Стреломант

На глазах у этой девочки? Чтобы она потом до конца жизни теряла сознание при виде крови, пусть даже из порезанного пальца? Да и сами парни… Может, еще одумаются и начнут нормальную жизнь.
«Ты сам в это веришь?»
Я дал им шанс. А как они им воспользуются, меня уже мало волнует. Если продолжат заниматься тем же, чем занимались, – очень скоро сыграют в ящик. Но без меня. Еще я руки не марал о всякую падаль, тем более – бесплатно.
– Тогда идем скорее, пока никто полицию не вызвал! – сказала Юля, косясь на валяющиеся под деревьями тела. – А завтра уедем, и никто нас не найдет, даже если эти трое напишут заявление!
– Отличная идея, – согласился я. – Видишь, как я был прав, когда предлагал выезжать как можно раньше. Только есть одна проблема… Я с этим ритуалом инициации совсем забыл, где я живу. Ты же была у меня дома, да?
– Конечно, кучу раз! – улыбнулась Юля. – Идем, провожу! Где ключи-то у тебя от дома, помнишь?
Богиня, где мои ключи от дома?
«Конкретно твои – не знаю, ведь на тебе одежда, которую тебе выдали. Но у вас в почтовом ящике всегда лежит запасной комплект».
– Да, вспомнил… – я кивнул. – Веди.
Юля улыбнулась, взяла меня за руку и повела за собой, прочь от больницы. Но не прошли мы и двадцати шагов, как она повернула голову прямо на ходу:
– А вот то, что ты побил тех троих… Это как?.. Это и есть реадиз, да?
Я вздохнул, и, чтобы не вдаваться в подробности, коротко ответил:
– Можешь считать, что да.
В конце концов, чем еще может быть переселение разума одного человека в тело другого, если не магией? Или, как ее называют здесь, реадизом.
Юля весело щебетала всю дорогу, фантазируя, какой будет ее жизнь, когда она поступит в университет. Про мою жизнь тоже пыталась рассуждать, но быстро признала, что понятия не имеет, что происходит в академии реадиза, и свернула тему. На протяжении всего пути, а это заняло минут двадцать, она не отпускала моей руки и особенно сильно сжимала ее, когда мы переходили через дороги, будто боялась, что я убегу без нее.
Я подругу почти не слушал, вместо этого предпочитая вертеть головой по сторонам и запоминать, как выглядит новый мир, в котором мне теперь предстоит жить. А выглядел он… необычно. Улицы широкие, прямые, как стрела, дома высокие, как скалы, места – полно! Хоть устраивай турниры на самый дальний выстрел из лука прямо на дороге! В городах моего мира такого раздолья нет, там все спрессовано, сжато, втиснуто на минимальной из всех возможных площади.
Дом мой выглядел точно так же, как и все остальные, словно их строили по одному плану. Квартира оказалась крошечной конурой, однокомнатной, но разделенной шкафом на две половины. В одной из них, судя по всему, жила мама, в другой – я. Старый я. Или, вернее, наоборот – молодой я. Ох, да тут запутаешься с этими понятиями.
Юля с ходу предложила сделать чай и по-хозяйски отправилась на кухню, которая здесь была отдельным, хоть и тоже крошечным помещением. Я же первым делом полез искать сейф.
Убранство квартиры было небогатым – по небольшой односпальной кровати в каждой комнате, в маминой половине еще стоял старый облезлый тяжелый стол, на котором в беспорядке перемешались всякие бумажки, и стул перед ним. На полу – выцветший ковер с геометрическим узором. Шкаф, разделяющий две половины, дверцами был повернут в мамину половину, и в нем, таком огромном, сиротливо висела пара платьев, а на полках были сложены аккуратными стопочками несколько теплых свитеров, футболок, штанов. Все не новое, но чистое и аккуратное. Моя семья явно не отличалась богатством. Даже странно, что здесь вообще есть какой-то сейф.
Сейф обнаружился на моей половине, в которой кроме кровати была лишь пара гирь среднего веса и такой же обшарпанный, как у мамы, набор из стула и стола. В углу, за картиной, изображающей странного синего щенка, обнаружилась небольшая, размером с две книги дверца с кнопочками, на которых были нарисованы цифры. Все из металла – холодное и надежное.
«Тишка умер в возрасте ста тридцати семи месяцев. Так что вводи один три семь».
 
Я ввел названные цифры – дверь тихо пискнула и щелкнула, отойдя от стены на пару сантиметров. Я подцепил ее пальцами и потянул на себя, открывая внутренность сейфа. В нем оказалось две полки, и на этих полках лежали стопки нарезанной цветной бумаги.
«Это деньги, Серж. Здесь такие деньги».
В моем мире деньги были тяжелыми монетами из металла. Здесь – простая бумага?
«Здесь тоже есть монеты. А эта бумага – она не очень простая… И это даже не бумага, в общем-то. Долго объяснять, но да, это деньги. Доставай их и выкладывай на стол, надо понять, сколько здесь».
Я принялся доставать пачки и раскладывать их на столе. Они все были одинаковые – по размеру, по цвету, по толщине. Даже тонкие эластичные резинки, которыми они все были перетянуты, были одного цвета. У мамы явно была идея фикс по сбору этих денег, раз она так серьезно подошла к вопросу.
Через минуту я закончил перенос денег из сейфа на стол и встал перед ним, задумчиво оглядывая получившийся капитал.
Ну и сколько тут?
«Ну, если говорить в понятных тебе выражениях…»
За спиной внезапно раздался тихий вздох, а следом – звон бьющегося фарфора.
Я рефлекторно отпрыгнул вперед, разворачиваясь и ныряя рукой в карман за трофейным ножом.
Но это оказалась всего лишь Юля. Неосознанно воспользовавшись тем, что я отвлекся на деньги, она подошла со спины, видимо, неся в руках обещанный чай… А сейчас она стояла, прижав ладони к лицу и с ужасом глядя сквозь пальцы на стопки денег на столе.
– Юля, ты что? – осторожно спросил я.
– Серж… – тихо прошептала она. – Откуда у тебя столько денег?! Откуда у тебя столько денег?! У вас же в жизни не было столько денег! Только не говори, что ты связался с бандитами!..
 
Глава 4
 
Добрый лук
 
Я снова перевел взгляд на пачки денег на столе. Да, их действительно было много. Но вот насколько много? Неужели настолько, что это может вызвать такую бурную реакцию? Неужели здесь действительно такая огромная сумма, какой Юля даже представить себе не может?
«Не совсем. Вернее, даже совсем нет. Здесь около двухсот тысяч рублей, это здешняя валюта. На такие деньги можно купить, например, подержанную машину. Довольно сильно подержанную, но еще на ходу. Можно сделать ремонт в этой квартире, без покупки новой мебели. В общем, это не так уж и много. Это только кажется, что много, потому что здесь купюры маленького достоинства. Твоя мама всю жизнь работала в обслуге гостиницы, и, скорее всего, все это ее чаевые, которые оставляли ей гости. Заметь, все купюры явно бывшие в употреблении».
Но если тут не такая уж и большая сумма, то почему Юля так реагирует?
«Она же сказала – потому что для тебя, для вашей семьи это огромная сумма. Погляди на квартиру: тут давно не было ремонта, мебель вся старая. Ты ходил в обычную, ничем не примечательную школу, на карманные расходы вынужден был зарабатывать сам, подвязываясь тут и там грузчиком. С точки зрения Юли, ты – нищий. А тут вдруг выясняется, что у тебя есть такой клад. Само собой, она решит, что эти деньги – незаконные, ведь в ее понимании их у тебя не может быть, просто потому, что не может быть никогда».
Звучит логично. К тому же ей оттуда не видно, что все эти деньги – мелочовка.
– Это не мои деньги, – ответил я, глядя Юле в глаза, чтобы создать иллюзию честности. – Точнее, теперь уже мои. Это мама копила все восемнадцать лет моей жизни, мне на учебу. Она верила в то, что у меня будет дар, она надеялась на это и копила как раз для того, чтобы я смог пройти обучение в академии.
– Откуда она знала, что у тебя будет дар? – Юля ошарашенно помотала головой. – Такие случаи бывают один на миллион, чтобы дар проявился у кого-то, кроме наследников реадизайнеров! Да что там миллион – миллиард!
– Не знаю, – покривил душой я. – Я лишь передаю тебе то, что услышал сам от нее. Ну, тогда, когда заходил к ней в палату.