ЛВ 2 (СИ)

Чего же?
— Схема, — произнес Агнехран.
Уныло вздохнула, силушку по конструкции пустила и… и все. Я ее и так пустила, и эдак. Силу леса призвала, ее по лабиринту сверкающей схемы магической пустила — и снова ничего.
К изображению сверкающему пригляделась — а хитро сделано! Архимаг так устроил все, что выпущенная магия обратно в круг возвращалась, да не потоком цельным и заметным, а каплями незримыми.
— Вот это да! — воскликнула не удержавшись. — Это потрясающе!
Улыбнулся мне Агнехран.
А вот леший нахмурился зело, да и вопросил вдруг:
— А скажи мне, Веська, это что ж получается, таковой конструкцией и тебя удержать можно, да? Верно я это дело понял?
Хм.
Призадумалась я, голову к правому плечу склонила, вглядываясь в линии магические, к левому плечу, да и вынесла свой вердикт:
— Нет, меня нет. Я же частью к тебе привязана, лешинька.
И посмотрела на архимага, а он от чего-то улыбаться перестал, нахмурился.
— Чай обидела чем-то? — спросила встревожено.
— Нет, что ты, — усмехнулся как-то странно охранябушка. — Тиромиром и Ингеборгом сейчас и займусь, откладывать не стану.
Я кивнула, соглашаясь, и тут вспомнила:
— А ведьма-то как?
На меня Агнехран посмотрел задумчиво, опосля нахмурился, будто только сейчас про ведьму то и вспомнил, пожал плечами могучими:
— А чего ей будет? Я с ведьмами дел не имею и никогда не име… — и тут осекся охранябушка.
Не понятно мне было, от чего маг закручинился, зато леший смекнул и слово свое вставил:
— Чай и в прошлый-то раз ведьму какую недооценил?
И сжались челюсти у мага, ярость в глазах промелькнула, но врать не стал, признался честно:
— Недооценил.
Заинтересовалась я живо и вопросила:
— Это Славастену что ли?
Исподлобья глянул на меня маг, кивнул нехотя.
— Не печалься, не ведьма она, — поспешила я Агнехрана успокоить. — Но притворялась всегда знатно, это да. А так, по существу, не ведьма.
Посмотрел на меня архимаг задумчиво и спросил:
— А как вы, ведьмы, определяете, кто ведьма, а кто нет?
О, это вопрос сложный был.
Очень сложный.
И время то оно конечно не резиновое, но объяснить то надобно.
— Ну как, — начала я слова подбирать. — Ведьмы бывают разные… очень разные. Делятся они на три основные категории. Первые — это прирожденные. Таких большинство, они годятся слово злое сказать али доброе, заговорами лечить могут, травы лечебные чуют, судьбу увидать способны. И с ними не ясно — пробудится сила в них, али нет, в основном не пробуждается, и живут себе всю жизнь как и все, как люди. Вторая категория — природные ведьмы. К этим сила приходит, как из детского возраста выйдут. Такие силу получают от земли-природы, от того и зовутся так — природные. А вот третьи это категория особая — ведьмы в силу вошедшие. Настоящие сильные ведьмы. Такие на многое способны, ведь не только свою магию имеют, а и того кого на алтарь возложили получают. Вот третьи то, они и видят — кто какая ведьма.
Выслушал мои объяснения путанные архимаг, да и спросил вкрадчиво:
— А ты, стало быть…
— Прирожденная, но в силу вошедшая. От того в третьей категории я, от того и вижу — кто ведьма, кто нет. Над кем несправедливость повисла грозовой тучею, кто светел как солнышко, а кому злоба и тщеславие глаза застилают.
И тут вдруг охранябушка возьми да и скажи:
— Я бы хотел, чтобы ты была только прирожденная, и прожила свою жизнь счастливо, как и все хорошие люди.
И скользнули слезы по щекам непрошенные. Вытерла поспешно. Я бы тоже этого хотела. Такого бы я хотела, всем сердцем. Всем моим сердцем! Но позади меня четыре могилки цветами распускаются по утру.
— Пустое то, — сказала негромко. — А Велимиру задержи, сделай милость, не то бед натворит — мало не покажется.
Вздохнул Агнехран и тихо сказал:
— Да я все для тебя сделаю, Веся. Абсолютно все.
Замерла я, на охранябушку гляжу потрясенно, слов нет.
Да тут кто-то взял яблочко наливное, да и забрал его, связь между мной и магом разрывая.
И погасло блюдце, чуть не кинулась трясти его, чтобы обратно все возвернуло, но помрачнела под суровым взглядом лешего.
 
— Веся, — протянул друг сердешный, — а дальше-то что?
Вздохнула я, взгляд подняла на лешего. Знали мы, что дальше будет. Оба знали.
Ничего не будет. Ничего…
И все же лешему я призналась:
— Не хватает мне его. Хочется в окно выглянуть, а там охранябушка мастерит чегось.
— Угу, избенку твою разбирает по бревнышкам, крыши над головой тебя лишая.
— Только на три четверти разобрал! — вскинулась тут же, справедливость отстаивая. — Это не считается! Четвертая-то часть осталась!
— Ага, одарил нас архимаг милостью великой, четвертую стену снести не успел, низкий ему за то поклон! — злой сегодня был леший.
Вусмерть злой. И вот от чего, спрашивается?!
— Веся, не люблю я магов. Этого особливо.
И стоит, смотрит пасмурно.
Я на него мрачно.
Он на меня хмуро.
И тут не сдержалась я, да и высказала:
— Ведаю, что он маг! Ведаю, что чуть Гиблый яр не сгубил! Ведаю, что недруг он нам! Я все ведаю, лешинька, все знаю, да только… не хватает мне его. Чтобы суп сварил, да не по просьбе-приказу, а от сердца чистого. Чтобы одеялом прикрыл, ибо понимает по-человечески — хоть и ведунья лесная, а неуютно мне на сырой земле, холодно. Чтобы… просто чтобы он был… Просто где-то рядом.
И тут дверь открылась и увидели мы аспида.
И что последние слова мои слышал, то ясно было как утро ясное, потому как не скрипнула лестница, покуда поднимался по ней, значит за дверью стоял. Вот только вопрос — сколько он там стоял? И неужто все услышать успел?
— Вернулся? — вопросил леший от чего-то недружелюбно.
Промолчал аспид задумчиво. Ничего говорить не стал лешему, а вот мне сказал:
— Водяной мне надобен. Самому позвать, али подсобишь с вызовом?
Переглянулись мы с лешим. Поднялась я, клюку свою захватила да и отправилась к водяному. А то, что аспид шел позади меня, это я не просто знала — это я чувствовала. Взгляд у него какой-то был — всей спиной чувствуемый.
К водяному шла неспешно. Поначалу на берег Заводи вышла, перекинулась словом с русалкой подоспевшей, и от туда уже открыла тропу заповедную к болотам, где по словам русалки и находился Водя.
И вот иду, стало быть, никого себе не трогаю, а позади раздается:
— Скажи, ведунья лесная, от чего на тропе той, поглядела на меня странно так?
Интересный вопрос. Я даже оглянулась, словно надеялась что может птица какая спросила, али олень, или может даже волк. Понадеялась на чудо, но увы, пришлось принять суровую реальность — спрашивал аспид. Аспиду и ответила:
— А ты когось еще поцелуй-то насильственно, я и не так смотреть начну.
Хмыкнул насмешливо, да и спросил:
— А если и поцелую, что тогда?
«Охранябушке тебя сдам!» — подумала мстительно.
— По обстоятельствам, — ответила, шагая неспешно.- Могу магией обидеть, а могу и клюкой промеж глаз. И знаешь, аспидушка, клюкой-то оно, думаю, понадежнее будет.
Рассмеялся аспид, ничего больше говорить не стал.
А вот меня любопытство взяло.
— Скажи, коли не трудно, аспид, а не встречались ли мы с тобой раньше?
И вот вроде иду легко и свободно, а сама напряглась. И боязно, и любопытственно, и точно знаешь — соврет ведь сейчас.
Но аспид оказался не таков.
— Не то чтоб встречались, — произнес он безразлично и даже надменно слегка, — но однажды помню, видел девчонку в платье ученическом, счастливую и цветущую как все весны разом за сто лет. Тебя видел.
И замерла я.
Обернулась.
Стою, гляжу на аспида через плечо, клюку сжимаю, на правду проверяю.
 
И надо же, правду сказал, не стал лукавить. Удивительно так. И неожиданно.
— Двое магов было с тобой, — продолжил аспид, остановившись в шаге от меня. — Один силен, и твоя аура с его переплеталась, полагаю — ты ему помогала часто, да ценой для тебя великой, а второй любил тебя беззаветно и преданно, но ты того не замечала, другом его считала. Прав я, хозяйка лесная?