Микки-7
Генератор силового поля — конструкция из шести кубов, точно таких же, как тот, что был у меня в руках. Я сразу заметил, какой из них поврежден. Ближайший от входа в отсек узел украшала дыра диаметром два-три сантиметра с черными краями прямо на верхней грани куба. Я поднял взгляд. В крыше отсека зияла дыра чуть большего диаметра. Луч голубоватого света врывался сквозь нее и подсвечивал поврежденный куб словно прожектором.
И в этот момент начало припекать кожу.
Поначалу ощущение было не слишком сильным. Как говорили и Джемма, и Мэгги, человеческому телу нужно время, чтобы отреагировать на острое радиоактивное отравление. Я выдернул кабели покалеченного куба, отщелкнул фиксаторы и без труда вытащил его. Но когда я попытался поставить на место новый узел, я, должно быть, подставил голову под голубой луч.
Через десять секунд я ослеп.
Кожа на руках к тому времени начала вздуваться волдырями, и осязания я тоже почти лишился. Я вставил узел в гнездо и подсоединил один провод, но когда взялся за второй, не смог найти, куда его надо воткнуть. Несколько секунд я в нарастающей тихой панике шарил вокруг, держа кабель в руке, пока не услышал в приемнике голос Мэгги:
— Барнс, с тобой все в порядке?
Я попытался крикнуть: «Нет!», но язык во рту так распух, что мне удалось издать только стон.
— Стоп, — скомандовала она. — Не дергай кабель.
Я остановился, точнее, попытался. Меня била сильная дрожь, и я не мог стоять неподвижно.
— Камера у тебя на шлеме все еще работает. Встань так, чтобы я видела, чем ты занят.
Я нащупал грань куба и наклонил голову в ту сторону, где, по моим предположениям, находился разъем.
— Отлично, — сказала Мэгги, — оставь камеру в этом положении. Теперь передвинь соединительный кабель влево. Примерно на десять сантиметров.
Я протащил кабель по полу отсека.
— Хорошо, — сказала Мэгги. — Теперь сдвинь на три сантиметра вперед.
Попал.
— На сантиметр назад и надави.
Я почувствовал, как кабель со щелчком вошел в разъем.
— Великолепно, — объявила Мэгги. — Силовое поле… восстановлено. Отличная работа, Барнс. Теперь постарайся расслабиться. Сейчас мы отправим кого-нибудь вытащить тебя.
Расслабиться на удивление сложно, когда все тело изнутри жжет как огнем. Если бы в тот момент я сумел отстегнуть шлем и убрать давление воздуха, я бы так и сделал, но руки перестали меня слушаться, а пальцы раздулись, как сардельки, — я не мог их согнуть. Поэтому я плавал по отсеку, дрожа всем телом, стеная и скрежеща зубами, и ждал, пока кто-нибудь вернет меня обратно в мир.
Я понимал, почему меня насильно заставили выгрузить сознание, прежде чем позволить мне умереть. Джемма и это объяснила. Знания и опыт, приобретенные в критической ситуации, — бесценны, и никто не даст им погибнуть вместе с моей текущей инкарнацией.
Однако случаются и такие штуки, которые и вправду лучше забыть.
Ситуация была уже не столь критической, когда я выбрался из бака, превратившись в Микки-2. Силовой генератор работал, обстановка на «Драккаре» вернулась к норме — если, конечно, не брать в расчет тридцать четыре человека, в той или иной степени страдающих от поражения лучевой болезнью, поскольку они оказались в неподходящей части корабля, когда отключилось силовое поле. Тем не менее в носовой броне по-прежнему зияла дыра, и для того, чтобы свести на нет все наши достижения, достаточно было еще одной случайной пылинки. Поэтому, едва я пришел в сознание и восстановил телесные функции, Мэгги с ее людьми снова затолкали меня в вакуумный скафандр и вручили канистру высокоплотного, напичканного нанитами материала для установки аварийных заплат. После пятиминутного инструктажа, как им пользоваться, меня отправили наружу.
Наибольшей интенсивностью поток протонов, разгоняемый силовым полем и обтекающий корпус, обладает на высоте около двух метров. Мэгги посоветовала мне плотнее вжиматься в корпус, и тогда, если повезет (и если в меня не врежется очередная космическая частица), я смогу избежать смертельной дозы излучения и даже выжить. Я честно попытался. Вместо магнитных кошек на ботинки, которые использовали мы с Джеммой, лазая по корпусу станции «Гиммель», Мэгги выдала мне наколенники и наладонники. Я выбрался через носовой люк и пополз по корпусу в сторону пробоины: до нее оставалась примерно сотня метров.
Поначалу я думал, что все обойдется. Но чем ближе я подползал к носу, тем ниже опускался поток протонов. Метров за двадцать до цели перед глазами стали мелькать яркие вспышки, и к тому времени, как я подобрался к дыре, контуры предметов начали расплываться, а во рту стоял металлический привкус. Я вытащил из-за спины канистру с нанитами, расправил носик аппликатора и привел в действие пульверизатор.
Наниты выплеснулись толстой, густой струей. Они налипли на рваные края пробоины и, пока я продолжал поливать ими поверхность, прямо на глазах начали затягивать отверстие и отвердевать, становясь неотличимыми от прилегающей брони.
Чтобы опорожнить канистру, мне потребовалось двадцать минут. Когда я закончил, на месте пробоины высилась горка из желеобразной массы. В течение нескольких минут она растеклась ровным слоем и приобрела гладкость, так что теперь понадобился бы электронный микроскоп, чтобы найти стык между новой и старой броней.
Все это я знаю лишь по одной причине: после того как на следующее утро я проснулся Микки-третьим, первое, что сделали инженеры, — заставили меня просмотреть запись с видеокамеры шлема, сопровождавшуюся моим рассказом, который я прервал лишь в тот момент, когда на полпути к люку внезапно остановился, отстегнул защелки на вороте и обратил к космосу открытое, не защищенное скафандром лицо.
11
— Что ж, — подает голос Берто из кабины, — вылазка могла бы пройти успешнее.
Кошка обжигает его убийственным взглядом, но Берто никогда не отличался эмпатией.
— Три человека только что погибли!
— Да, — говорит он. — Я видел. Какого черта там произошло? Со стороны выглядело так, будто охранники направили огнеметы на Дугана.
— Они пытались его спасти, — объясняет Кошка.
— Странный они выбрали способ спасения, — замечает Берто, планируя к куполу и зависая над посадочной площадкой. — Даже боевая броня неспособна долго выдерживать направленный огонь из пушки. О чем они только думали?
Я украдкой взглядываю на Кошку. Она сжимает руки в кулаки.
— Они думали о том, что ногу Дугана отъедает пара ползунов, — чеканит она. — И к твоему сведению, мудила, это были мои друзья. И еще прими к сведению: если бы ты предупредил, что мы стоим в аккурат на гнезде этих гребаных тварей, вылазка прошла бы намного успешнее, тебе не кажется?
Берто оглядывается из кабины, пока мы приземляемся на площадку. К моему удивлению, вид у него пристыженный.
— Прости, — говорит он. — Я не хотел выказать неуважение.
— Да-да, — машет рукой Кошка. — Тем не менее выказал.
Берто сажает грузовой самолет и двигается по порядку, заглушая мотор и выключая приборы. Когда гравитационное поле рассеивается, я чувствую, как меня сильнее вдавливает в откидное сиденье.
— Мне жаль, что все так произошло, — говорит Берто. — Если бы я мог, я, конечно, предупредил бы вас. Не знаю, откуда появились эти твари, но они точно не перемещались под снегом. Мой радар ничего не засекал до того момента, как я пролетел над вами в последний раз, а это случилось за минуту до нападения.
— Теперь это неважно, — говорит Кошка. Мне не видно ее лица за бликующим щитком шлема, но в голосе чувствуется неприязнь.
— Как бы там ни было, — продолжает Берто, — задание выполнено, верно?
Пока мы с Кошкой отстегиваем ремни безопасности, он перелезает через сиденье и нависает над нами. То, что осталось от ползуна, лежит на полу возле кабины. Берто трогает обрубок носком ботинка. Две ноги твари судорожно сокращаются, и Берто чуть не падает, в ужасе отпрянув назад.
— Черт! — Удержав равновесие, он снова делает шаг вперед и, поморщившись, садится между нами на корточки. Труп вибрирует. Берто дотрагивается до панциря одним пальцем, но на этот раз ничего не происходит. — Надеюсь, в итоге окажется, что оно того стоило.