Связанные (ЛП)

Шейн идет со мной в ногу, пока мы спускаемся по лестнице. 
— У тебя сейчас дело с мистером Гаррисоном. — Он посмеивается над отсылкой к Южному парку .
— Что ты получил? — Я спрашиваю.
— Ты имеешь в виду, что ты получил за другое задание? — Он усмехается. — B+. Отличная работа, умник.
Мы идем в комфортной тишине через кампус, пока Шейн не прочищает горло. 
— Как дела у твоей сестры?
— У нее крылья Феи, — отвечаю я.
— Очень по-диснеевски. Я рад слышать это. А твой парень?
Черт побери.
— Он не мой парень. — Но это не помешало мне признаться ему в любви.
— Все еще на наркотиках и прочем дерьме?
— Прошу прощения? — Я останавливаюсь посреди тротуара. Я не должна давать ему шанс отравить меня ложью, но мое любопытство берет верх. Может быть, дело в том, что я знаю, что Тай что-то скрывает от меня, но вместо того, чтобы закрыть эту тему, я смотрю на своего лучшего друга, ожидая объяснений.
Шейн подходит к моему лицу, так близко, что его одеколон щиплет мои ноздри, а его чисто выбритая щека почти касается моей. Его рюкзак падает, книги рассыпаются по земле. Кажется, он даже не замечает.
— Черт, Би, ты даже не знаешь, да? — Он смотрит на меня такими несчастными глазами, что они почти перевешивают мою злость на него. — Помнишь, я говорил тебе, что моему соседу по комнате Джошу сломали нос в драке? Что ж, я не упомянул, что человек, сломавший себе нос, был Тай Уайлдер. И самое ужасное, что это был не несчастный случай. Он на самом деле ударил Джоша намеренно. Разбил голову о стену ванной. Знаешь, почему он это сделал?
— Почему? — требую я, но моему голосу не хватает силы.
— Потому что Джош оказался не в том месте и не в то время. Он вошел в раздевалку, когда Уайлдер вел сомнительную перепалку с наркоторговцем. Я предполагаю, что стероиды, потому что Уайлдер слишком эгоцентричен, чтобы использовать что-либо, что не способствует его карьере. Как бы то ни было, когда Джош вошел, Уайлдер сказал ему отвалить. Когда Джош настоял, что хочет принять душ, потому что опаздывает на ночную смену, Уайлдер ударил его кулаком по лицу и в конце концов ударил головой о стену. Твой драгоценный Доусон прикрыл это, а Уайлдер и его приятель Джесси отправились в больницу и угрожали Джошу, поэтому он решил не выдвигать обвинения. Вскоре после этого его членство в спортзале было аннулировано, и теперь ему запрещен доступ в The Grind. Это человек, с которым ты ложишься в постель, Блэр. Не ошибись. Он не плохой мальчик... он просто ужасный.
Как бы мне не хотелось это признавать, история Шейна правдоподобна. Он не лжец, не сплетник, и Тай сам признался, что более чем счастлив кидать кулаки вместо того, чтобы улаживать дела вежливой беседой.
Но сделка с наркотиками? Ни за что, Боже. Тай ведет здоровый образ жизни, правильно питается и ненавидит, когда я курю травку, настолько сильно, что он, вероятно, является основной причиной, по которой я решила бросить курить. Он не наркоман. Ни хрена.
— Почему ты говоришь мне это сейчас?
— Сначала я не хотел поднимать шумиху. Я думал, этот парень уберется из твоей жизни еще до того, как ты успеешь моргнуть. Потом, когда я понял, что ты проводишь с ним все больше и больше времени, я не хотел, чтобы ты думала, что я говорю что-то, потому что я ревную. Но речь не обо мне. Речь идет о тебе.
Мой телефон начинает гудеть в моей руке, и я немедленно выключаю звук. Я знаю, что это Тай. Я узнаю его мелодию для звонка — «My Soul Is Empty And Full of White Girls» группы «Slaves» , его самая любимая песня, которую я ему представила.
Шейн качает головой. Телефон все еще гудит, но его глаза кричат, чтобы я не отвечала. И я не отвечаю. Я просто смотрю на Шейна, на свой телефон и снова на Шейна.
— Спроси его об этом, хорошо, Би? Я забочусь о тебе.
Я знаю, что да. Потому что он видит меня. Как сказал Тай. Они оба видят. Я делаю шаг назад от Шейна.
— Хорошо. И Шейн? Пожалуйста, не пытайся снова приставать ко мне. — Я потираю раскрасневшиеся щеки.
Вот и все. Я сдержала обещание, данное Таю, свою верность Иззи, и мне кажется... ну, это отстой.
 
Шейн смотрит на небо и разочарованно вздыхает. 
— Говорила с Иззи?
Я пожимаю плечами. 
— Ты не хочешь меня, чувак. И это нормально, я не люблю блондинов, которые не Чарли Ханнэм. Но не делай ничего только ради того, чтобы раздавить Иззи. Я никогда тебя не прощу.
Шейн выглядит косноязычным. Роли изменились. Теперь я проповедую ему.
Он открывает рот, его грозовые голубые глаза сфокусированы на моих. 
— Я не… — начинает он, но я научилась хорошему трюку у мастера игр разума.
Я останавливаю его на полуслове, кладя руку на его вздымающуюся грудь. 
— Сейчас я тебя поцелую. Если ты действительно хочешь меня — меня, а не мою сестру, — подставь мне свои губы. Если нет, подставь щеку. — Я делаю паузу, кусая уголок губы, обдумывая следующую фразу. — И я все еще буду твоим другом.
Я подхожу к Шейну на цыпочках и улыбаюсь, уверенная, что он все сделает правильно. Это мой лучший друг, вот. Он всегда поступает правильно.
В третьем классе Иззи и я достали ножницы и сделали ему самую ужасную прическу в истории человечества. Он не сдавался, даже когда попадал в такие неприятности.
В шестом классе — он противостоял школьному хулигану, хотя даже не знал Лиз Шуделл, девочку, которая стала жертвой этого говнюка, не дававшего ей спокойно ходить по коридорам.
В младших классах — он отказал одной из самых горячих девушек в старшей школе, потому что она была пьяна, когда пыталась завести с ним отношения.
Выпускной класс — угадайте, кого он привел на выпускной? Правильно, Ронду Чан, которая в то время была в инвалидной коляске и безумно переживала по этому поводу.
Теперь мы взрослые (вроде как) стоим на тротуаре кампуса и привлекаем внимание, конечно, но я все еще доверяю Шейну, как в третьем классе. Я закрываю глаза, мои губы тянутся к его коже. Я улыбаюсь, когда чувствую однодневную щетину на его щеке. Он не стал действовать. Он не мой.
Ну, да, но теперь я знаю, что он тоже принадлежит Иззи.
Шейн выглядит очень взбешенным, с тонкими губами и морщинистым лбом, когда он берет содержимое своей сумки.
— Кстати, спасибо за деньги. Ты не должна была прикрывать его. Но ты это сделала. Ты всегда делаешь это.
— Это было недоразумение, — признаю я.
— Да, кажется, их много, когда Тай рядом.
— Господи, Шейн, — я отворачиваюсь, на самом деле не желая встречаться с ним лицом к лицу. Почему он всегда делает это в последнее время? Дождь на моем параде, когда все, что я хочу, это танцевать в лужах.
— Поговори со своим парнем, Би, — раздраженно ворчит он.
— Он не мой парень. — Я на самом деле кручусь, когда иду к своему последнему экзамену, последнему перед тем, как я получу свою степень, и посылаю ему веселую улыбку.
— Что угодно, подруга. Просто сделай это.
***
После теста я изо всех сил стараюсь выскочить из здания и вернуться к машине, но, как это бывает, я грациозна, как слепой слон, и умудряюсь наделать много шума, спотыкаясь в коридоре и роняя телефон на полу. Я слышу голос профессора Пенниман из открытой двери дальше по коридору.
— Мисс Стерн, входите.
Быть мной сейчас - полный отстой.
Я замотала жевательную резинку в салфетку и выбросила ее в мусорное ведро. Лучше всего притвориться, что я наполовину порядочный человек. Я улыбаюсь Пениман, чопорной женщине из Новой Англии лет пятидесяти, и жду дальнейших указаний.
— Садитесь, — приказывает она, не отрывая глаз от бумаг на столе. Я плюхаюсь в кресло напротив нее, переплетаю пальцы и постукиваю ногой по полу. Страшно подумать, зачем она позвала меня сюда. Может быть, она думает, что я сплагиатила статью. Честно говоря, я бы не стала ее винить. Я обычно сосу.
— Я хочу поговорить с вами о вашем задании относительно… о чем оно было? — Она поднимает подбородок и одну бровь за очками для чтения. — ММА. Да. Ну, если честно, это было просто превосходно.