Порочный союз (ЛП)
Для Кейра я могла бы полностью стереть рамки.
28
На следующее утро мы первым делом вылетели обратно в город. Все это время я кусала свои ногти до крови. Что скажет отец, когда я его увижу?
За последние несколько дней мы переписывались, но увидеть родителей лично — это совсем другое дело. Выразит ли их взгляд разочарование и душевную боль, которые остались невысказанными в смс? Если бы эмоции присутствовали, я бы увидела это в их глазах. Они не смогли бы скрыть это от меня, потому что я знала их слишком хорошо.
Причинить боль людям, которых я любила, было моим самым большим страхом в жизни.
Я знала, как легко причинить полное опустошение одним лишь небрежным движением.
Кейр настоял на том, чтобы проводить меня до двери родителей, а не высаживать у входа. По иронии судьбы, Кейр провел меня по ступенькам и передал новоиспеченную невесту ее отцу. Наверное, так я нервничала больше, чем если бы все было наоборот.
— Роуэн, дорогая. Я так рад, что ты дома.
Папа с облегчением обнял меня.
Уголком глаза я заметила взгляд Кейра и отца. Их молчаливый разговор насыщал воздух тестостероном и напряжением.
Я отстранилась, чтобы привлечь внимание отца, надеясь нейтрализовать ситуацию.
— Мне очень жаль, что я беспокою тебя, папа.
— Я просто рад, что ты в безопасности. Это все, что имеет значение.
Он заметил мою перевязанную руку и нахмурил брови.
— Что произошло?
— Просто глупая случайность.
Я отмахнулась от его беспокойства, не желая объяснять.
Кейр вмешался, чтобы отвлечься.
— Мне нужно идти на встречу, но я вернусь, как только закончу. Нам будет что обсудить.
Мой отец уставился на него, а я все еще прижималась к его боку, но в конце концов он протянул руку для пожатия. Кейр принял ее, слегка кивнул мне, а затем оставил нас наедине.
Мои колени чуть не подкосились от облегчения, что все закончилось. Первое большое препятствие.
Отец, должно быть, чувствовал то же самое. Он испустил вздох, отягощенный усталостью.
— Я хочу, чтобы ты знала, милая, что мы все исправим. Как только я узнаю, что ты в безопасности, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе порвать связи с Байрнами.
Моя правая рука защитно обхватила левую, чтобы папа не увидел мою татуировку.
Хорошая попытка, сестренка. Тебе не понравилась идея вычеркнуть Кейра из своей жизни. Признай это.
Я внутренне скривилась.
— Ты этого хочешь? — Спросила я его, прозвучало слабее, чем мне бы хотелось.
Папа продолжал изучать меня.
— Разве это не то, чего ты хочешь?
Мне вдруг стало трудно встретить взгляд отца.
— Наверное, я не знаю, чего я хочу. Я знаю, что тебе не нравится Кейр…
— Не то чтобы он мне не нравился, просто он часть другого мира, отличного от нашего.
— Я знаю, но я узнала его поближе за последние пару недель, и… он не такой, как я ожидала.
Отец напрягся, затем провел рукой по своим редеющим волосам.
— Он заверил меня, что ты согласна на брак, но это не совсем то, о чем я думал. Ты хочешь сказать, что хочешь быть замужем за ним?
О Боже. Почему это было так трудно?
Я пожевала нижнюю губу, пытаясь найти правильные слова.
— Наверное, я хочу сказать, что не хочу быть за ним замужем, просто я знаю, как это расстроит вас с мамой…
Папа подошел ближе, его брови сошлись. Его взгляд прошелся по моему лицу с точностью лазера.
— Что-то в тебе изменилось, — мягко сказал он.
Я пожала плечами.
— В последнее время многое произошло.
Его черты смягчились.
— Возможно, больше, чем я предполагал, — пробормотал он, затем положил руки на мои руки и вернул свой взгляд к моему. — Я не испытываю к нему неприязни, Ро. Я только хотел, чтобы ты была счастлива, и если он даст тебе это каким-то странным поворотом судьбы, то я не буду жаловаться.
— Но как же твой имидж? До следующих выборов всего год.
Он поднял руку, чтобы остановить меня.
— Позволь мне побеспокоиться об этом. Ты всегда брала на себя больше, чем следовало, с тех пор как…
Он ненадолго опустил глаза в пол.
— Ну, ты знаешь.
— Вообще-то, я хотела поговорить с тобой и об этом.
Он притянул меня к себе.
— Может быть, мы сможем сделать это позже. Я действительно должен проверить твою маму.
Он с любовью поцеловал меня в лоб.
— Я так рад, что ты смогла сегодня побыть дома.
От волнения его голос дрожал. Папа был не из тех, кто задыхается, поэтому я мгновенно насторожилась.
— С мамой все в порядке? — Спросила я, внезапно осознав, как странно, что она не присутствовала при моем возвращении.
Ответная улыбка отца была пронизана грустью. Он протянул кулак между моих ребер и сжал мое избитое сердце.
— Ты знаешь, как ей сегодня тяжело, но завтра она будет как новенькая. Как я уже сказал, помогает то, что ты здесь.
Он повернулся к коридору, ведущему в спальню, оставив меня с закрытыми глазами.
Сегодня.
Боже, я потеряла счет дням.
Схватив мобильный телефон, я прикоснулась к экрану и увидела дату, позорно глядящую на меня. 13 октября — годовщина смерти Айви.
Как я могла упустить это из виду? Мама всегда запиралась в своей комнате и проводила день в слезах. Я не брала телефон, но знала, что приближается середина октября. Как я могла забыть, что это значит?
У тебя много всего произошло, Ро. Нежный голос прозвучал в моей голове. Не будь так строга к себе.
Я зажмурила свои горящие глаза.
Мне так жаль, Ви. Я никогда, никогда не позволю этому случиться снова.
Я целенаправленно шла к ящику на кухне, где хранились ключи от семейной машины. По пути мой взгляд зацепился за винный шкаф. Я вытащила ключи от машины, затем схватила маленькую бутылку дорогой текилы и поспешила выйти через парадную дверь. Да, это было безрассудно. Да, я подвергала свою жизнь опасности. И да, я ненавидела, когда женщины в историях совершали подобные глупости, но я все равно сделала это.
Это было ради Айви.
Я ходила на ее могилу в годовщину ее смерти каждый год, и я не собиралась бросать ее сейчас. Не сейчас, когда из-за меня она умерла.
Когда я была маленькой, отец брал меня к ней. Кладбище находилось за городом, поэтому мы ездили туда нечасто. Наверное, отец предпочитал это делать, чем терпеть мучительные крики матери. Это был единственный день в году, когда она давала себе волю, и, не считая смерти Айви, слушать ее рыдания было самым страшным, что я когда-либо пережила. Мне могло быть семь или семьдесят семь лет, и эти звуки по-прежнему преследовали бы меня в кошмарах. Слышать, как родитель лишается жизни — это очень тяжело для ребенка. Я не была исключением.
С самого начала я сделала миссией своей жизни сделать все возможное, чтобы стать идеальной дочерью. Чтобы они испытывали только радость 364 дня в году.
Однако 13 октября был единственным днем, когда горе было неизбежно для всех нас.
Я ехала в тишине. Никакой музыки. Только я и мое чувство вины, как и должно быть.
Я редко куда-то ездила, поэтому чувствовала себя за рулем странно. Я получила водительские права специально для этого. В городе они мне не понадобились, но я не хотела, чтобы что-то помешало мне увидеться с сестрой.
День был необычно солнечным для осени в Новой Англии. Я была рада. Мне нравилось думать о том, как Айви греется на солнышке. Ее похоронили на склоне холма. Не на большом холме, а просто на пологом склоне. Мама и папа тогда купили участок для всех нас четверых. Я сомневалась, что они так далеко задумывались о своей собственной смерти, но когда Айви не стало, было логично обеспечить место последнего упокоения для воссоединения семьи. Это означало, что ее надгробие было легко найти, потому что его окружал ореол пустой травы.
Айви Офелия Александер
5 августа 2000 — 13 октября 2006
Любима несказанной любовью.
Скорбь по ней была выше всяких слез.
Камень представлял собой красиво вырезанную плиту из белого мрамора. На кладбище было жутко спокойно. Некоторые люди не выносят их — напоминание о собственной смертности. Я могу только представить, что эти люди никогда не теряли тех, кого любили.