ЛВ 2 (СИ)

Тут я вспомнила про договор с Лесной Силушкой. Она меня пожалела, узрев в виде полуживом, но как оклемаюсь… Может Гиблым яром откупиться получиться?
— Впрочем? — подтолкнул меня к продолжению аспид.
М-да, мне он больше нравился пребывающим в шоке. Поспокойнее как-то было на душе. А теперь вот опять — в глаза в упор глядит пристально, вид опасный, взгляд проницательный.
— Впрочем, это неважно, — я обессилено прижалась к стволу сосны, с каждым вдохом втягивая в себя силу соснового бора. — Дай мне клятву.
Хмыкнув, аспид вопросил:
— Что не буду впредь твоих воинов калечить?
Хм.
— Тогда две клятвы, — улыбнулась я.
— Дважды поклясться, что не буду твоих воинов калечить? — уже несколько издевательски поинтересовался Аедан.
Одарив его скептическим взором, уточнила:
— Один раз поклянешься в том, что разговор про исподнее останется между нами. Это чести. Не сказала бы тебе ни слова, но ты раз уж пришлось, клятву дашь о неразглашении. Второй — что излечишь Гыркулу. Если уж меня сумел, да так споро, значит и с вампиром управишься. А клясться в том, что никому из воинов моих вред не причинишь — не стоит. Потому как если причинишь… — договаривать я не стала.
Аспид не стал спрашивать.
Несколько секунд он смотрел на меня неуловимо потемневшим взглядом, затем поклонился, развернулся и ушел. Сам. Ногами. Я вслед смотрела, пока не скрылся за стройными соснами, после сползла наземь. И сидя под деревом, просто дышала, успокаиваясь и восстанавливаясь.
А потом началось!
Сначала прибежали зайцы — и долго, во всех выражениях и жестах ругали злыдней, ауков и анчуток. Призрачная нечисть, как оказалось, прямо вот с утра по раньше, как только пир закончился, принялась отрабатывать навыки запугивания… на волках.
Волчьи стаи в известность леший поставил, стало быть, тренировку разрешил, но не только волки в лесу обитают, имелись и непредупрежденные о тренировочно-боевых действиях. Так с перепугу зайцы ломанулись прочь, а птицы вообще улетели гнезда побросав.
Когда умчались с трудом успокоенные зайцы, заявились волки. Серые были очень довольны происходящим, а ко мне явились исключительно с одной целью — спросить, где аспид, потому как им требовалось доложить об успешном проведении операции.
Молча указала направление, куда сей деятель ушел.
Потом заявились кабаны. Спросили где аспид…
Молча указала направление, по которому уже умчались волки.
Потом пришли олени… Спросили где аспид!
Потом прилетели злыдни…
После ауки…
Анчутки…
Бадзулы…
Менялась нечисть, но не менялся вопрос!
Потом прибежали русалки, поинтересовались, а чего господин аспидушка на обед изволит?
Когда пришел леший, я потрясенно спросила:
— Что происходит?
Леший пожал могучими плечами и спросил:
— Весь, а где аспид?
Молча и выразительно подняла с земли шишку, взвесила будущий метательный снаряд на ладони… леший сходу все понял. Отступил, руки подняв в жесте защитном, и оправдаться попытался:
— Так он же главнокомандующий, к нему с отчетом о проделанном идти и следует и…
Шишка в лешего не полетела, шишка осталась в моих руках, вместе с одним единственным вопросом «Где эта тварь, которая аспид?!».
— Тропу заповедную к избушке открой, — попросила я лешего.
— Тебя водяной видеть хотел, — с каким-то странным сомнением на меня взирая, сообщил верный друг.
Водя ждал у заводи.
Ничуть не удивился, когда вместо того, чтобы сесть рядом с ним у берега, я сбросила плащ и отправилась в студеную воду. Самое то было для меня сейчас. Подуспокоившись, вышла на берег, закуталась в плащ, пряча мокрую облепившую меня ткань сорочки, плюхнулась на траву рядом с водяным и выдохнула:
— Ну и… дела.
— Да уж, — поддержал мое потрясенное негодование водяной.
Мы помолчали, глядя на умиротворяюще спокойную воду. Посидели. Помолчали.
— Весь, — вдруг произнес водяной, — я, что сказать хотел, если ради меня это все, то… не стоит, Веся, правда не стоит.
Глянула на него хмуро, и даже отвечать не стала.
 
— Весь, мои русалки вчера по ночи двух лесных хозяек видели. Двух, Веся. Ни в одной жизни не было, а все ж стояли, да переговаривались. Как понимать это? Как принять? Как…
— Да просто все, Водя, — я рукой воды коснулась, от пальцев круги во все стороны побежали. — Началось с безразличия. При безразличии всеобщем продолжилось. Сам посуди — тебе за столько то лет, до Гиблого яра дело было?
— Нет, — тихо признался водяной.
— Вот и мне дела никакого не было, Водя. Я своим горем упивалась, по сторонам смотреть было некогда. Потом с лесом кое-как справляться начала, потом раба вот… спасти пыталась. А то, что в Гиблом яру дела темные творятся, я же только тогда, в ту ночь, когда за магом ринулась, и осознала. До того — не было мне дела, понимаешь? Никому дела не было, вот и… расхлебываем.
Промолчал водяной.
Ладонь к воде протянул, и поднялся из заводи цветок кристально-прозрачный, расцвел, лепестки ронять начал… красиво.
— Дальше что будет? — вопросил Водя.
— Что-то точно будет, — я плечами пожала. — Вопрос лишь в том — что именно. А больше всего то тревожит, Водя, что мне теперь из лесу моего шагу не ступить, потому что… на мне все держится, и свою жизнь мне беречь придется всеми силами.
Усмехнулся водяной и тихо заметил:
— Вот и я в той же шкуре.
То мне было ведомо.
Посидели еще на берегу, затем Водя спросил:
— Аспид не шибко деятельный-то?
— Намекаешь, что не так прост, как кажется? — прямо спросила.
Водяной кивнул.
— Знаю я, — водой плеснула раздраженно. — Вижу что непрост. Зла в нем не ощущаю, злобы тоже нет, да душа все равно сомнениями полна сверх меры.
И тут подала знак Ярина.
Я глаза закрыла, глазами чащи посмотрела да и увидела — стоит у кромки леса моего заповедного Ингеборг, в королевстве последний архимаг. Кончики пальцев его правой руки светятся, словно метал раскаленный в печи у кузнеца, в глазах ярость, лицо бешенством искажено, но стоит, идти дальше не рискует. А и мало кто рискнул бы — Ярина в состоянии охраны то еще зрелище, терновые кусты под землей, словно змеи ползут, перекатываются, черные шипастые змеи, опасное зрелище. А вот Леся не скрывалась — на поляну вышла, девой частично прикрытой только, издевательски Ингеборгу оскалилась.
— Ты значит, — хрипло произнес архимаг. — Ты сына моего потомства лишила!
Чаща моя лишь плечами повела, да и улыбнулась коварнее раз в пять. И нарывается же, зараза, а главное хоть бы правду сказала — не лишала она никого и ничего, впрочем и архимаг должен был бы знать, что чаща без дозволения моего калечить права не имеет.
«Ярина», — позвала я.
И черные змеи, перекатывающиеся под землей и лишь слегка виднеющиеся на поверхности скользкими телами, вырвались на свободу ядовитыми кустами, словно пасть огромного хищника нависнув над архимагом.
— То есть вас тут две, — усмехнулся Ингеборг. — Две чащи… Ведуньи тоже две.
Из глубины леса донесся глухой рык — архимагу пора было проваливать.
— Я вернусь, — угрожающе произнес он. — Я обязательно вернусь.
Я могла бы его убить. Прямо сейчас, и на месте. Могла бы. И любая нормальная лесная ведунья поступила бы именно так — заразу нужно уничтожать сразу, но я не совсем ведунья, я еще и ведьма… Надеюсь, пожалеть не придется, но надеждам явно не суждено будет сбыться, и я об этом знала.
Открыла глаза, возвернувшись к заводи, посмотрела на водяного, тот спросил:
— Случилось чего?
— Да чаща моя… неугомонная, — вздохнула я.
— С этим спорить не буду, — хмыкнул Водя. — Так что дальше делаем?
 
Я уж собралась начать соловьем заливаться про план мой продуманный, про действия выверенные, но тут вспомнила зайцев, волков, нечисть, оленей… и ляпнула:
— К аспиду схожу, узнаю.
Странно посмотрел на меня Водя, угрюмо глянула в ответ я. А что еще сказать? Тут уже аспид такую деятельность бурную развел, что с ним, похоже, придется не просто считаться, а советоваться! Да деваться некуда.