«Сварщик» с Юноны 2 или Медведь просыпается (СИ)

Филипп привстал на стременах, озадаченно озираясь. В блеклой почти по-осеннему зелени кустов что-то темнело, он перегнулся и потянул. Вытащил палку, повертел, поднял глаза на провисший провод, опустил на брызги стекла на дороге. Это что же получается: его, Филиппа, подбивал-подбивал, а сам не утерпел?...
И в этот момент из кустов бесшумным бесом выскочил инородец. То ли татарин, то ли калмык, леший их разберет. На голове перья и глаза Филиппа полезли на лоб.
Однако он справился с собой, а точнее, не он, а его тело действовало само по себе: натянул поводья, хватанул вытягивая пистоль и заблажил противным самому базарным бабьим голосом "Царское дело! С дороги! Стреляю!"
Инородец нисколечко не убоялся, а выхватил топор, обычный, плотницкий топор и заулюлюкал, ринулся на Филиппа.
Чёрт его ведает, чем бы всё это закончилось, но тут раздалось властное: "Смирно!", - и инородец, и Филипп, приученный к повиновению, встали как вкопанные.
Шуму было много. Филипп никого не подпускал, покуда не прискакал старшой, который забрал пакет а ему, Филиппу, велел подчиниться властям. Потом его расспрашивал жандармский следователь, Филипп плохо соображал о чем, а только мечтал, чтоб поскорее это закончилось и уж тогда он "намнёт холку" тому, за кого он сейчас страдает. Но минуло два дня, а отпускать Филиппа никто не собирался.
Бессонными ночами в каталажке он мучительно думал: "Как там его матушка да огольцы?" А на пятый день его повели на суд.
Филипп сидел в загоне как в дурмане. Судья, прокурор, адвокат что-то спрашивали у него, он отвечал, но глядел на того, за кого сидел тут. А тот как ни в чём ни бывало балагурил среди сослуживцев, которые пришли поддержать его, Филиппа.
Когда сослуживцев попросили охарактеризовать его, все говорили хорошее. Только Яшка Худошников ни с того, ни с сего принялся чернить. Мол, "Ногаватнов меня конечно когда-то спас, но скрывать пред судом не могу, а только он каждую получку требует водить его в кабак...", - и понёс, и понёс. Фельдъегеря, недоумённо косясь, принялись отодвигаться от Яшки. А Филипп с тоской думал, что медалька-то ему боком вышла.
Но вот расспросы закончились, и получалось так, будто Филипп виноват. Ужас объял мужика, когда до него дошло, что вот сейчас его налаженная жизнь рухнет, дети пойдут по миру, а что станется с матушкой он даже представить никак не умел.
- Есть у кого-либо из присутствующих что-нибудь добавить? - обратился судья к залу.
- Есть, - послышалось из задних рядов. К кафедре пробирался тот самый светловолосый статный мужик, который остановил схватку Филиппа с инородцем. Где-то его Филипп видел, но вспомнить мешали жуткие мысли.
- Представьтесь, - потребовал судья.
- Резанов, Николай Петрович, совладелец дальнописной компании, Ваша честь.
- У Вас, гражданин Резанов, есть претензии к подсудимому? - догадался судья.
- Претензии? Пожалуй что да, Ваша честь. Видите ли, я на досуге занимаюсь наукой и установил, что отпечатки пальцев у всех людей разные. То бишь, Ваша честь, подобных Вашим больше на всей Земле не сыскать. Так вот, на палках нет отпечатков пальцев подсудимого, там отпечатки иного человека.
Сердце у Филиппа радостно забухало где-то в горле. А его недруг побледнел.
- Любопытно, гражданин Резанов. Однако сей факт пока не включен в судебную практику, а значит доказательством служить не может. - покачал головой судья.
Дыхание Филиппа спёрло.
- Ваша честь, я знал сие,- нисколько не смутился я в теле Резанова, - посему хочу представить суду свидетеля, который своими глазами видел злоумышленника.
Ввели крестьянина. После формальностей судья спросил: - Кого Вы видели?
 
- Так это, Царского гонца значится.
- Фельдъегеря, - подытожил судья. И ткнул молотком в сторону Филиппа: - Этого?
Крестьянин растерянно оглядел сгорбившегося подсудимого и повернулся к судье: - Неее, Ваша честь, тот росточком пониже и пошире этого. А на лошади сидел как собака на заборе, потому и запомнил.
- А нет ли, уважаемый свидетель, того злоумышленника среди сослуживцев подсудимого? - я указал рукой на первый ряд.
- Да как же не быть, гражданин хороший! - обрадовался сухонький бородач, - вон ентот!
Когда всё закончилось и Якова Худошникова в кандалах погнали на каторгу по Сибирскому тракту, я спросил у Ногаватного, чем-то неуловимо смахивающего на того несуразного доставщика цветов, который в моем времени в фильме "Профессионал" пытался узнать адрес то у Бельмондо, то у его противника Розена в момент их поединка: - Филипп, ты почему его покрывал?
- Не приучен своих выдавать, - отвёл он глаза: - Да и сам хотел взгреть подлеца, - буркнул в сторону. - И, это... Ваша Светлость, за мальцов благодарствую.
- Пустое, - отмахнулся я, - мы ведь почти сразу узнали виновного, да супротив правосудия не попрёшь. И потом, за ними присматривала хорошая женщина, - Ногаватнов недоверчиво поднял на меня глаза. Я, будто не замечая, продолжил: - Она и с матушкой твоей поладила. Которую, кстати, наш доктор глядел, советовал климат на тот, где теплее и суше сменить. Что если и не поправит ей рассудок, но общее здоровье укрепит.Пётр I строил сей град, увы, для удобства не людей, а России.
- Да куда ж я отсюда поеду, где ж меня работа-то ждёт, - поник плечами мужик.
- А ты, коли работу станешь искать, приходи, приму. И у нас, в Русско-Американской компании, по Россеи-матушке много отделений. Вот, - я достал золотую ручку-самописку и в блокноте черкнул несколько строк, вырвал листок, подал собеседнику: - Куда б ни приехал, покажи в ближайшее, возьмут.
- Так я ж ничего, акромя как пакеты возить, не умею, - растерялся он.
- Эээ, Филипп: умелых хватает, верных мало.
На пороге участка Филиппа ожидала, виновато улыбаясь, бывшая жена его предателя. Статная женщина, словно курица цыплят, прижимала двух мальчишек, которые держались за неё побелевшими от напряжения кулачками.
С той поры телеграф сбоить перестал, связь наладилась, работы обрели ритмичность. А я уже набрасывал проект прокладки вдоль будущей транссибирской железной дороги, где в моем мире проходила КВЖД, и далее, через Берингов пролив и Аляску до Русской Америки в Калифорнии линии телеграфа. Да, планы пока утопические, но уже теперь стоит обдумать, как продать возможность практически мгновенной связи другим государствам. Той же Англии скажем для связи с Индией.
Радиограмма: "Лондонская резидентура КОИ сообщает, что отряды ИРА захватили арсенал в Манчестере, где довооружились. Остатки оружия уничтожили. При этом дотла выгорела лаборатория по созданию новых образцов. В которой погибли и маленькие латунные пушечки от скорострельного ручного оружия русских варваров, добытые лордом Гренвилем с риском для жизни во время сражения при Аустерлице".
Приписка размашистым почерком внизу: "Всех причастных к операции представить к Георгиевским крестам!"
P.S. Коли читабельно, не жадничайте, нажмите "понравилось" — Вам один клик, а автору подзарядка писательского аккумулятора :-)
 Глава 14: в Тулу со своими "пряниками" 
в которой Савелий "подстёгивает" промышленность - заказывает станки
Телеграф наладился, Карташев взялся за железную дорогу, а вот с оружием никак не ладилось. Дельных оружейников среди мастеровых на Сестрорецком заводе "кот наплакал". И если простую переделку дульнозарядных ружей в казнозарядные ещё худо-бедно освоили, то изготовление винтовок под бездымный порох уже шло через пень-колоду, с неоправданно высоким браком, да ещё в мизерных количествах. Попробовал разбить процесс на отдельные части, которые разместил по мелким мастерским в Питере, но упёрся в громадную неточность изготовления деталей, ибо, как выяснилось, у каждого ремесленника своя мерка. Даже выданные лекала и шаблоны слабо помогли. Особенно намучились с резьбой. 2-3 ствольные коробки из каждого десятка никак не хотели наворачиваться на стволы. И это несмотря на то, что мастеров обучили метрической системе и выдали мерительные инструменты. Они каждый раз отводя глаза каялись, мол: "руки привыкли, сами По-старинке и напортачили, звиняй барин, недоглядел...". Нет, нужны кадры. И станки.