Суровая нежность

Сазерленд прошипел грязное ругательство и попытался вырваться из хватки Гордона. И возможно, ему бы это удалось, не войди в этот момент в зал другая группа. Облаченная не в кожу и сталь, но в шелк и атлас.
Сосредоточенный на угрозе перед ним, Магнус не видел приближающихся женщин, пока одна из них не выступила вперед.
– Кеннет, что случилось? Что здесь происходит?
При звуке этого голоса Магнус оцепенел. Руки и ноги сделались ватными. На мгновение показалось, будто в его теле нет костей, одна пустота, кроме огня, пылающего в груди. Огня, который, похоже, никогда не погаснет.
Перед ним стояла Хелен. Такая же восхитительная, как и прежде… и все же другая. Теперь в ее красоте не осталось ничего казавшегося еще недавно таким естественным. Веснушки, когда-то усеивающие переносицу, исчезли в кремовом совершенстве безупречной кожи. Густые рыжевато-каштановые волосы, когда-то в беспорядке рассыпанные по плечам – когда не были кое-как подрезаны, – теперь были укрощены и уложены в корону из кос. Тонкие девичьи черты больше не светились смехом и озорством, но дышали мягкостью и покоем. Только глаза, ясные, прозрачно-голубые, и губы, сочнее, чем он помнил, остались теми же.
Но не красота влекла его к ней, неугомонная веселость и неукротимый дух отличали ее от всех других известных ему женщин. Этакий полный жизни и энергии непоседливый эльф.
Магнус не видел ничего от той девчушки в женщине, что стояла перед ним теперь, но это, в сущности, ничего не меняло. В груди защемило так, словно кто-то невидимый сжал внутри его тиски.
Он думал, что готов преодолеть все тяготы на свете. Считал, что сможет пройти через любые тернии. Но ничто не подготовило его к потрясению увидеть ее вновь спустя три долгих года. Три года войны и разрушений. Три года, когда он не был твердо уверен, будет жить или умрет. Три года внушения себе, что он вырвал ее из своего сердца.
Три года самообмана.
Осознав, что Гордон смотрит на него нахмурившись, он быстро взял себя в руки, нацепив на лицо бесстрастную маску. Но спокойствие покинуло его.
Вот когда она заметила его. Он услышал тихий потрясенный возглас за дюжину шагов. Глаза ее округлились, а краска сбежала с лица. Это ее выражение напомнило ему мужчин, которых ему доводилось видеть в сражении после полученной стрелы в живот: изумление, потрясение и боль.
Он непроизвольно сделал шаг к ней навстречу, но Макруаири удержал его. Гордон уже был подле нее.
Гордон – его друг.
Гордон – ее жених.
Гордон – тот мужчина, который через несколько коротких часов станет ее мужем.
Кинжальная боль пронзила грудь.
– Да так, ерунда, миледи, – сказал Гордон, беря ее за руку. – Небольшое недоразумение. Полагаю, вы знакомы с моим другом Магнусом Маккеем?
Его слова резко вывели Хелен из оцепенения.
– Да, милорд.
Поскольку избежать этого было невозможно, она повернулась к нему. Но он все же заметил слегка напряженные плечи, как будто она собиралась с духом. На один бесконечный миг глаза их встретились. От пронзившей грудь боли у него перехватило дыхание. Она сдержанно кивнула:
– Милорд.
– Миледи. – Он склонился в вежливом официальном поклоне. Отмечая расстояние, которое должно отныне пролегать между ними. Это уже не Хелен из его юности, это женщина, принадлежащая другому.
Леди Изабелла спасла их всех от еще большей неловкости. Она находилась среди женщин, которые вошли вместе с Хелен в зал, и устремилась вперед поприветствовать его.
– Магнус, вы вернулись! – Схватив за локоть, она повернула его назад к столу. – Вы должны поведать мне обо всем, что произошло на юге. – Метнув взгляд в сторону Лахлана, она поджала губы и негодующе дернула головкой. – Он ничего мне не рассказывает.
Макруаири выгнул бровь.
– Только потому, что не хочу, чтоб вы схватили меч и присоединились к ним.
Она мягко потрепала бесславного наемника по руке, словно успокаивая капризного ребенка.
– Какая нелепость. У меня нет меча. – Леди подмигнула Магнусу и заговорщически прошептала: – У меня есть лук.
 
– Я все слышал, – резко бросил Макруаири.
Магнус улыбнулся, радуясь этой возможности отвлечься. Но это лишь временно. Он остро сознавал присутствие в зале двух человек, которые рука об руку шли вдоль длинного прохода к помосту.
«Хлеб. Прожевать. Сыр. Прожевать. Улыбнуться Уильяму. Вежливо посмеяться над королевской шуткой. Не смотреть на другую сторону зала».
Хелен сидела на помосте между своим женихом и королем Шотландии и пыталась вести себя как обычно. Старалась подавить бушующую в душе бурю эмоций. И при этом еще дышать.
Но у нее было такое чувство, словно она получила удар в грудь и воздух никак не желал возвращаться в легкие. Магнус. Здесь. В день ее свадьбы.
Господи, помоги.
Увидеть его спустя столько времени было как взрыв, разнесший вдребезги самые основы ее тщательно возведенного фасада. И только она смирилась с этим браком, только убедила себя, что сможет через это пройти, только отказалась от надежды когда-нибудь вновь увидеть его, он появляется и разбивает все это на мелкие кусочки.
На какой-то миг ей подумалось, что он приехал, чтобы остановить свадьбу. «Глупая девочка», – прозвучал у нее в голове отцовский голос. Теперь Магнус уж явно не станет падать перед ней на колени и умолять ее уйти с ним, как три года назад, когда ей так хотелось, чтобы он поступил именно так. Гордые горцы не умоляют.
А он определенно такой. Большой. Сильный. Гордый. Воин до мозга костей. Сейчас ему двадцать шесть, подумала она, с тоской сознавая, как быстро летит время. В расцвете мужской силы и красоты, и это заметно. Не осталось больше ни намека на юношу в его привлекательном лице; теперь это был закаленный, опасный воин. Черты стали тверже, волосы темнее и короче, кожа загорела от долгих часов на солнце, а широкий рот, который когда-то часто улыбался, теперь был сурово сжат.
Все эти путаные, тревожащие чувства нахлынули на нее жаркой волной.
– Хотите еще сыра, леди Хелен?
Она вздрогнула, услышав вопрос. Сыра? В такой момент?
– Нет, благодарю, – выдавила она со слабой улыбкой.
Уильям улыбнулся ей, совершенно не сознавая надвигающейся беды.
Что же ей делать? Через несколько часов она должна будет выйти замуж.
Этого дня она страшилась с той минуты, когда отец объявил о ее помолвке. Хелен знала Уильяма Гордона лишь по воспоминаниям своего брата Кеннета. Они вместе воспитывались у графа Росса и были как братья. Действительно, Кеннет ближе с Уильямом Гордоном, чем с собственным братом с тем же именем.
Тщетно она протестовала против этого союза. Отец оставался непреклонен в своем стремлении выдать ее замуж. Но потом началась война, и Хелен чудесным образом была пожалована отсрочка. Ее жених расстался со своей – и ее – семьей и отправился воевать за Роберта Брюса. Но брат Кеннет убедил отца не разрывать помолвку, и действительно это пошло им на пользу. Отец получил союзника в лагере Брюса на случай, если война обратится против них, а она окажется в положении невесты без перспективы замужества.
На какое-то время она убедила себя, что свадьба может и не состояться. Но с победой Брюса и покорением Сазерлендов откладывать ее больше было нельзя.
Она думала, что сможет выдержать. Уильям чудесный человек, как и уверял ее брат. Обаятельный, веселый, галантный и вполне привлекательный внешне. Но, увидев Магнуса…
Его присутствие должно что-то значить. Бог не мог быть настолько жесток. Не собирается же Он позволить ей выйти за другого, когда здесь мужчина, которого она любит?
С горем пополам Хелен высидела трапезу и, как только смогла, сбежала в убежище своих покоев, которые ей отвели в донжоне.
К несчастью, она была не одна. Как только она приехала в Данстаффнэйдж неделю назад, ее с распростертыми объятиями встретила леди Анна Кэмпбелл, хозяйка замка, и ее подруги Кристина Маклауд, Элли Максорли (в девичестве де Бург, что делало ее сестрой королевы, супруги Брюса, и дочерью английского графа Ольстера). Что самое удивительное, здесь находилась и леди Изабелла Макдуф (будущая Макруаири), прославленная патриотка, которая должна была все еще оставаться в заточении в английском монастыре. Дамы бросили один взгляд на девушку, не имеющую ни матери, ни сестер, и взяли ее под свое большое коллективное крыло.