Забытые богом
– Сука! – выругался тот.
Следовало, наверное, колоть в шею, чтобы лекарство подействовало быстрее. Но Владлен никуда не спешил. Отойдя на два шага назад, он зашвырнул пустой шприц в темноту и затараторил, быстро-быстро:
– Поймите, я не буду чувствовать себя в безопасности, даже если свяжу вас. Рано или поздно вы найдете способ освободиться, или я ослаблю внимание. А я не хочу умирать, Макар! Совсем не хочу! Мне очень, очень-очень нравится жить!
Пленник медленно моргнул. Чистота голубых глаз помутнела, черты лица отяжелели – он засыпал.
– Мне придется отрезать вам руки, – выдавил Владлен. – Кисти. И, возможно, стопы тоже. И зубы. Я удалю вам зубы.
– Ах ты… – только и смог прошептать Макар, прожигая Владлена полным ненавистью взглядом.
Мышцы свои он уже не контролировал, но слышал пока еще хорошо. Хотя предпочел бы не слышать этого виноватого голоса, доносящегося сквозь пронзительный звон, заполняющий пустеющую голову.
– Не бойтесь, вы не умрете! Я все сделаю как надо, Макар… В книгах все есть… А жить и без рук можно! Главное – жить, правда? Вы простите… не повезло вам…
На этих словах свет в голове Макара погас, погрузив его разум в непроглядную темноту.
* * *Тело Макара повисло в неудобной нелепой позе. Руки вытянуты в струнку, свободная нога опущена к лицу. Словно он пытался сделать какой-то сложный акробатический трюк, но не смог довести его до конца, пойманный застывшим временем. Обездвиженный. Спокойный. Не опасный.
Накатило такое невиданное облегчение, что Владлен едва удержался на ногах. Он шмыгнул носом, подбирая потекшие сопли, и вдруг понял, что плачет. Не от страха или жалости к себе – от радости. Он сумел, наконец, он победил свой самый большой кошмар – человека.
Давясь всхлипами, Владлен кое-как вытер лицо рукавом куртки. Переполненный мочевой пузырь слал настойчивые сигналы. Сейчас, когда все разрешилось самым лучшим образом, можно обратить на них внимание. Владлен хотел помочиться прямо здесь, вроде как ритуально закрепить поражение противника, но не сумел выдавить из себя ни капли.
Чертыхаясь, Владлен поспешил за дом. Но и здесь ничего не вышло. Все не покидало ощущение, что Макар продолжает укоризненно смотреть на него. От этого болезненно сжималась мошонка, а земля под ногами по-прежнему оставалась сухой. Владлен с сомнением посмотрел в сторону угадывающегося в темноте деревянного сортира. Отлить хотелось неимоверно.
Войдя в будку, Владлен первым делом поудобнее пристроил фонарик. Брезгливо прикрыл дверь, расстегнул молнию и навис над круглым «очком», широко расставив ноги. Когда струя все же полилась, Владлен застонал от облегчения. Вместе с мочой его покидали страхи, переживания, неуверенность в собственных силах.
Еле слышно скрипнули дверные петли. Сквозняк мягко поцеловал Владлена в шею. Долей секунды раньше, чем острое огненное нечто чудовищной болью рвануло чуть ниже левой лопатки. Остальных ударов Владлен уже не почувствовал. За краткий миг, отделяющий жизнь от смерти, он лишь успел недоуменно подумать: как? Каким образом пленник сумел прийти в себя так быстро?
И еще одна мысль, розовая, как стыд, пронеслась в голове: как же это глупо и некрасиво – умирать в деревенском сортире. Деревянные стены раздались в стороны, выпуская из темных углов персональных демонов Владлена. За десятилетия они нисколечко не изменились – все те же драные джинсы, немытые волосы, агрессивный пирсинг. Владлен хотел закричать на них, сказать им, что он уже взрослый и нисколько их не боится, но вместо этого лишь забулькал пенящейся на губах кровью.
Из темноты выплыла знакомая гнусная ухмылка. Блеснули маленькие поросячьи глазки, желтые, как луна. Владлен часто видел их в кошмарах и сейчас, увидев наяву, задрожал от ужаса.
– Ну что, петушара? – сказал Свин. – Допрыгался?
Инквизитор и смерть I
Волгоград, август
Кап. Кап. Кап.
Ритмичный, с равными интервалами, приглушенный звук. Где-то не слишком близко. Услужливое эхо подхватывало тихую дробь падающих капель, делая ее объемнее, мощнее.
Кап. Кап. Кап.
Наступила весна или просто кран плохо закрыт? Или у идиотов соседей сорвало шланг на стиральной машине, и теперь на потолке набухает темное пятно? Мерное падение капель нагло вклинивалось в сон, впервые за долгие месяцы глубокий и чистый. Без сновидений. Макар хотел остаться в нем подольше, отдохнуть, набраться сил. Сон – лучшее лекарство. Сон без кошмаров – давно позабытая роскошь.
Ныли затекшие мышцы. Видно, заснул в неудобной позе. Перевернуться бы, да не получается. Еще хотелось в туалет, но Макар изо всех сил цеплялся за ускользающий сон. Не хотелось просыпаться, зная, в какой реальности он окажется. Лучше уж так, в темноте, наполненной звоном капель, заставляющих болезненно сжиматься мочевой пузырь.
Кап. Кап. Клап-клап-клап.
Новый звук возник издалека, неспешно приблизился. Спокойный, уверенный. Именно он вырвал Макара из забытья, да так резко, что заломило затылок. Будто, пока Скворцов спал, кто-то вбил ему в череп раскаленный добела гвоздь. На секунду он даже почувствовал едкие запахи горелых плоти и волос. И серы. Или это только показалось.
Распахнутые в испуге глаза постепенно привыкали к сумеркам. Выхватывали детали, не в силах донести до мозга цельную картинку. Круглый стол, покрытый скатертью. Свечи. Много свечей. Сейчас они, скорее, мешали, создавая дополнительные тени, жутковатые, неверные, дрожащие от свободно разгуливающего сквозняка. Еще стол. За ним еще один. Целый ряд одинаковых столов, уходящий в глубь просторного зала с высоким потолком. Широкие кирпичные арки, мозаичный пол. Барная стойка отражает пламя свечей зеркалами, пыльными бутылками и бокалами, блестя, как новогодняя елка.
Барная стойка? Это ресторан?!
В конце зала, на границе света и сумерек, мелькнул Енот. Мелькнул и пропал, сгорбился, юркнул в тени. Показалось, или бородатую угрюмую физиономию перекосило от страха?
Клап-клап-клап-клап. Неторопливые шаги звучали совсем рядом, буквально за спиной. Инстинкт самосохранения подбросил Макара на ноги. Затекшие мышцы выполнили все нужные движения, пытаясь развернуть его лицом к хозяину этих уверенных страшных шагов. Однако Макар не сдвинулся с места. Он удивленно оглядел свои руки, лежащие на подлокотниках простого деревянного кресла. Нет, не лежащие. Примотанные скотчем. Судя по тому, что ноги тоже отказывались слушаться, неизвестный обладатель тихих шагов потрудился и над ними.
Размеренное «клап-клап» остановилось за спиной. Вместе с ним остановилось и сердце Макара. Замерло в ожидании беды. Боясь повернуть голову, он даже дышать перестал, скованный иррациональным ужасом.
– Очень вовремя, дружочек. Очень вовремя. Добрый вечер!
В поле зрения Макара неторопливо вошел незнакомый человек. Спиной сделал два шага назад, давая пленнику возможность получше себя рассмотреть. Невысокий, сухопарый, в отличном светлом костюме, будто только что снятом с вешалки. Впрочем, это наверняка так и было. В левой руке мужчина держал поднос с тарелками, столовыми приборами и бутылкой вина. Нос Макара не ошибся спросонья: в воздухе действительно пахло мясом. Только не горелым, а хорошо прожаренным. Аппетитный аромат будоражил слизистую, посылал однозначные сигналы пустому желудку.
Макар не сразу понял, что перед ним – глубокий старик. Пляшущие в сумраке языки свечей скрывали многочисленные морщины и старческие пятна на коже. Интеллигентное умное лицо гладко выбрито. Узкие губы, крепкий подбородок, нос с горбинкой. Римский патриций, да и только. Голова тоже гладкая, как отполированный стеклянный купол. Только голос не по-старчески крепкий и бодрый. И еще глаза не блеклые или снулые, а живые, щенячьи. Черные и блестящие, как ограненный оникс, они впились в обездвиженного Макара с каким-то нездоровым любопытством. Так мог бы смотреть на пойманную муху пока еще не голодный паук.