Голод (СИ)

Я буду скучать, но я могу без тебя жить.
- Нам ехать сутки. Выдержишь? – поинтересовался Денис, с тревогой взглянув на меня.
Живот начал расти совсем недавно, и Денис первый это заметил. Тепла я в его глазах не увидела, но и той неприязни, которая проглядывала раньше, тоже. Да и мне самой некогда было думать об этом.
- Выдержу, конечно. Денис, - выпалила я, - я ошибку совершила, да?
- Не знаю, Саша, - после небольшой паузы ответил он. – Мы уезжаем в никуда. И теряем больше, чем могли бы приобрести. Слишком многим жертвуем, но… милая, если ты хочешь облегчить совесть тем, что будешь выслушивать от меня упреки, то это не та жертва, которая мне нужна. Будь эгоисткой до конца, и не жалей ни о чем. Это – лучший вариант.
- Я не эгоистка. Я думала о тебе, - парировала и отвернулась от него, глядя в серость за окном.
- Ты о себе думала. О том, что ТЕБЕ тяжело так жить. ТЕБЕ тяжело принимать меня таким. Тебе, Саша! О себе ты думала, а не обо мне.
- О нас!
- Возможно, - согласился Денис. – Возможно, о нас. Но легче мы жить не станем. И я, от того, что мы уезжаем, не изменюсь. Что есть, то есть. Может, я бы и стал другим, проживи я не эту жизнь, а иную. Ты ведь думаешь, что я злюсь на тебя из-за того, что ты устроила, да? – предположил парень, и я кивнула. – Да, злюсь. Злился, вернее. Но я с этим справился. Меня тревожит другое.
Я поежилась. Голос у Дениса такой… чужой. Без теплоты, холодом пронизан. Из-за своего поступка я все время боюсь его потерять. Боюсь лишиться его. В этом я эгоистична – никто и никогда не любил меня так, как любит он. И потерять его любовь я не могу! Если потеряю, то ничего от меня не останется.
- Что тебя тревожит?
- Кем ты меня видишь, и принимаешь ли – вот что, - ответил он грубовато. – Я люблю тебя, но я вырос. Я больше не тот молокосос, пускавший на тебя слюни. Я отсидел, Саша, и это наложило на меня отпечаток. И я убивал. Илья не держал мою руку, не целился за меня. Да, он подтолкнул меня вначале, но решения я сам принимал. Ты понимаешь, кто я? Я не хочу, чтобы ты самообманом занималась, ведь потом придет отрезвление, а я не хочу однажды увидеть в твоих глазах отвращение. Саша, - жестко позвал меня Денис, и я обернулась к нему, - я делал все осознанно, и сам это выбрал. Убивал, шантажировал. И Илья… ты ходила с ним прощаться, но ты ведь понимаешь, что его убил не кто-то другой, а именно я?!
- Тебя таким сделали! Ты… ты бы другим был, я помню, - прошептала я.
Ведь я и правда помнила того парня, который встречал и провожал меня. Таскал букеты и подарки. Гонял с мячом, дрался, играл во дворе на гитаре. Если бы только не тюрьма, Боже, если бы только не тюрьма!
- Никто этого не знает, - обрубил он. – Я мог бы быть добрым малым, мог бы быть спортсменом, офисным менеджером. Или не мог бы. Илья испортил мне жизнь, но не факт, что не посади он меня за решетку, я был бы святошей. Не стоит оправдывать меня моим прошлым. Мне… Саша, мне нужно, чтобы ты приняла меня именно таким, какой я есть. Еще раз говорю: решения я принимал сам, и всегда знал, на что иду. И совесть меня не мучает. Ты сможешь жить с этим?
Принять?
- Ты боишься, что я разочаруюсь в тебе? – горько усмехнулась я. – Этого не будет. Я тебя принимаю. Также, как и ты меня принял.
Не знаю, поверил Денис, или нет, но он кивнул, и немного расслабил плечи. Я поняла, о чем он говорит – о том, что он не идеал, и не во всем виновато его прошлое. С этим я не согласна. Но… черт, да, он совершал ужасные поступки, убивал других людей, но все это из-за выбора. Денис когда-то, давным-давно выбрал меня, чем перекроил себе жизнь.
А я выбрала его.
- Тогда жалеть не о чем, - заключил Денис.
  
ЭПИЛОГ
 
- Загадай желание, и задуй свечи, - подсказала я сыну шепотом.
В глазах у Вани и восторг, и жалость. Четыре свечи горят, ждут, пока их задует маленький именинник, но сыну жаль портить момент.
Он и на свой третий праздник учудил. Его любимой сказкой была «Репка», и я заказала торт со съедобными фигурками бабки, дедки, внучки, Жучки и других персонажей. И Ваня затеял настоящий бой за то, чтобы никто эти фигурки не съел. Ему их было жаль.
 
Все дети такие, но я в тот момент выдохнула с облегчением. Сын растет добрым ребенком, его вся эта грязь не коснется.
- Давай, сынок, - подбодрил Денис. – Загадай самое заветное желание, и задуй свечи.
- И желание исполнится?
- Если сильно чего-то хочешь, если будешь гореть этим желанием, как горят свечи, то исполнится, - Денис погладил Ваню по голове. – Проверено на себе.
- Хорошо, - малыш зажмурился, думая о своем самом заветном, и дунул изо всех сил.
Мы с Денисом переглянулись, и кивнули друг другу. Ведь мы-то знаем самое заветное желание нашего ребенка. Он, как Малыш из Карлсона, хотел собаку. А мы долго отказывали ему в подобном.
Все боялись, что придется сниматься с места, и бежать.
Денис был прав, я лишь недавно начала привыкать к подобной жизни – не под своими именами, в бегах, в страхе, что найдут. Найдут, и отберут самое важное, что удалось сохранить – семью.
- Идем, - Дэн легонько дотронулся до моего плеча, и мы вошли в дом, оставив всю детвору, родителей и аниматоров, во дворе. – Как ты? Не устала?
- И почему Ваня попросил собаку, а не сестренку? – подмигнула я, оглаживая округлившийся живот.
- Мальчишки, - засмеялся муж. – Ваня сказал, что девчонки скучные. Я в свое время тоже так думал. В таком возрасте собаки интереснее девчонок, и, тем более, сестренок.
Мы с Денисом поднялись в нашу спальню, и подошли к собачьей переноске, в которой спал умильный щенок корги.
- Жаль будить, - муж присел перед переноской, заглядевшись на щенка. И как-то погрустнел.
- Еще один мальчишка, - фыркнула я, и взъерошила отросшие волосы Дэна. – Коржик будет рад новому другу, также, как и Ваня будет счастлив.
- Наверное, - флегматично кивнул Денис.
Я нахмурилась. Что-то не так. Дэн, вроде, и в хорошем настроении, но что-то его тревожит. И теперь встревожена и я.
- Что с тобой, любимый? – я опустилась на пол, рядом с Дэном, и обняла его. – Расскажи мне.
Денис посмотрел на меня с сомнением, и снова начал разглядывать щенка, которому все наши разговоры, метания и страдания до лампочки. Его ждет новый друг и беззаботные игры.
- Денис?
- Я смотрел на Ваню сегодня, - наконец, произнес муж, - наблюдал за ним. Он вырос. И я все выискивал в нем черты лица Ильи. Я… Саша, раньше я этим не занимался, он слишком мал был. И на тебя похож был. А сейчас…
- Да. Сейчас он начал напоминать Илью, - оборвала я. – Тебя это напрягает?
- Думал, что меня это заденет. Я с ужасом ждал этого момента. Что посмотрю на сына, и узнаю в нем Илью, - Денис дернул плечами, словно отряхиваясь от воспоминаний, и снова обернулся ко мне. – Саша, не только ты боялась, что я его не полюблю, и не приму. Я и сам этого боялся. Всегда. С того самого момента, как перестал ждать появления на свет Вани с ужасом. Я ведь знал, что мне нужно будет быть его отцом, и я хотел быть хорошим папой. Не притворяться, а любить по-настоящему.
- И ты полюбил, - я потянулась к щеке мужа, и легко поцеловала его. – Я ведь знаю, что ты не имитируешь, а любишь.
- Люблю. Сегодня я окончательно понял, что ничто это не разрушит. Ни то, что он становится все больше и больше походить на Илью, ни то, что у нас совсем скоро родится Карина…
- Алла, - поправила я.
- Над именем мы еще подумаем, - хохотнул муж. – Но я боюсь, что дети когда-нибудь узнают. Я бы возненавидел того, кто убил моего отца. Того, кто даже не позволил мне с ним познакомиться. Если Ваня узнает? Если малышка повзрослеет, и поймет, что ее отец – не самый лучший человек?
Не ты один этого боишься, любимый. Не ты один.
Я долго думала над этим. Всех нас с самого детства учат честности. Ложь разрушает, а правда очищает. Но иногда сказать всем правду – это значит разрушить их жизни. Илья вряд ли был бы хорошим отцом, но даже если бы и был – мы этого никогда не узнаем. Он сам затеял эту войну, и принял проигрыш.