Суровая нежность

Уилл с Дональдом присоединились к остальному весьма значительному обществу за столом. Хелен хотела вернуться в свои покои, но Кеннет задержал ее. Голубые глаза, так похожие на ее, сверлили насквозь. И хотя Кеннет разделял склонность отца и Уилла обращаться с ней со смесью снисходительной нежности и равнодушия, он всегда умел почувствовать, когда она говорит неправду. И пусть он редко раздражался на нее, но не показывал того преувеличенного терпения, как будто он пастух, которому приходится присматривать за постоянно отбивающейся от стада овечкой, как делали отец и Уилл.
– Ты уверена, что сказала нам все, Хелен?
– Я сказала все, что знаю.
Он не сводил с нее пристального взгляда, пока она не почувствовала себя набедокурившей маленькой девочкой. После отцовской кончины именно Кеннет взял на себя роль пастуха заблудшей овечки. Но он ей не отец, хотя пытается вести себя именно так.
– Надеюсь, это никак не связано с тем, почему я видел твоего мужа в лодочном домике, ищущим Маккея через час после того, как жених ушел к тебе?
Он удивил ее, и это отразилось у нее на лице.
Кеннет отпустил ее руку и чертыхнулся.
– Что ты натворила, Хелен?
Ей очень не хотелось видеть его разочарование, но самое страшное, что дальше будет еще хуже.
– Ничего. Не пойму, в чем ты меня обвиняешь.
Он вспылил.
– Не будь дурой, сестра. Гордон – надежный парень. Он будет тебе хорошим мужем. Маккей давным-давно знал о твоей помолвке. Если б ты нужна была ему, он бы сказал Гордону. Но он, как тебе известно, промолчал.
Хелен понимала, что он прав. Но что бы Магнус ни говорил, каковы бы ни были его чувства, не следовало ей выходить за Уильяма, когда она любит другого мужчину. Она всегда будет любить Магнуса, нужна она ему или нет.
Уильям заслуживает жены, которая будет любить его. Женщины, которая придет к нему в постель, не думая ни о ком другом. Этого она никогда не сможет ему дать.
Остается лишь надеяться, что когда-нибудь ее родные простят ее.
Гэллоуэйский лес, два дня спустя
 
– Есть вопросы? – Тор Маклауд оглядел вымазанные черным лица мужчин, окруживших его в темноте. Зола, как и черные шлемы и кольчуги, помогали им слиться с ночью. – Мне незачем говорить вам, насколько это важно. Если вы не знаете наверняка, что должны делать, сейчас самое время спросить. У нас нет права на ошибку.
– Черт, если б у нас было право на ошибку, я бы подумал, что не туда попал, – съязвил Эрик Максорли. Дерзкий и неунывающий моряк всегда умел поднять настроение окружающим. Чем больше опасность, тем больше шуточек. Он зубоскалил всю ночь.
Горная стража была сформирована для самых опасных, на первый взгляд невыполнимых заданий. Спасение королевского брата обещало подвергнуть испытанию уровень их профессионального мастерства. Полторы тысячи английских солдат стояли между ними и Эдуардом Брюсом. Их же количество вместе с людьми Дугласа не превышало пятидесяти человек. Слишком неравные силы даже для самой элитной команды воинов. Но чем сложнее и опаснее положение, тем лучше они проявляли себя. Неудача в расчет никогда не принималась. Вера, что они выйдут победителями из любой ситуации, – вот что обычно способствовало их успеху.
Маклауд, командир Горной стражи, чаще всего не обращал внимания на шуточки Максорли. И то, что сейчас ответил ему, лишь подчеркнуло серьезность и сложность предстоящей операции.
– Что ж, только в этот раз постарайся не похищать никаких девиц, Ястреб.
Максорли улыбнулся упоминанию об одной «ошибке» в прошлом году, которая привела к его побегу с леди Элайн де Бург из ее дома в Ирландии.
– Ну, не знаю. Рейдеру жена бы не помешала. С его угрюмым нравом это для него, может, единственный способ ее найти.
– Отцепись, Ястреб, – отозвался Робби Бойд. – Может, я просто возьму твою? Бедняжка, ты, должно быть, уже надоел ей хуже горькой редьки. Нам-то уж точно, видит Бог. – Преувеличенно тяжкий вздох Бойда вызвал смех и веселый гомон, несколько развеяв напряжение.
 
– Ну, будьте готовы, – сказал Маклауд. – Через час выдвигаемся.
Магнус собрался было отойти вместе с остальными, но Маклауд остановил его.
– Святой. Тамплиер. Задержитесь на минуту.
Подождав, когда остальные уйдут, он повернулся к Магнусу и Гордону и, окинув их проницательным взглядом, не упустил ничего.
– У меня есть причина для беспокойства?
Магнус выпрямился и, даже не глядя на Гордона, знал, что он сделал то же самое.
– Нет, командир, – ответили они чуть ли не в один голос.
Тор Маклауд прославился как самый свирепый воин Нагорья, и, видя его сейчас, никто бы в этом не усомнился. Он вглядывался в обоих мужчин пристальным, испепеляющим взглядом. Магнус мало перед кем тушевался, но командир Горной стражи был одним из таких людей. У них у всех было что-то от викингов, но у Маклауда больше, чем у других.
– Разлад между бойцами – это яд в армии. Что бы ни происходило между вами, отбросьте это.
Маклауд пошел прочь, не дожидаясь от них ответа. Он ему и не требовался; они прекрасно знали, что поставлено на карту.
С той минуты, как Макруаири вошел в лодочный домик с известием о том, в какой переплет попал Эдуард Брюс в Гэллоуэе, единственное, что имело значение, – это боевое задание. Они с Гордоном были слишком опытными воинами, чтобы позволить личному помешать работе, которую поручил им Брюс. От этого зависели не только их жизни, но и жизни других собратьев по Горной страже.
Но напряжение все же присутствовало, лежало под спудом, дожидаясь своего часа, ощущалось, несмотря ни на что. И то, что Маклауд его почувствовал, пристыдило обоих.
Магнус был уверен, что на душе у Гордона так же паршиво, как и у него.
– Пошли, – сказал Гордон, – поедим чего-нибудь. Чувствую, нам понадобятся все наши силы для предстоящей ночки.
– Да и пара-тройка чудес не помешала бы, – сухо добавил Магнус.
Гордон рассмеялся, и впервые с тех пор, как Магнус приехал в Данстаффнэйдж на свадьбу, тугой узел напряжения в животе немного расслабился. Он уже потерял Хелен; будь он проклят, если потеряет еще и друга.
Они вернулись в лагерь и вместе с остальными вновь и вновь прогоняли все детали дерзкого плана по спасению гордого, своевольного, а порой и безрассудного брата короля. Эдуард Брюс не пользовался большой любовью у Горных стражников, но он – доверенное лицо короля на беспокойном юге и, что не менее важно, его единственный оставшийся брат. Смерть Эдуарда или его поимка станут личным ударом королю, на долю которого и без того выпало немало потерь с тех пор, как началась война: трое братьев казнены меньше чем за год, жена, две сестры и дочь находятся в заточении в Англии, причем одна из сестер – в тюрьме.
Если им придется прорваться сквозь полторы тысячи англичан, чтоб спасти проклятую шкуру Эдуарда Брюса, они сделают это. «За Льва». Символ шотландской монархии и боевой клич Горной стражи.
Последние два дня одиннадцать воинов Горной стражи трудились сообща с одной целью: добраться до Эдуарда вовремя, дабы предотвратить несчастье. Они плыли на юг до Эйра, затем верхом отправились на восток к диким, девственным лесам и холмам Гэллоуэя.
И хотя на севере шотландцы войну выиграли, на юге она еще продолжалась. Англичане контролировали границы, крупные гарнизоны занимали все главные крепости, а в Гэллоуэе, древней кельтской провинции на изолированном юго-западе Шотландии, вспыхивали очаги мятежа, постоянно поднимаемые сторонниками высланного короля Джона Баллиола и его родичами, могущественным кланом Дугалда Макдауэлла.
Действуя из своей штаб-квартиры в бескрайних и непроходимых лесах, Эдуард Брюс последние полгода только и делал, что подавлял эти мятежи с жестокостью, особенно в отношении Макдауэллов, которые были виновны в гибели братьев Брюса во время трагической высадки на Лох-Райан год назад.
Юный Джеймс Дуглас, изгнанный англичанами со своих земель близ Дугласдейла, сделал себе имя в армии Эдуарда Брюса, своими черными волосами и устрашающей репутацией завоевав прозвище Черный Дуглас.