Личные дела
– Я думал о тебе!
Это было первым, что он сказал. Между ними еще оставалось метров десять, поэтому Шон буквально перешел на крик.
– Да, ты тоже время от времени приходил мне на ум! – заорала в ответ она. Все их слышали. Вот так просто все началось. Они невинно жили по соседству и лишь изредка могли помахать друг другу рукой через живую изгородь. Их роман начался так, словно все это время зрел под поверхностью и наконец вырвался наружу. Сиара и Шон быстро все решили без лишних обсуждений. Они оба знали, чего хотят, и ей это нравилось. Сиара недавно купила коттедж и позвонила Лиз, чтобы та посидела с Финном.
Она предполагала, что это будет весело. Надо было чем-то заняться, пока туман в голове не рассеется. Так Сиара хотела отвлечься от того, какой сейчас была ее жизнь. Все эти комментарии и обожание в соцсетях дарили ей моральное удовлетворение. Но ей нужно было, чтобы ее ценили и физически, и Шон дал ей то, чего она хотела.
Забота о себе. Вот что было девизом ее бренда.
Если бы Мишти захотела узнать подробности, то Сиара признала бы, что какое-то время все было прекрасно. В первые месяцы они встречались только в коттедже и почти не разговаривали. Она и не собиралась поближе узнавать Шона.
– У тебя безупречная кожа, – сказал он ей однажды утром. Это стало первой осмысленной фразой, которую он произнес с начала их связи. Они голыми лежали на бугристой кровати. Шон курил. Сиара тоже как-то пробовала, но ей не понравилось, что табак сделал ее заторможенной, и этим все ограничилось. Она предпочитала свои таблетки: после них она спала без задних ног.
– Я за ней ухаживаю, – произнесла Сиара, взглядом проводив пепел, который он бросил на пол.
– Я все уберу, как только найду совок. – Шон заметил ее взгляд.
– Забей.
– Я видел твои ролики, – продолжал он. – В Инстаграме. Они нереальные, правда. Ты так естественно выглядишь в кадре.
– Спасибо.
Она выскользнула из кровати, но он схватил ее за бедро одной рукой и затянул обратно.
– А эта талия. Такая тоненькая. Твое тело – просто…
Он поцеловал Сиару в плечи, и она засмеялась:
– Я над ней усердно работаю.
Шон силой повернул ее и поцеловал в губы. Его язык жадно двигался у нее во рту, но ей было скучно.
– Сколько у тебя было женщин? – спросила Сиара, отстраняя его локтем.
Шон улыбнулся и снова взял в губы сигарету.
– Не так много, как ты думаешь.
– Откуда ты знаешь, что я думаю?
– Ладно. Ну, у меня была такая репутация.
– В молодости?
– Боже, Сиара. Да, в молодости.
Шон откинулся на подушки, жесткие и тонкие, как картон. На мгновение он показался раздраженным, но потом сделал еще затяжку и улыбнулся. Он с ухмылкой думал обо всех своих женщинах.
– Хорошо, должен признать, что их было довольно много.
– А Лорен?
– А что она?
– Какая она по счету?
– Я думал, что мы решили не обсуждать наших партнеров.
– Мы об этом договаривались?
Ей нравилось наблюдать, как Шон злился. Он почесал щеку.
– Были женщины и после того, как я встретил Лорен. Она в курсе. А ты что скажешь? – Сиара пожала плечами и встала. На этот раз Шон не попытался ее схватить. – Ты мне не ответишь? Со сколькими мужчинами ты спала, Сиара?
Сначала она надела туфли. Темно-синие лоферы. Потом – кружевное белье, купленное специально для этого случая. Ей не хотелось залезать в свой секретный гардероб. Шон сжал зубы, наблюдая за ней.
– Со сколькими ты спала после Джерри?
Она подняла с пола платье-халат и туго затянула его вокруг талии.
– Только с тобой, Шон.
Он сел в постели, бросая косяк на пол. Сиара ощущала его землистый запах, пока он догорал.
– Черт! Серьезно? – Шон провел рукой по волосам. От его улыбки Сиаре захотелось повернуть время назад. Она пожалела, что призналась в этом. В ее планы не входило заставить его почувствовать себя особенным. Шон подошел к ней, зацепил пальцем ее подбородок и повернул ее к себе лицом. Сиара позволила ему развязать платье и снова снять белье.
– Я хотел тебя трахнуть с первой секунды, как увидел, – простонал он, впиваясь ей в губы.
Когда она впервые увидела Шона, то подумала, что он – абсолютно невзрачный.
Глава двадцать четвертая
Пятнадцатое сентября
Лорен было шесть лет, когда она пошла на день рождения к близняшкам О’Брайен, и это был ее первый и последний праздник. Больше ее ни разу никуда не пригласили. Казалось, вся деревня решила, что пригласить ее в гости к О’Брайенам было достаточно, чтобы не делать добрых дел в ближайшие лет десять. Родители тоже ничего не заметили, а может, им просто было не интересно, почему у дочери нет друзей и она проводит столько времени за вязанием крючком с бабушкой. Когда они виделись, обычно в воскресенье вечером, то мать читала ей нотации, что у бабушки в доме нужно убирать, чтобы не докучать ей. В это время папа и Эван громко спорили и хлопали дверьми.
Лорен было пятнадцать, когда ее одноклассники начали заниматься сексом. Молли О’Брайен была первой или, по крайней мере, первой, о ком Лорен узнала. Она поняла это, увидев, как девочки посылали воздушные поцелуйчики, когда она уходила с Джонни Фицпатриком.
Однажды вечером, вскоре после этого, она увидела, как они вместе заходят в лес, и не смогла не последовать за ними. Они шли по заросшей тропинке, на которую никогда не заходили люди с детьми или собаками. Лорен бродила по лесу в одиночестве, когда увидела их, и шла за ними на расстоянии.
В течение нескольких минут она слушала из-за дерева, как Молли хихикает. Потом – как Джонни возится с пряжкой от ремня и шуршание одежды и обуви на опавших листьях. Когда Молли перешла на шепот, Лорен вышла из-за дерева. Ей не хотелось на них смотреть: она пришла сюда не за этим. Лорен схватила валявшуюся одежду и убежала. Джонни закричал, а Молли – завизжала, но Лорен уже летела сломя голову. Она уронила один из носков, а атласный бюстгальтер Молли намотался ей на руку, пока она выбегала из леса. Лорен не смеялась: для нее это не было чем-то забавным. Это была война.
На следующий день по школе пошли слухи. Лорен осталась бы дома, но не хотела беспокоить бабушку.
– Сумасшедшая сучка! – наехала на нее Молли во время обеда. Свита стояла позади нее, но сохраняла дистанцию, позволяя ей разобраться со всем самой. Сестра Молли, Дейзи, смотрела на Лорен так, словно была готова выдрать из ее головы все волосы. – Думаешь, я позволю, чтобы тебе все это сошло с рук?
Лорен показала ей средний палец, так же, как брат показывал отцу. Молли подошла ближе, и сначала Лорен подняла руки, чтобы защититься. Но когда Молли положила ладони ей на плечи, то она знала, что делать. Лорен схватила ее за хвостик и развернула к полу. Молли упала лицом вниз. Дейзи и остальные с визгами помчались ей на помощь. Их больше беспокоило состояние Молли, чем то, куда убежит Лорен.
Она знала, что значит расти без друзей, и пришло время признать, что из-за нее и дети могли пойти по тому же пути.
Лорен не спала ночью, думая о том, как бы ей хотелось, чтобы у ее детей была другая жизнь. Прислонившись к раковине, она не глядя водила крючком над почти готовой вязаной шапочкой для Фреи. Вот Лорен находится на кухне, прислушиваясь к сопению Шона, доносящегося из спальни в тишине дома, полного спящих малышей. А через мгновение она уже босиком стоит в саду Сиары. Мокрые от росы травинки застряли у нее между пальцами, и Лорен оглянулась на собственный дом. В темноте едва заметны лишь его очертания: свет выключен. Она не могла вспомнить, как ускользнула из дома, но понимала, что должна была это сделать.
Лорен взглянула на дом Сиары, и ей показалось, что она, сама того не осознавая, прошла еще несколько шагов. Прямо перед носом у нее оказалась стена. Лорен ахнула и попятилась назад, а когда вдруг загорелся свет, чуть не вскрикнула. Она уже не стояла возле стены: теперь Лорен находилась у прозрачных дверей, через которые был виден зимний сад. Тусклый свет откуда-то из глубины дома пробивался в полумрак помещения через приоткрытую дверь. Глаза Лорен быстро привыкли к темноте. Вот кресло для чтения. Контейнеры для игрушек. На подоконнике – ваза из уотерфордского хрусталя, а в ней – букет английской лаванды, собранной в саду.