Спасение (ЛП)

Другой рукой я поглаживаю ее клитор, капая воском от свечи на ее живот и спускаясь ниже.
— О Боже! — вскрикивает она.
Я усмехаюсь с иронией на ее мольбы, учитывая, где мы находимся.
Ее реакция подстегивает мое желание. Вид того, как она извивается под моими прикосновениями с воском по всему ее прекрасному телу, и звук ее криков, отдающийся эхом в церкви, — все это слишком.
Я опускаю свечу, давая воску застыть на ее коже. Наклонившись, я сменил пальцы на рот, пробуя на вкус ее возбуждение.
— О, Данте! — стонет она, вцепившись руками в деревянное сиденье церковной скамьи с такой силой, что, кажется, она может расколоть его.
Я смотрю на нее, наши глаза встречаются.
— Ты прекрасна в таком виде, малышка. Грешная и совершенная. Хочешь большего? — спрашиваю я, держа контроль в своих руках.
Она на мгновение задумывается, ее грудь быстро поднимается и опускается от тяжелого дыхания. Затем, с огнем в глазах, она кивает.
— Да. Еще.
Пока я продолжаю исследовать ее, наслаждаясь реакцией и доверием, которое она мне оказала, мы теряемся в нашем грешном святилище, старые стены церкви становятся свидетелями наших плотских актов разврата.
Я чувствую, как нарастает ее кульминация, и удваиваю свои усилия, сосредоточившись только на том, чтобы довести ее до края. И когда она, наконец, содрогается подо мной, я продолжаю, облизывая и пробуя на вкус, как одержимый мужчина.
— Ты нужен мне внутри, — шепчет она, потянувшись к моему члену, который твердеет под одеждой.
Я хватаю ее за запястье.
— Скоро, но не здесь… — Я качаю головой. — Не сейчас.
Я в гребаной церкви, черт возьми. Я не могу трахнуть ее здесь, иначе я уничтожу весь свой самоконтроль.
Разочарование на ее лице заставляет меня задуматься, правильно ли я поступаю. Черт, этот корабль уплыл в тот момент, когда я встретил эту девушку. Я заставил ее кончить мне на лицо посреди церкви. Я чувствую необходимость объяснить, почему.
— Ты девственница, твой первый раз должен быть…
— Электрическим и страстным, как это было бы сейчас, — рассуждает она.
Я скрежещу зубами, поскольку, как это ни глупо, знаю, что собираюсь трахнуть ее. Однако у меня еще остались крошечные остатки морали. И я не могу допустить, чтобы первый раз Мэдисон произошел посреди гребаной церкви, куда может зайти кто угодно.
— Не здесь, — вздыхаю я, впиваясь ногтями в ее бедра. — Не сейчас. Сейчас мне нужно позаботиться о твоей коже.
Ее глаза наполняются непролитыми слезами, и я чувствую, что она чувствует себя нежеланной.
— Поверь мне, малышка. Я так чертовски сильно хочу трахнуть тебя, но хочу сделать все правильно. — Я целую ее, пытаясь смягчить разочарование. — Пожалуйста, позволь мне сделать это для тебя.
Когда я отстраняюсь, она кивает в ответ.
— Хорошо, — вздыхает она.
— Пойдем.
Я беру ее за руку, а другой собираю ее одежду и веду в ванную комнату в задней части церкви. Взяв чистую мочалку, я включаю кран в раковине до оптимальной температуры, смачиваю мочалку, а затем аккуратно обрабатываю воск на ее коже, удаляя его.
Мэдисон молчит, пока я работаю, и выражение ее лица не поддается прочтению.
Когда воск исчез, я взял со стойки бутылочку лосьона. — Это поможет справиться с покраснением и жжением, — объясняю я, после чего аккуратно втираю лосьон в ее кожу. Комната наполняется успокаивающим ароматом, и я наблюдаю, как она закрывает глаза, и с ее губ срывается тихий вздох.
Я заканчиваю, но не отпускаю ее. Я притягиваю мою маленькую лань к себе, крепко прижимая ее. Она прекрасно чувствуется, словно создана для того, чтобы быть в моих руках.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, мой голос едва превышает шепот.
Она кивает, прижимаясь к моей груди, ее руки обвиваются вокруг моей талии, и она прижимается ко мне лицом. Мы остаемся так на некоторое время, просто обнимая друг друга. Тишина комфортная и естественная, словно мы делали это уже тысячу раз.
Опасный комфорт. Ведь ничего хорошего из этого не выйдет. Я в поезде, несущемся к краю гребаного обрыва, где не осталось рельсов, и почему-то мне становится все равно. Я нырну головой вперед с обрыва ради этой девушки.
 
9
Мэдисон
Машина сигналит возле коттеджа, и я в спешке убираю телефон в сумочку и перекидываю ее через плечо. Я проспала, что на меня совсем не похоже. За мной заедет Ева, чтобы отвезти меня в Буффало в хозяйственный магазин. Коттедж износился, и мне нужно немного покрасить его и установить новые светильники, чтобы сделать его более уютным.
Когда я подхожу к двери, меня охватывает чувство тревоги. Я всегда стараюсь избегать густонаселенных городов, потому что там слишком много людей.
Покачав головой, я заставляю себя выйти за дверь и улыбаюсь, когда Ева машет мне рукой.
— Привет, спасибо, что подобрала меня, — говорю я, проскальзывая на пассажирское сиденье.
— Без проблем, мне в любом случае по пути в Буффало.
Несколько минут мы едем в тишине, прежде чем Ева наконец заговорит.
— Ну и как тебе Фордхерст? — спрашивает она, глядя на меня краем глаза.
Я делаю глубокий вдох и медленно выпускаю воздух. На этот вопрос трудно ответить, поскольку я здесь не так давно. Часто я избегаю привязываться к месту, потому что вынуждена постоянно перемещаться, быть в бегах.
— Все в порядке, — отвечаю я. — Я все еще привыкаю.
Ева понимающе кивает головой.
— Это может быть тяжело, когда ты впервые переезжаешь на новое место, — говорит она, прежде чем прочистить горло и немного сменить тему. — Я слышала, Отец Дженсен устроил тебя на работу в книжный магазин? Он часто помогает новичкам, тем более что ему принадлежат многие местные предприятия.
При упоминании имени Данте мое сердце начинает колотиться в груди, и я быстро отворачиваюсь, чтобы она не увидела моего выражения. Я не могу не вспомнить прошлую ночь и то, что мы делали в церкви. Это было очень грешно, и мне стыдно за то, как сильно я наслаждалась этим. А потом умоляла его трахнуть меня, на что он ответил отказом.
— Да, он мне помог, — заикаюсь я, надеясь, что она не заметит, как сильно его упоминание выбило меня из колеи.
Ева не замечает, продолжая говорить о нем.
— Он хороший человек, — говорит она. — Уверена, он поможет тебе во всем, в чем ты нуждаешься.
Мое сердце сжимается, и я киваю в знак согласия, надеясь, что мой стыд не написан на моем лице. Никто не должен знать, что я дважды позволила священнику съесть себя в его церкви.
Мы продолжаем наш путь, ведя светскую беседу, пока наконец не доезжаем до хозяйственного магазина в Буффало. Ева останавливается на обочине и смотрит на меня.
— Тебе нужно, чтобы я зашла с тобой?
Я качаю головой.
— Нет, все в порядке, спасибо.
Она улыбается.
— Ладно, мне нужно выполнить несколько дел. Встретимся, скажем, через полчаса?
— Отлично.
Глубоко вздохнув, я открываю дверь машины и выхожу на тротуар, когда Ева, помахав на прощание рукой, уезжает.
Расправив плечи, я направляюсь к входу в магазин. Вот и все. Пора сделать так, чтобы в Фордхерсте я действительно чувствовала себя как дома. Это смелый шаг, но в Фордхерсте есть что-то, что кажется другим. Надеюсь, это не из-за священника, который дважды ублажал меня в церкви.
Я с трудом сосредотачиваюсь, когда захожу в хозяйственный магазин и врезаюсь в кого-то.
— О Боже, я… — Я осекаюсь, когда вижу, что на меня смотрят темные, сверкающие глаза.
— Мэдисон? Что ты здесь делаешь? — спрашивает Данте.
Я тяжело сглатываю.
— Мне нужна краска и другие вещи для коттеджа. Он очень износился. — Я нахмурилась. — Почему ты здесь?
По моему позвоночнику пробегает холодок, и я отступаю назад, стряхивая его прикосновение.
— Я покупаю кое-какие вещи для церкви, — отвечает Данте, на его губах играет легкая ухмылка, но глаза напряженные, почти хищные. Я не могу отделаться от ощущения, что он лжет.