Доктор-хулиган (ЛП)

— Я не могу выбросить ее из головы, — наконец, говорю я, уже не так самоуверенно. — Все время о ней думаю. И я знаю, это ненормально, понимаю, что это своего рода влюбленность. Но это берет надо мной верх, а мне нужно вернуть свою жизнь под контроль.
Лахлан качает головой.
— Похоже, это твоя проблема, а не ее. Подумай, что ты можешь для нее сделать, и тогда ты будешь знать, как поступить.
— Вот как ты планируешь поступить с Бет?
Он бросает на меня еще один тяжелый взгляд.
— Ага. Я пока не придумал, что могу для нее сделать. И не отвечай мне всякой херней, вроде, «перекинуть ее через колено», ты, гребаный садист. Реальная жизнь гораздо сложнее.
Именно поэтому я избегал ее, насколько это было возможно, всю свою взрослую жизнь.
***
От разговора с Лахланом мое волнение лишь усилилось. Может, следовало обратиться за советом к Интернету. Теперь я ясно вижу свой пост в Fetlife… или нет. (Прим. переводчика: FetLife — социальная сеть для тех, кто интересуется БДСМ, фетишем и кинком).
Блядь!
Мне нужны новые друзья, по крайней мере, в плане советов. Гэвин — Мистер Романтик, а Лахлан — Зигмунд гребаный Фрейд. На краткий миг подумываю о том, чтобы обратиться за помощью к Тейту Нильссону, потому что каждый раз, когда мы вместе играли в хоккей, у нас с ним обнаруживалась очередная общая черта, но, когда дело доходит до сердечных дел, он, вероятно, еще более плох в этом, чем я. И я почти уверен, что он сейчас на сборах. Я не могу позвонить ему и запороть хоккейный матч в НХЛ своими проблемами в личной жизни.
Проблемы в личной жизни?
Мне нужно сосредоточиться.
У меня проблемы в кинк-жизни. Например, ее у меня больше нет, потому что я в чертовой депрессии из-за личной жизни, которой у меня тоже нет.
Надо что-то менять. Взяв пиво, отправляюсь в игровую комнату, которую обустроил в своем новом доме. Мне еще многое предстоит сделать, прежде чем я буду готов стать хозяином своей первой вечеринки, потому что, когда твой лучший друг — премьер-министр, ты не очень-то можешь разгуливать по секс-клубам. Значит, ты устраиваешь секс-клуб у себя. В Ванкувере я заработал репутацию отличного организатора частных вечеринок, и с нетерпением жду возобновления этой традиции здесь, в Оттаве.
И, возможно, немного физического труда поможет мне отвлечься от мыслей о Вайолет.
В телефонном справочнике, как правило, не перечислены фирмы, которые бы предоставляли услуги по перевозу кинк-барахла между провинциями, поэтому все предметы обстановки игровой комнаты с наклейками типа «книжная полка» и «вешалка для одежды», перевезенные обычными грузчиками, — стоят в углу в ожидании сборки.
Вместо того, чтобы собрать все предметы обстановки в одном месте, а затем расставить их, я решаю, что лучше собирать каждый из них там, где они в итоге окажутся.
Я уже знаю, как будет обустроена комната, так что вопрос только в расстановке. Я начинаю с Андреевского креста, потому что с ним меньше всего возиться, — собирать его быстро и легко.
Ошибка. Разум заполняется образами привязанной к нему Вайолет, пока я работаю над ее телом, превращая бледную кожу во все оттенки розового и красного.
Член набухает, и я борюсь с непреодолимым желанием. Мне нужно потрахаться. Нужно доминировать. Нужно сорваться и быть вознагражденным криком, воплем или, еще лучше, приглушенными всхлипами.
Мне нужна Вайолет.
Замечаю плетеный сундук, прислоненный к куче не распакованных коробок с невинной надписью «Комната отдыха». Я не открывал его с той самой ночи с Вайолет. У меня безумно долго не было практики, и пальцы вдруг начинают чесаться в желании поиграть с содержимым.
Мне нужно услышать хныканье Вайолет от моих меток.
Оставив сборку креста, прохожу через комнату, хватая сундук. Расстегнув молнию, вываливаю свою коллекцию тростей на стеклянный кофейный столик.
Моя любимая — классическая трость из ротанга с изогнутой ручкой. Взяв ее, несколько раз рассекаю ей воздух. Теперь я представляю Вайолет в короткой клетчатой юбочке и белой блузке, застегнутой снизу только на половину. Довершают наряд белые гольфы и черные туфли на высоком каблуке а-ля Мэри Джейн. Я кладу сложенное покрывало на подлокотник кожаного дивана «честерфил» и приказываю воображаемой Вайолет склониться над ним.
 
Подол юбки едва прикрывает верх обнаженных ягодиц, открывая моему взору гладкую кремовую кожу, идеально подходящую, чтобы украсить ее великолепными красными рубцами.
Месяцы накопленной энергии и расстройства заставляют меня хотеть вложить всего себя в каждый удар трости — не сдерживаться. Но я знаю, я выше этого, даже в фантазиях. Особенно в фантазиях, потому что это скорее репетиции сцен, которые мне хочется разыграть в реальной жизни.
В ровном ритме ударяю тростью по ее заднице. Сначала мягко, затем медленно повышая интенсивность, пока, наконец, не отвешиваю отличный жесткий удар по чувствительному местечку, где встречаются ее бедра и ягодицы.
Она вскрикивает скорее от удивления, чем от боли. Я возвращаюсь к мягкому постукиванию, а поддавшись настроению, бью сильнее. Вайолет издает еще один вопль, и на ее заднице расцветает изумительная красная полоска.
Мой член напрягается, когда я продолжаю метить зад Вайолет. Ее самообладание рушится, и она начинает дрожать, хотя ради меня изо всех сил старается не шевелиться. Лишь довершив порку, моя иллюзия рушится окончательно.
Я не могу отбросить трость прочь и скользнуть в ее влажную, узкую киску. Не могу трахать ее до тех пор, пока она не заплачет по совершенно другой причине, потому что я буду заставлять ее кончать снова и снова, не позволяя остановиться.
Вот почему она мне нужна.
Я уже испытал нечто стоящее.
Вайолет особенная, и это не имеет никакого отношения к траху. Довольно легко представить подлокотник дивана задницей Вайолет, но сейчас я хочу держать в объятиях ее, а для этого нужна только настоящая Вайолет.
Глава 7
ВАЙОЛЕТ
Всю неделю я ем шоколадные конфеты Макса.
Сначала я не хотела. Думала, не отослать ли их ему обратно, но это было бы пустой тратой невероятно вкусного шоколада.
К тому же они сбили меня с толку, а мне не нравится оставлять загадку неразгаданной.
Макс не из тех мужчин, кто дарит шоколад, я уверена в этом до глубины души. Он больше похож на: «Эй, классно потрахались, вот тебе тысяча долларов чаевых».
Я так думаю.
Кто знает, может, в нем заключены оба типажа.
Последний трюфель исчезает рано утром в пятницу после особенно напряженного снятия показаний, которое завершилось раньше срока. Я одновременно слежу за истекающими двумя часами оплаченного времени, и слизываю с пальцев солоноватый темный шоколад.
Многозадачность.
Я бросаю взгляд на часы. У меня есть пятнадцать минут до собрания коллектива. Беру со стола еще одно дело, которое, как я знаю, предполагает телефонный звонок клиенту, и умудряюсь его сделать.
Когда на собрании Уильям Новак фокусирует свою речь на своевременном выставлении счетов — потому что, очевидно, кое-кто, в отличие от меня, нуждается в напоминании, — я немного отстраняюсь от происходящего и думаю о Максе.
Точнее о конфетах.
Не о Максе.
Ладно, мечтать наяву было ошибкой. Я вдавливаю кончик ручки в блокнот и пытаюсь заставить себя сосредоточиться на собрании. Речь по-прежнему идет о том, чтобы при выполнении работы мы следили за временем. Серьезно? Это невыносимо.
«Больше шоколада», — пишу я в блокноте.
Ниже добавляю «Капуста», чтобы сбалансировать здоровый рацион моего списка покупок.
 
Яблоки
Сельдерей
Перец
Куриные грудки
Кексы
Цуккини
Еще одна секретная заначка шоколада
Затем вычеркиваю оба пункта с шоколадом, потому что он мне не нужен. А все остальное я смогу купить завтра на фермерском рынке.