Град на краю (СИ)

На Нижнем было шумно. Гудели механизмы, ревели насосы. Она постучала в комнату дежурной смены. Помещение ремонтников было большой комнатой, освещенной люминесцентными лампами. Вдоль всех стен стояли шкафы, ящики. Тут пахло маслом и железом. Внутри было два пожилых академика, которые проектировали Институт. Никто лучше не знал реактор, поэтому при новом порядке ученые стали ремонтниками. Лу не любила спускаться сюда. Тут было грязно, холодно, да и сами академики разочаровали её, оказавшись грубыми и самодовольными. Вот только у них были книги…
Один ученый был низеньким, в очках. Павловский, легендарный биолог, лауреат всех премий, член всех академий, которые были в старом мире. Он сидел, недобро глядя на рукописный отчет, что-то чиркая. Поскольку Верхние имели доступ к базе Института, Нижние перешли на бумажные отчеты. Так было проще — не нужно было объяснять ежедневную рутину. Он то взъерошивал соломенные волосы, то снова приглаживал их. Второй ученый, небрежно развалившийся и курящий в вентиляцию, был Ирен Андерсен, нобелевский лауреат по биологии, в момент эвакуации случайно оказавшийся в России.
— Чего тебе? — спросил Павловский.
— Я вам бананов принесла.
— А-а-а. Вон туда положи, — задумчиво сказал он, рукой с сигаретой неопределенно указав в сторону коек.
Лу сгребла бумаги с кровати и села.
— Ты понимаешь, — сказал Павловский тихо, — если сегодня-завтра мы не решим вопрос, будет поздно.
— Да-а, — задумчиво ответил Ирен.
Он одел очки, не выпуская сигареты и стакана с самогоном, взял у Павловского отчет. Они что-то тихо обсуждали, косясь на Лу.
Тайные разговоры, как же она устала от этого! То же самое, Рыжий со Змеем, каждый раз при её появлении они начинали шептаться.
Когда Грей отправил её работать на Нижние уровни, она обрадовалась. Она помнила ученых еще по строительству Института. Энергичные, громогласные, они были воплощением интеллекта и энергии. Она быстро поняла, что ошиблась. Ирена ничего не интересовало кроме еды, домашнего самогона и самокруток из табака, который он выращивал на обводном канале реактора, куда Верхние не рисковали заходить. Он развесил кругом таблички «опасность» и подкрутил датчики радиации на входе так, что они начали показывать опасную дозу.
Павловский тоже оказался противным, непрерывно пил, а выпив, начинал ругать Верхних, Спасателей, Зиму, бесчисленных дураков и тупиц. Может, он был ученым, но два года внизу сделали его желчным сквернословом. Когда Павловский уставал, он засыпал, развалившись в кресло, храпя на всю комнату. Проснувшись, тут же выпивал и продолжал поток ругани. Ему подчинялось два десятка техников, иногда они боязливо звали его, и он исчезал, ругая их. Тут было несколько начальников из Верхних, но они сидеть в тепле, в комнате у шахты лифта.
Нижний уровень обманул её. Она надеялась, что скроется тут от Верхних, но тут было грязно и опасно. Нижние уровни топило, едкая жижа от размытых удобрений наполняла всё кислой вонью. Единственной хорошей вещью тут была библиотека. В свое время она занимала несколько комнат наверху, а сейчас располагалась в сухом тоннеле, забитым коробками с книгами.
Лу села на кровать, взяла с полки потёртый справочник Института, весь в помарках. Цифры она помнила наизусть, еще со времени отбора в команду Института.
Расположение — Соликамск, в калийных выработках. Глубина заложения — от ста до четырехсот метров. Проектный срок службы — пятьдесят лет (ручкой было поставлено три черточки, три года существования Института.) Персонал — сто тридцать человек (ручкой было зачеркнуто и написано «четыреста сорок»). Протяженность туннелей — двадцать восемь километров. Мощность энергоустановок — сто двадцать киловатт (было зачеркнуто и написано сто девять). В Институте было сто жилых комнат, четыре общих зала, двести семь хранилищ, сто две тысячи книг и ни одного телевизора.
Она закрыла глаза, представляя себе схему Института. За три года она обошла его полностью и легко могла представить помещения вместе со всеми служебными тоннелями. Три главных уровня, пронзенных шипом центральной шахты. Нижний уровень — пять километров технологического оборудования, реактор. Там же, в складских туннелях запас — тысячи тонн запасов для ремонта Института. Тут ручкой было приписано: «Жилые помещения — ноль. Население — пятьдесят семь инженеров и техников».
 
Средний уровень — семь километров теплиц, которые кормили всё население Института. Кроме того, Геофронт, огромный купол с лесом, и одиннадцать километров складов, ради которых существует Институт. Хранилища, где при стабильной температуре законсервированы все растения, которые когда-либо существовали на планете. «Жилые помещения — ноль. Население — шестьдесят шесть ученых, из которых девять академиков».
Верхний уровень. Два километра туннелей. Жилых помещений — сто комнат. Волейбольный и теннисный зал. Спортзал. Две столовых. «Население — триста десять администраторов. Ученых — ноль, техников — ноль. Пользы для Института — ноль».
* * *
Звук сирены давил на нервы.
Лу взяла сумку первой помощи, рюкзак лекарств, противогаз. Павловский грузно бежал впереди, электронным ключам открывая служебные двери. Гермозатворы с чмоканьем закрылась за ними.
— А там не опасно? — спросила Лу неуверенно.
— Нормально, — ответил Павловский, — топит шестой, он ниже основных помещений. Главную шахту затопить может.
Они шли по жарким туннелям, слушая скрип бетонной крошки под ногами. Они были в технических каналах, которые служили дренажём для Нижнего уровня. Они вошли в затопленный туннель, полный людей.
Тут пахло гнилью, глаза заслезились от соли в воздухе. Техники колдовали с насосами и вода на глазах уходила. Через несколько минут они смогли пройти через влажный туннель с лифтовой шахте, которая была заполнена водой.
Они находились ниже спицы основной шахты, бетонный приямок под лифтами был заполнен водой. Но откуда вода тут, у главной шахты? Что тут происходит? Лу видела следы воды на стенах, походе поток захлестнул двери лифтов нижнего уровня.
Она была на потопах, этот выглядело странно. Она увидела, что несколько техников вместе с Рыжим, радистом Института, копошились в шкафах электроники на стене шахты.
— Ну вроде все, справились.
— Пошли выпьем? — сказал один из техников.
— Да не могу, печень болит, — ответил ему, — эй, Лу, есть что от боли?
Она кивнула. Открыла аптечку, достала обезболивающее. Позади неё человек упал, один из шлангов метался, расплескивая воду. Кто-то побежал отключать насос, пока другие держали шланг.
— …Макс вчера повредил спину, сегодня его нет. А еще эти двое, их перебросили на средний уровень, там что-то с вентиляцией. Лёня тоже не может, чинит вентшахту.
— …Он дурак, пошел договариваться об отгулах, так его на фекальные насосы поставили. Думать надо…
— …Телевизор, говорит, могу принести с поверхности. Только он все равно ничего не покажет…
Она стояла у открытых дверей лифта, внутри, на технической лесенке, Рыжий о чем то спорил с Тагиром.
— … Вода попала на клеммы. Всё погорело. Попробую починить, — бубнил Рыжий.
Тагир зло посмотрел на него, но ничего не сказал. Расталкивая толпу ученых, он пошел по лестнице наверх. Как-то разом люди, которые откачивали воду, пошли наверх. Все спешили, авария у кого-то отвлекла от работы, кого-то подняла с постели. Нижний уровень был полон, люди в серых робах нижнего уровня. Появились озабоченные Верхние, и тут у неё словно замкнуло что-то в голове. Картинка стала ясной. Ведь техники копались в щитах управления Институтом… Они разбирали щит, который управлял дверьми и вентиляцией.
Лу дождалась, пока около лифтов не будет людей и подошла к Рыжему.
— Привет!
— Привет, Лу! — сказал Рыжий радостно.
Она проверила, что никто не смотрит, и строго спросила:
— Выкладывай, что творится.
  
Глава 13. Василь
 
Василь сразу же понял, кто ему нужен.