Связанные (ЛП)
— Сильнее, Барби.
Удар.
— СИЛЬНЕЕ!
Удар.
— СИЛЬНЕЕ!
Я останавливаюсь и смотрю на него. Он приближается. Я знаю, что он ожидает, что это выведет меня из равновесия, и я подыгрываю ему. Я делаю шаг назад, а он делает два шага вперед. Теперь он для меня предсказуем, и я намерена этим воспользоваться. Планируй заранее, сказал он, верно? Мы продолжаем это дурацкое танго, пока он не окажется под углом, который позволит мне нанести хороший удар.
— Тебе нравится издеваться надо мной, не так ли? — Я набираю обороты и наношу самый сильный удар, на который только способна. Мои суставы пульсируют, когда мой кулак сталкивается с его напряженными мышцами живота. Несмотря на то, что это я бью его, я также визжу, как маленькая девочка, которую только что заклинило. Удар такой сильный, что мое плечо почти вывихнуто. Хотелось бы думать, что мне удалось причинить ему боль, но, судя по ленивой ухмылке на его лице, я сомневаюсь, что он это почувствовал.
— Серьезно? — кричу я. Он даже не вздрогнул.
Он постукивает по нижней губе, глядя вверх, делая вид, что думает о чем-то. — Ты понимаешь, что я профессиональный боец, верно?
— Нет, я думала, ты астрофизик. — Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и скрещиваю руки.
Его ухмылка превращается в ухмылку, и он прижимает меня к стене и зажимает между своими массивными руками. Я задыхаюсь от удивления и чувствую, как тепло гудит между нами, как электричество. В его глазах безумный смех, и я чувствую, как его ребра и пресс прижимаются к моей груди. Его указательный палец прижимается к моим губам, когда его вес с силой переносится на мое гораздо меньшее тело.
— Не. Кричи, — шепчет он.
Каждый волосок на моем теле стоит по стойке смирно. Я борюсь за глоток воздуха, мой взгляд перемещается с его глаз на губы. Я под сильным впечатлением, и я начинаю забывать причину, по которой я не хочу его в первую очередь. Он настолько греховно сексуален, что меня это даже злит. Злюсь на него, злюсь на себя и особенно злюсь на его мать, которая воспитала сына, который чертовски уверен, что может иметь любую девушку, которую он когда-либо видел.
Тай смотрит на меня, просчитывая свой следующий шаг под густыми темными ресницами. Его челюсти сжаты, и кажется, что в его голове одновременно проносится миллион мыслей.
— Тайлер… — я прочищаю горло. Мой голос звучит чуждо мне. — Не целуй меня.
Я не хочу пострадать. А поцелуй с ним швырнет меня по скоростной полосе к столкновению с этим ходячим бедствием. Дерзкий, самоуверенный, взрывной.
И я абсолютно не контролирую свои чувства по отношению к нему.
— Ты боишься, — ровно заявляет он, не отрывая от меня взгляда.
Я киваю, закрывая глаза, прежде чем я поцелую его.
— Хорошо. Так и должно быть. — Он высвобождает меня из своей хватки и делает шаг назад. Воздух покидает мои легкие, как только я больше не сжата между его руками, оставляя меня сдутой и холодной. Он начинает идти к двери, а я держусь одной рукой за стену, восстанавливая равновесие.
— Это был хороший удар, — бормочет он почти про себя, но следующее, что он говорит, громко и ясно, и определенно предназначено для меня. — И ты права, что испугалась. Я бы никогда не ударил тебя, Барби, но я сделаю тебе больно, хорошо.
Он с грохотом закрывает за собой дверь, оставляя меня одну в большой пустой комнате.
Я сползаю по стене на пол, хватаюсь за голову и трясу ею, пытаясь понять, что только что произошло.
Я нахожусь в неприятности. Глубокая, глубокая беда.
***
— Я не уверен, что съесть бутерброд с яичным салатом перед просмотром «Ходячих мертвецов» — хорошее сочетание. — Я стону, моя голова покоится на плече Шейна. Мы оба боремся с рвотным рефлексом, наши глаза прикованы к телевизору, когда голова зомби взрывается.
— Я не уверен, что есть и смотреть «Ходячих мертвецов» — хорошее сочетание, и точка, — говорит он.
На экране телевизора Рик связывает отца и сына с Карлом, когда они оба убивают кучу зомби. Я вздыхаю и зарываюсь в футболку Шейна «Мне нравятся дети, они вкусные с кетчупом».
— Как прошла сегодняшняя тренировка, тупица? — Он проводит пальцами по моим волосам, и я позволяю ему. Ну и что, если он сжал мою ногу на днях? Он также мой близкий друг, и я уверена, что он понял намек.
— Десять оттенков сверхъестественного. Я хорошо справилась с кардио и справилась с одним хорошим ударом, но получила очень странные ощущения от Тая.
Шейн закатывает глаза. — Этот придурок чуть не раздавил мне руку. Не позволяй ему держать детей.
Я неловко хихикаю, размышляя, не рассказать ли ему, как Тай выгнал всех остальных из комнаты, чтобы я могла пять минут бить его по руке. Наверное нет. После недавних флюидов Шейна «Хочу залезть в штаны», я не уверена, что добавление к этому пагубному рецепту действий Тая — правильное решение.
— Как продвигается расследование Элизабет Пассион? Уже говорил с Иззи? — Я спрашиваю.
— Я уверен, что профессор Пениман не ожидает, что я поговорю с кем-то, кто на самом деле работает моделью. На следующей неделе у меня назначено интервью с одним из их пиарщиков.
— Ты шутишь, да? — Я сижу прямо, вглядываясь в его лицо. — Ты вырос с одной из лучших моделей и отказываешься от ее помощи. Что произошло между вами двумя, когда ты отправился во Францию и встретил ее там?
Я сошла с ума, если подумала, что эти двое сделали что-то за моей спиной, что заставило их ненавидеть друг друга до глубины души? Прошлой ночью, когда я пыталась поговорить с Иззи о Шейне, она переключила тему на погоду. Погоду!
— Ничего. Ничего не произошло. Никакой драмы. Не веди себя так, будто мы когда-то ладили.
— Но вы никогда не избегали друг друга. Ну, до недавнего времени.
— Мы вращаемся в разных кругах. — Он пожимает плечами, его челюсти напрягаются.
Я вздыхаю и качаю головой. — Поговори с ней. Даже если она ведет себя так, будто ей наплевать, я знаю Иззи. Она ненавидит, когда на нее злятся.
Как по сигналу, мой лучший друг нажимает кнопку паузы и крепко держит меня за плечи. Я сразу знаю, что у нас будет разговор. Знаете, тот, когда ты разбиваешь свою дружбу на миллион кусочков, потому что один из вас решает, что хочет знать, каково это — валяться между простынями. Мне нужно затормозить эту штуку, быстро. У нас не может быть разговора. Я не готова к разговору. Разговоры переоценивают. Почему мы все не можем просто смотреть, как убивают зомби? (Извини, Тай, я не имела в виду тебя.)
— Послушай, Блэр, нам надо поговорить.
Дерьмо.
— Как дела? — Я наклоняю голову с небрежной улыбкой, но мой дискомфорт очевиден. Хотел бы я быть зомби, в которого Рик только что врезался камнем, а не взволнованным человеком. Я не могу потерять Шейна, но и встречаться с ним тоже не могу.
Он идеален, только не для меня. На самом деле, во всяком случае, он далеко не в моей лиге. Я вижу, как девушки смотрят на него, смеются над его шутками, шепчутся, когда мимо проезжает его Мустанг. Он дружелюбный, общительный, забавный, и большинство девушек сочли бы его достойным слюни. Только... не я.
Я никогда не понимала, как лучшие друзья могут превратиться в любовников. Я слишком много знаю о нем. Черт, он слишком много знает обо мне. В нашей динамике нет ничего загадочного или сексуального, и поэтому все это кажется таким безумным.
Чувство вины захлестывает меня, когда Шейн хватает свое пиво, запрокидывает голову и осушает его одним глотком, швыряя пустую бутылку на мой стол.
— Ну вот… Блэр, ты чертовски привлекательная девчонка, но я подозреваю, что ты уже знаешь, что я о тебе думаю. Ты девушка, которая может рассмешить парня, но также и заставить его задуматься. Ты можешь быть одной из парней, но каким-то образом оставаться такой чертовски горячей в то же время… — Шейн смотрит вниз, на свои ноги.
Может, мне стоит имитировать обморок. Или сделать вид, что рвет. Забудьте это. Меня прямо сейчас может стошнить по-настоящему. Жалко только, что вся эта вкусняшка пропадет...