Град на краю (СИ)

— Не понимаю я, — сказал Петр. — Вроде, у них больше всех причин для бунта, но каждый раз сдуваются первыми…
Хворост проигнорировал его реплику, повернувшись к Марине.
— Марина, тебе удалось вербануть людей Фангата?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет. Законник их под себя подмял. Фангат ему слово поперёк сказать боится. Нет, на них опереться не сможем.
Хворост разочарованно вздохнул. На людей Фангата была большая надежда. Люди они были опытные, привычные к стрельбе. Если дойдёт до боя, фермеры и шахтёры справяться с людьми Гильзы.
Марина отвернулась от них, глядя в окно. Жёсткая, самовольная, она с кривой улыбкой слушала разговоры о перевороте, всем видом выражая, что для неё тут нет ничего нового, и что весь план туфта. Те, кто её знали, предпочитали не перечить. Мурка случайно проговорилась, что она была любовницей отца Александеры в Межгорье. Чтобы с такой репутацией занять место в Комитете, нужно было продемонстрировать что-то невероятное. Никто не сомневался ни в её идейной стойкости, ни в решимости. Во всяком случае, когда вставал вопрос, что нужно кого-то ликвидировать, она всегда была готова к роли исполнителя. К своей жизни она относилась безразлично, но стоило возникнуть угрозе для брата, и она готова была свернуть горы. Она так и не избавилась от своих подозрений к Киму, сведя контакты до минимальных.
— Ладно, — сказал Хворост с неожиданным спокойствием, — охрану они не поддержат, этого достаточно. По шахтёрам непросто всё. Расим за своими бдит, они поддержат нас, только если он сам встанет на нашу сторону.
Внезапно Дмитрий встал и заходил по комнате. Чем больше Ким узнавал главу Комитета, тем больше тот ему нравился. Хороший, добрый человек, который, столкнувшись с несправедливостью, не стал прятать голову в песок. Он был инженером, прекрасным инженером, который любил станцию и генераторы. Живи Дмитрий в Уфе, где со снабжением было получше, он бы так и протянул до пенсии, но в Сибае, когда каждый год один генератор становился донором для остальных, где каждый год сокращалось должности важных ему людей, он начал борьбу. Вначале официальную, споря в Совете, но быстро сообразил, что это ничего не меняет, и ударился в подпольную работу. Такие люди, при всей их робости и мягкости, часто демонстрируют невероятное упорство, не был исключением и он. Дмитрий сам нашёл выходы на подполье Кумертау, сам начал создавать ячейки, учить людей, всей душой ненавидя подпольную работу, но как и с милыми его сердцу генераторами, он делал всё на совесть. Его сложно было вообразить в бою, но, по рассказам Мурки, он был прекрасным стратегом, и когда шансы на успех были велики, он был готов поставить на кон и свою жизнь, и жизнь всех, кто ему доверял.
— У меня для вас важная новость, — сказал он взволнованно, — понимаю, что это неожиданно, но план изменился.
— Что за новости? — Проворчала Марина.
Члены комитета, разомлевшие от тепла, встрепенулись.
— Мы возвращаемся к плану с официальным кандидатом. Пожалуйста, я знаю все ваши возражения. В этот раз всё будет по-другому. Вчера я говорил с Расимом и Глухарём. Похоже, причина в голоде, но мы впервые смогли договориться. Они согласились поддержать меня на выборах. Комендант тоже, он снимет свою кандидатуру и поддержит мою.
Марина с Петром переглянулись. Ким посмотрел на Мурку, в курсе ли она? Судя по тому, как она была спокойна, Хворост сообщил ей заранее. Это было неожиданно неприятно. Ким молчал, думая о словах Карины — та сказала, что три дня назад произошла какая-то встреча на шахтах. Комендант отправился туда, Глухарь тоже был там. Похоже, там был и Хворост, и они что-то обсуждали там, из-за чего Дмитрий решил изменить их согласованный и много раз обсуждённый план.
Комитет молчал, переваривая информацию. Марина зло смотрела на Хвороста, у Петра на лице было облегчение. Марина сняла шапку и расчесала ладонью волосы. Всем своим видом она выражала, что против изменения плана.
— Подготовку к перевороту мы отменять не будем, но теперь у нас есть шанс сделать все мирно, — сказал Хворост. — Ким, для вас есть дело.
 
Кореец поднял голову.
— Вы войдёте в избирательную комиссию. Это уже вопрос решённый, я был в Администрации. У нас будет несколько своих людей в комиссии, это гарантия, что наши голоса будут учтены. Второе, мы используем поезд, — сказал Дима.
Ким удивлённо поднял брови.
— Комендант планировал использовать для своей компании, но мы договорились, что скажем в агитации, что это только наша заслуга. Официально, его починили вы. Это даст огромный процент голосов, если пустим слух, что сразу после выборов мы отправим поезд за продовольствием.
Неделю назад Ким понял, что поезд исправен. Ремонтники со станции починили его сами, но держали эту информацию в тайне.
— И ещё, поскольку до выборов остался мизер, я получил приказ об объединении усилий резидентур, — добавил Дмитрий.
Хворост подошёл к дверям, оглянулся и поманил кого-то. В зал вошла Карина, настороженно улыбаясь.
«Это кто-то в подполье такой приказ мог дать?», — подумал Ким. Ещё вчера он думал, что Хворост делает всё на свой страх и риск, но нет, у него была связь. Наверняка, с Кумертау. Вот только это значило, что Карина до сих пор была в подполье.
Ему всё это не нравилось, но сейчас он должен был играть свою роль. Марина и Пётр вскочили, пятясь, а вот Мурка осталась на месте. Знала, но, хоть мы и спали вместе, не сказала, и он почувствовал укол ревности.
— Карина, думаю вы все её знаете. Она член комитета народников Уфы, подпольная кличка Клица. Я не стал устраивать формальную проверку, указание насчёт неё я получил прямо из штаба.
— Мне непонятна позиция штаба, — неуверенно сказал Марина, — если она из второй резидентуры, то это риск и для них, и для нас.
Ким молчал — всё, что сейчас он мог сказать, только навредило бы Карине. В голове теснились мысли, но Ким понимал, что Карина на голову опытнее его, и если она тут, в этом зале, в это есть и резон. Карина прошла в зал, словно не видела ненавидящих взглядов Марины и села на диван. Это было грубое решение, люди в Комитете не захотят делится властью в такой момент. Похоже, это сочли малозначимым.
Игра была близка к финалу, и в этой шахматной партии Карина была ферзём, который вырвался на простор. Все люди в этой комнате были малозначимыми фигурами, которым предстояло сыграть свою роль. Ким понял, что у него дрожат пальцы. Был ли он одной из пешек или всё-таки фигурой поважнее?
Карина встала, скрестив руки на груди.
— Я понимаю, что вы сомневаетесь в моем праве быть тут. Могу добавить, что я в курсе всех деталей подполья. Человек из моей резидентуры недавно вошел в Комитет.
Все повернулись к Киму, он почувствовал дрожь. Рот Хвороста сжался в жёсткую линию. «Не только у тебя есть секреты», — подумал Ким.
— Вы спрашиваете про резоны штаба? Я тоже рискую, но ваш план — это гиблое дело. Все вы на карандаше у Гильзы, и срок вашей жизни пять минут после начала выступления. Штаб хочет объединить усилия, потому что у нас есть только один шанс. Один у вас, один у нас. То, что говорит Хворост, это правда — и Глухарь, и Расим, и Комендант, готовы поддержать его. Я точно уверена, что мирно взять власть нам не дадут, будет стрельба, и в этом случае их поддержка — это то, что изменит всё. Одно дело делать революцию с полусотней людей, совсем другое, когда за у вас за спиной будет тысяча людей, уверенных, что их лишили выбора.
Она оглядела Комитет.
— Объединившись, мы сможем победить. Сейчас мне нужен ответ, готовы ли вы рискнуть.
Пётр медленно думал.
— Если мы возьмём власть, что будет с текущей администрацией? Что будет с Люцием, Александерой, Ильфатом?
Карина пожала плечами.
— Всё будет по примеру Кумертау. Суд. Изгнание. Расстрел.
Пётр удовлетворённо кивнул. Марина колебалась дольше.
— Если мы провалимся, вы можете обеспечить убежище в Кумертау? — нервно спросила она.
Карина холодно улыбнулась.