок — вылитая мать, только пока еще не лишенная всяких принципов в достижении своих изощренных и больных целей. Зато ее можно так же игнорировать, как и первую таблетку, оставлять на попечении нянек и брата. А потом искренне удивляться, почему ребенок в подростковом возрасте сходит с ума не так, как остальные дети. Почему делает такие вещи, что у всех вокруг волос на голове шевелятся.
Еся мягко касается моей коленки, я поворачиваюсь к ней и вроде даже осознанно пытаюсь рассмотреть нежные черты лица, а у самого перед глазами предстоящий ужин, и хочется просто удариться о стенку разочек-другой, чтобы была предельно уважительная причина не идти на бал к сатане.
Мила без умолку трещит о всяких мелочах, а я все глубже зарываюсь в себя.
 
Полумрак комнат освещался темным ночником. Ночь давно вступила в свои права, а она сидела за туалетным столиком и сжимала голову в висках. Утробно дышала и без конца плакала.
— Мамочка, я хочу кушать.
— Уйди с глаз моих, — звучал хриплый шепот от явно не первой выпитой бутылки крепкого пойла.