Слепая физиология. Удивительная книга про зрение и слух

РИСУНОК 8.4. Иллюзия коридора. Какой длины черные линии?
Именно поэтому меня так поразило то, как Лиам справился с иллюзией коридора (Рисунок 8.4). На этом изображении представлен выложенный плиткой коридор и две линии одинаковой высоты. С учетом перспективы, заданной сходящимися линиями, и градиента текстуры, который мы воспринимаем благодаря прямоугольным плиткам, правая линия кажется нам дальше и выше, чем левая. Когда я спросила Лиама, что он видит, он ответил: «Палки меняются: они то одинакового размера, то разных размеров, и чаще всего я вижу и то, и то одновременно, но передняя палка (которую пересекает меньше линий) немного короче». Восприятие Лиама оказалось нестабильным: шесты казались ему одновременно одинаковыми и разными. С присущей ему аналитичностью мысли он заключил, что дальняя линия кажется выше, поскольку ее пересекает больше линий. Другими словами, Лиам сознательно использовал градиенты текстуры, чтобы проанализировать изображение. Поскольку изначально он увидел, что линии меняют высоту, возможно, он начал неосознанно опираться на градиенты текстуры, чтобы все-таки окончательно определить их размер. Чем чаще у него получалось проинтерпретировать изображение автоматически, не анализируя его сознательно, тем проще ему было понимать, что он перед собой видит.
Нам необходимо определять высоту, глубину и размеры каждый раз, когда мы поднимаемся или спускаемся по лестнице, и Лиаму до сих пор трудно правильно определить направление ступенек. После того, как интраокулярные линзы улучшили зрение Лиама, Синди включала свет каждый раз, когда он подходил к лестнице, но он просил ее этого не делать. С плохим зрением ему было проще ходить по лестницам: после установки интраокулярных линз ему приходилось тщательно анализировать то, что он видел перед собой. Лиам писал: «Ступеньки, ведущие вверх, выглядят как чередующиеся толстые светлые и темные полосы, а ступеньки, ведущие вниз, выглядят как много тонких линий. Моя главная задача – сохранять равновесие и наступать МЕЖДУ линиями, но никогда на линию… Конечно, когда вы спускаетесь вниз, вы наступаете между тонкими линиями, а когда поднимаетесь наверх, нужно наступать на каждую вторую полоску. При этом, когда я двигаюсь, ступеньки скашиваются и искажаются, и, если идти по лестнице очень быстро, случаются очень странные вещи – например, лестница вверх превращается в лестницу вниз».
Я ничего не поняла в этом описании. Я понятия не имела, что Лиам имел в виду, когда писал о том, что нужно наступать на каждую вторую полоску, поднимаясь вверх, и между тонкими линиями, спускаясь вниз. Но потом я посмотрела на лестницу так, как если бы это был двухмерный рисунок, который видит Лиам, и тогда я увидела то, что никогда раньше не замечала: полосы и линии.
И действительно: когда Лиам спросил друзей о том, что они делают, чтобы правильно определить направление ступенек и справиться с подъемом и спуском по лестнице, они не нашлись, что ответить. Для них это было настолько естественное, автоматическое действие, что им вовсе не нужно было об этом думать. Возможно, при обработке зрительной информации мы отмечаем темные и светлые полосы, чтобы определить, где заканчивается одна ступенька и начинается другая, но мы не видим лестницы как двухмерные полоски и линии. Рисунок света и тени предоставляет нам информацию о высоте и глубине ступенек – то есть о том, насколько высоко нам нужно шагнуть и какова плоскость ступеньки. Например, в дальнем конце лестницы полосы и линии кажутся расположенными ближе друг к другу, и этот градиент текстуры помогает нам вычислить расстояния и высоты. Но Лиам не говорил мне о том, что опирается на частоту расположения линий, чтобы оценить высоту лестницы.
 
РИСУНОК 8.5. Обратите внимание, что ступеньки образуют темные и светлые полосы и линии.
Более того, стереоскопическое зрение помогает нам воспринимать ступеньки как трехмерные. Стереоскопическое зрение у Лиама не очень хорошее, поэтому лестница выглядит для него значительно более плоской – возможно даже как одна плоскость. Оливер Сакс также упоминал, что для Верджила лестницы представляли особую сложность, поскольку он видел их как «плоскую поверхность, составленную из параллельных и пересекающихся линий; он не мог их увидеть, как материальные объекты, ведущие вверх или вниз в трехмерном пространстве, хотя он прекрасно знал, что такое лестница»[146]. Я знаю, каково это, поскольку до 48 лет у меня было косоглазие, и как следствие – стереослепота. В студенческие годы мне часто приходилось подниматься и спускаться по лестнице в университетской медицинской библиотеке, где плитки и затирка на одной ступеньке были идеально подогнаны к плиткам ступенек выше и ниже. Наверное, многие думали, что плитка уложена просто изумительно, но для меня она превратилась в ночной кошмар: без стереоскопического зрения я не могла определить, где заканчивалась одна ступенька и начиналась другая, и, если мне нужно было перенести много книг, я предпочитала нести их понемногу, в несколько заходов. Кроме того, я старалась избегать лестниц на улице в полдень, когда тени становились слишком короткими, и из-за этого становилось сложно вычислять по ним высоту и глубину ступенек.
Лиам старался избегать лестниц, которые не окружены с обеих сторон стенами, и ему не нравились открытые балконы. Когда в 2014 году мы с ним шли по Медицинскому центру, он повел нас не по красивой парадной лестнице в центре фойе (хотя он мог по ней подняться в случае необходимости), а по пожарным лестницам, расположенным по сторонам: они были прикрыты стенами с обеих сторон, и, хотя они зачастую были грязнее и не предназначались для посетителей, Лиам предпочитал именно их.
Не только лестницы, но любая неровная поверхность доставляла Лиаму проблемы. Он впервые полетел на самолете в 2017 году. Зная о том, что ему может быть неудобно заходить в самолет и выходить из него, он предпочел не полагаться на зрение и использовать свою трость. Лиам годами избегал поездок на Метролинке (легком метро) Сент-Луиса, пока слепой друг не показал ему, как можно ориентироваться на платформе при помощи трости.
Лиам не просто не любил открытые лестницы: ему не нравились любые ситуации, где резко меняется зрительная картинка. Он не любил окна и зеркала – то есть все то, что обрамляло трехмерное пространство, которое либо не связано с остальным окружением, либо не является его непосредственным продолжением. Вот как Лиам писал об этом в 2012 году: «Я до сих пор не связываюсь с зеркалами… Они так сильно подрывают мое восприятие мира, что сейчас я не могу в них смотреть. Кстати, у меня есть базовое правило зрения… Правило такое: зеркала – та же самая сторона, окна – другая сторона». Я не сразу поняла, что Лиам имеет в виду под сторонами, но он ссылался на то, что видит в стекле. Висящее в комнате зеркало отражает интерьер комнаты (если только в его отражении нет вида из окна), тогда как если смотреть из комнаты в окно, то вы увидите вид снаружи.
РИСУНОК 8.6. Отражение в стекле.
Представьте себе, что вы стоите в комнате и смотрите сквозь оконное стекло. Вы увидите с той стороны стекла улицу, но зачастую вы также увидите и отражение того, что находится в комнате. Как можно увидеть на Рисунке 8.6, результат может быть обескураживающим, особенно для Лиама.
Помимо линейной перспективы и градиента текстуры мы несознательно используем для определения глубины и другие маркеры – например, рисунок света и тени. Так, на Рисунке 8.7 вы, скорее всего, увидите впадины и выпуклости. Рассмотрев изображение, вы заметите, что выпуклости светлые наверху и темные внизу, тогда как впадины, напротив, темные наверху и светлые внизу. Наш опыт показывает, что свет почти всегда направлен сверху вниз; следовательно, свет оставит блик на макушке выпуклости, но ниже он не достанет. В случае со впадиной мы видим обратную картину. Если вы перевернете книгу вверх ногами, то вы увидите, как впадины на этой странице становятся выпуклостями и наоборот[147]. Пока у Лиама было мало зрительного опыта, впадины и выпуклости на этом рисунке выглядели для него одинаково, но сейчас он видит их почти так же, как и все остальные люди, и ему все труднее переключиться на старый режим восприятия и увидеть их плоскими. Его навык использования теней для восприятия глубины постепенно становится автоматическим.