Золотое рандеву

— Понятно. А какой план, сэр?
Я рассказал ему. Он решил, что я такой же ненормальный, как Каррерас. Макдональд сделал все, чтобы отговорить меня, но в конце концов примирился с неизбежным и внес свои предложения. Все еще вполголоса мы обсуждали план, когда открылась дверь и охранник впустил Сьюзен Бересфорд.
— Где вы были весь день? — обвиняющим тоном спросил я у
— Я видела пушки.— Она выглядела бледной, усталой
и, казалось, совершенно забыла о том, что попрекала меня за сотрудничество с Каррерасом — Он установил большое орудие на корме и меньшее в носовой части. Они сейчас накрыты брезентом. Остаток дня я провела с мамой, папой и остальными.
— И      как наши пассажиры? — поинтересовался я. — Бесятся, что их умыкнули, или, наоборот, в восторге от этого приключения? Подумать только: такой аттракцион      на борту «Кампари» — и бесплатно, будет о чем рассказывать до Конца дней своих. Я уверен, что большинство из них испытало облегчение, узнав, что Каррерас не требует за них выкупа.
— Большинству из них совершенно все безразлично,— сказала она.— Они так страдают от морской болезни, что им все равно, живы они или нет. Могу сказать вам, что и я сама так себя чувствую.
— Вы к этому привыкните,— грубо сказал я.— Вы все к этому привыкните. Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали.
— Что, Джон? — Непривычная покорность в голосе, вызванная, естественно, усталостью, обращение по имени — все это не могло не заинтересовать боцмана, когда я бросил на него взгляд, он был занят тем, что изучал верхнюю часть переборки, на которой совершенно нечего было рассматривать.
— Получите разрешение сходить к себе в каюту. Скажите, что вы хотите взять одеяла, что вы замерзли здесь прошлой ночью. Суньте между одеял вечерний костюм вашего отца. Только не летний, а темный. Ради всего святого, смотрите, чтобы они ничего не заметили. У вас есть какое-нибудь темное платье?
— Темное платье? — она нахмурила брови.— Зачем...
— Бога ради! — тихим голосом раздраженно сказал я. Снаружи доносились голоса. — Отвечайте же!
— Черное платье для приемов...
— Принесите его тоже.
Она посмотрела на меня пристальным взглядом.
— Вы бы не могли сказать мне...
Открылась дверь и вошел Тони Каррерас, ловко сохраняя равновесие на качающейся палубе. Под мышкой он прятал от дождя сложенную карту.
— Добрый вечер.— Говорил он очень жизнерадостно, но выглядел довольно бледным.
— Картер, небольшая работа для моего отца. Вот координаты «Тайкондероги» сегодня в 8.00 и 16.00. Нанесите их на карту и посмотрите, идет ли «Тайкондерога» предполагаемым курсом.
— «Тайкондерога» — это название корабля, который мы должны перехватить?
— Еще какие вопросы?
— Но... но координаты — озадаченно промолвил я,— откуда, черт побери, они вам известны? Только не говорите, что «Тайкондерога» их вам радирует, неужели радисты на этом корабле…
— Мой отец думает обо всем,— сказал спокойно Тони Каррерас.— Практически обо всем. Я ведь сказал вам, что он замечательный человек. Вы знаете, что мы собираемся потребовать, чтобы «Тайкондерога» остановилась и сдала нам груз. Вы что думаете, мы хотим, чтобы она послала сигналы бедствия, когда мы дадим по ней предупредительный выстрел? Перед тем как корабль вышел из Англии, с радистами «Тайкондероги» произошел небольшой несчастный случай, и их пришлось заменить более подходящими людьми.
— Небольшой несчастный случай? — медленно переспросила Сьюзен. Хотя от морской болезни и душевного волнения ее лицо было белым, как бумага, Каррераса, насколько я мог видеть, она не боялась.— Какой несчастный случай?
— Несчастный случай, который запросто может произойти с любым из нас, мисс Бересфорд.— Тони Каррерас по-прежнему улыбался, но уже не выглядел столь оживленным. Лицо его ничего не выражало, единственное, на что я обратил внимание, были его странно помутневшие глаза. Больше, чем когда-либо, я был уверен, что дефект зрения молодого Каррераса заключается не в самих глазах. Они лишь выражали некое отклонение от нормы, лежавшее значительно глубже.— Ничего серьезного, уверяю вас.— Это означало, что если их убили, то только один раз.— Один их тех, кто пошел на замену, является не только радистом, но и опытным штурманом. Мы не видим причины, почему бы нам не воспользоваться этим фактом и не получать информацию о точном местоположении «Тайкондероги». Постоянно, каждый час.
 
— Ваш отец ничего не оставляет на волю случая,— признал я. За исключением того, что он, кажется, полагается на меня как на опытного штурмана на этом корабле.
— Он не знал... Мы не могли знать, что палубные офицеры на «Кампари» поведут себя так глупо. Мы, и мой отец и я, не любим убийств.— Опять несомненное впечатление искренности, но я уже начинал понимать, что он действительно искренен, просто критерии того, что считать убийством, а что нет, у нас совершенно несопоставимы.— Мой отец тоже компетентный штурман, но он сейчас очень занят. Дело в том, что он единственный профессиональный моряк среди нас.
— Ваши остальные люди не моряки?
— К сожалению, нет. Но они достаточно компетентны для того, чтобы наблюдать за профессиональным исполнением своих обязанностей вашими моряками.
Это была хорошая новость. Если Каррерас будет и дальше вести «Кампари» через шторм на такой скорости, то практически все, кто не был профессиональным моряком, будут себя чувствовать очень плохо. Это может помочь мне, облегчив мои ночные труды.
Я спросил:
— Что будет с нами после того, как вы захватите это проклятое золото?
Пересадим вас всех на «Тайкондерогу»,— лениво ответил он.— Что еще?
— Да? — насмешливо спросил я.— Чтобы мы сразу же сообщили всем кораблям, что «Кампари»...
— Сообщайте, кому хотите,— спокойно сказал он. — Думаете, мы сумасшедшие. В то же утро мы покинем «Кампари», нас ждет другой корабль. Мигель Каррерас продумывает все.
Я промолчал и занялся картами, а Сьюзен обратилась с просьбой принести одеяла. Он с улыбкой ответил, что проводит ее, и они вышли вместе. Когда они через пять минут вернулись, я уже нанес координаты на карту и определил, что «Тайкоидерога» идет намеченным курсом.
Я передал карту вместе с этой информацией Каррерасу, он поблагодарил и вышел.
Ужин принесли в восемь часов. Это была не та еда, которая обычно подавалась за ужином на «Кампари»,— Антуан не мог быть на высоте, когда против него чинилось насилие,— но в общем была неплохой. Сьюзен не ела ничего. Похоже, ее не раз тошнило, но она об этом умалчивала.
Несмотря на то, что была дочерью миллионера, она не была плаксой, чего можно было бы вполне ожидать от дочери Бересфорда. Я не был голоден, в горле стоял ком, который никак не был связан с качкой «Кампари», но исходя из того же принципа, что мне понадобятся все мои силы, я плотно поел. Макдональд ел, как будто его не кормили неделю. Буллен все еще спал, находясь под воздействием снотворного. Удерживаемый от падения ремнями безопасности, он тяжело дышал и что-то постоянно бормотал.
В девять часов Марстон сказал:
— Джон, пора выпить кофе?
— Пора,— согласился я.
После многолетней привычки выпивать каждый вечер почти бутылку рома, его нервы сейчас никуда не годились.
Сьюзен принесла пять чашек кофе, по одной за раз. Сильная качка, удары, от которых все тряслось и дребезжало, не позволяли нести в руках больше, чем одну чашку. Одну для себя, одну для Макдональда, одну для Марстона, одну для меня и одну для часового, того же молодца, который был на страже прошлой ночью. Для нас четверых — сахар, для часового полная ложка белого порошка из амбулатории Марстона. Сьюзен вынесла ему чашку.
— Как наш друг? — поинтересовался я, когда она вернулась.
— Почти такой же зеленый, как и я.— Она попыталась улыбнуться, но у нее не получилось.— Обрадовался, когда получил.
— Где он?
— В коридоре. Сидит на полу в углу, винтовка на коленях.
— Как скоро подействует ваше снадобье, доктор?