Личные дела

Шон понял, что произойдет, даже раньше, чем сама Лорен. Но было слишком поздно. Она уже перемахнула через прилавок и грубо вжала Розен в стену.
– Лорен! – подскочил Шон и повалил ее на пол. – Что за херня?
– Она надо мной смеялась.
– Ты с ума сошла? Что ты несешь, черт возьми? Никто над тобой не смеялся.
Он прижал Лорен к полу, сев сверху. Она знала, что он был в шоке, но ей было приятно ощущать на себе его вес.
– Я видела, как она… – Ей с трудом давались слова.
– Шон, не могу в это поверить. – Розен уже взяла себя в руки и стояла позади него, прикрыв ладонью рот.
– Подожди минутку, Энни. Иди, ладно? – обратился к ней Шон через плечо.
Энни?
Изо рта Лорен вырвался звук, больше похожий на рык, и она снова попыталась встать. Но Шону удалось удерживать ее, пока она не успокоилась, а Розен наконец не вышла из магазина.
– Лорен, что это было? Ты же могла ее серьезно покалечить. – Он немного успокоился, но Лорен все еще была на взводе.
– Не знаю, прости. Не знаю, что случилось.
– Тебе надо пойти домой и отдохнуть.
– Я в порядке.
– Отдохни сегодня, Лорен.
Он отпустил ее и выбежал из магазина в попытке догнать Розен. Лорен чувствовала себя опустошенной от стыда и обессиленной от того, что представляла их вместе. Утешал ли он сейчас Розен и соглашался ли с ней, когда она говорила, что Лорен – просто ненормальная? Нужно было положить этому конец.
Думая об этом сейчас, много лет спустя, Лорен не могла вспомнить, как провела тогда оставшийся день. За все это время она несколько раз пыталась это вспомнить, но ничего не появлялось перед глазами. Это было словно яма, в которую она могла провалиться, если бы подошла слишком близко к краю, и никогда не достигла бы ее дна.
Наверное, тогда Лорен дошла до квартиры Шона и открыла дверь запасным ключом, который он ей дал, но она никак не помнила, как туда добралась. А еще не помнила, как взяла его кукри [11]. Лорен знала, где он его хранит, так что его было совсем не трудно найти.
Он висел на гвозде у него в спальне, прямо над единственным зеркалом в квартире. Иногда ночью она лежала голой у него в кровати, а он рассказывал истории из своей поездки в Непал, где он несколько месяцев брел по тропе Аннапурны. Большую часть времени он общался с местными жителями через своего проводника-шерпу, который все переводил. Порой Шон снимал кукри со стены просто чтобы подержать в руках. Это был древний непальский кинжал, убранный в роскошные деревянные ножны. Он гордился этим ножом, хотя и не сделал ничего для того, чтобы его заполучить. Единственным его достижением был тот факт, что он успешно пронес его через зеленый коридор в ирландском аэропорту.
И хотя Лорен не помнила, как в тот день снимала кукри со стены Шона, она точно знала, что он был у нее в руке, когда она пришла домой к Розен. Наверное, она что-то пробормотала миссис Малкахи, стоя на пороге (еще один провал в памяти), но помнила, что старушка в ужасе отшатнулась, увидев в руке Лорен обнаженный кинжал.
Шон и Розен выбежали из комнаты в конце по коридору. Он, словно мультяшный персонаж, споткнулся на ковре, когда мчался к ней с протянутыми руками. Лорен его не слышала, единственным звуком был звон в ее ушах. Она хорошо запомнила, как резко он вырвал у нее из руки кукри. И услышала резкий звон металла, когда Шон отбросил его как можно дальше и кинжал упал на пол.
– Лорен, что такое, что с тобой происходит? Ты ходила ко мне домой?
Это было первым, что она услышала от Шона, или как минимум первым, что она запомнила.
– Да.
– Черт, Лорен, зачем?
– А ты как думаешь? Она сюда приехала, чтобы меня убить!
Розен начала визжать. Скрючившись за спиной у Шона, она льнула к матери. Миссис Малкахи гладила ее костлявые плечи.
Лорен ощутила, как теплая волна разливается из ее живота и идет по кончикам пальцев. Не обращая внимания на Розен, Шон взял в ладони лицо Лорен.
– Ты будешь со мной говорить?
– Я не знаю, что сказать. Я не знаю, почему я тут.
 
– Все ты, блин, знаешь. Ты маленькая ревнивая сучка.
Крики Розен перемежались сопливыми всхлипами. И даже тогда Шон не обернулся и не стал отводить глаз от Лорен.
– Я отвезу тебя домой, ладно? – прошептал он. Лорен бросилась ему на грудь, и он ее обнял.
– Пожалуйста, не оставляй меня одну.
– Не оставлю. Я отвезу тебя к себе домой, и мы все обсудим.
– Шон, ты же не серьезно? – пронзила воздух своим писклявым голосом Розен. – Ты уезжаешь с ней? Она сначала напала на меня, потом приехала ко мне домой и попыталась меня убить.
– Она бы тебя не тронула, Розен. – Он снова назвал ее по-старому.
– Если ты сейчас выйдешь за эту дверь, между нами все кончено.
– Вызовешь полицию? – вдруг рявкнул он. Лорен все еще прижималась к его груди.
– Да, разумеется. Она же сумасшедшая. Она опасна.
– Ничего ведь не случилось. Это больше не повторится. Ей плохо, и в этом виноват я, понятно? Все это – моя вина. Розен, пожалуйста, просто забудь, ладно?
Не дождавшись ответа, Шон мягко повернул Лорен и вывел ее из дома. Она оглянулась и заметила, что миссис Малкахи провожает Шона странным взглядом.
В отличие от своей дочери она испытала облегчение, когда он ушел.
  
Глава тринадцатая
 
Девятое сентября
 
Однажды, спустя несколько месяцев после того, как Мишти приехала в Ирландию и проводила много времени в одиночестве, Парт уехал на конференцию. Он сказал, что вернется через пять дней. Больше ничего он Парт не добавил, а Мишти еще не умела водить машину и пока нуждалась в его помощи, чтобы справиться с духовкой и сортировать мусор.
После того, как Парт уехал рано утром, Мишти несколько часов просидела за кухонным столом. Тогда они еще не нашли в городе тот азиатский магазинчик, так что у них не было хорошего листового чая. Она сделала несколько глотков чая из пакетика. Во рту остался неприятный песочный привкус. Мишти начало подташнивать.
Она почти ничего не ела, и в затылке появилась тупая боль. Мишти покопалась в кухонных шкафчиках. Печенье. Хлеб. Чай в пакетиках. Сливочное масло. Сахар. Рисовые хлебцы. Мед. Там не было ничего, что вызвало бы у нее аппетит. В холодильнике лежали бананы, груши и манго в пленке. Все не то. Их вид заставил Мишти с горечью вспомнить, насколько слаще были фрукты у нее дома, когда мама покупала их у уличного торговца, толкавшего тележку, отгоняя от своего товара мух.
Боль в голове каким-то образом дошла до ее желудка. Мишти положила руки на живот, ощутив резкий приступ боли. Она прислонилась к кухонному столу. В момент, когда с ее губ слетел стон, кто-то постучал в дверь.
Если бы Мишти чувствовала себя лучше, то открыла бы, но в тот момент она просто не могла ни о чем думать. Боль рывками перемещалась вверх-вниз по ее бокам. Казалось, она брала начало где-то в промежности. Мишти на подгибающихся ногах добралась до двери.
– Здравствуй. Решила зайти поболтать. – Сиара сияла от радости, стоя на пороге и держа руку на животике. Но уже через несколько мгновений она перестала улыбаться, увидев лицо Мишти. – О, боже. Ты в порядке?
Спазмы стали невыносимыми, и Мишти отшатнулась назад. Сиара бросилась к ней, схватив за плечо.
Они вместе упали на пол. Одна – глубоко беременная, другая – с кровью, льющейся между ног.
– Что со мной происходит? Я не понимаю, что со мной происходит! – закричала Мишти.
Сиара обняла соседку, прижав ее голову к своей груди. Другой рукой она достала телефон. – Я сейчас позвоню в скорую, ладно? Все будет хорошо. Я все сделаю.
Мишти была благодарна Сиаре за то, что она не спросила, где ее муж.
Несколько часов спустя Сиара уже укладывала ее в постель.
Они вернулись из больницы, и Сиара включила отопление в доме. Она помогла Мишти переодеться в чистую одежду, сделала ей бутерброд с маслом и чашку чая.