Фол последней надежды (СИ)

Он говорит Богдану:
— Короче, если соберешься пойти, скажи, я скину адрес.
Я тут же вскидываюсь. Эту часть разговора я упустила. О чем они?
— Что такое? — спрашиваю нетерпеливо. — Какая-то тусовка?
Ваня прищуривается:
— Ты любопытный котенок, Геля.
По моей коже, скрытой провокационным комбинезоном, несутся мурашки. Вскидываю брови и улыбаюсь:
— Любопытство — не порок, Громов. Так что за мероприятие?
В моем голосе сквозят почти игривые нотки. Черт знает, почему я вдруг решаюсь так разговаривать, но чувствую, что сейчас так можно.
— Тусовка, Гелик, — сдается он.
— Я приглашена?
— Если брат отпустит.
Бо хмыкает и смотрит на меня исподлобья, но молчит.
— Ладно. Покеда, субботние абрикосы, — говорит Ваня насмешливо и, развернувшись, уходит.
— Субботние абрикосы? — бормочет Арина обескураженно. — Котенок?! Что у вас тут происходит?
— Не знаю, — говорит Бо, — может он повредил не только ногу, но и мозги?
Я щипаю брата за плечо и говорю, насупившись:
— Помолчи, ради бога.
— Энж, а с тобой-то что? «Я приглашена?» — передразнивает он меня, принимая карикатурно сексуальную позу, отклячив зад.
— Замолчи! — шиплю я и, схватив Арину за локоть, тяну ее к лестнице.
Слышу, как брат смеется за моей спиной, но уже игнорирую. Щеки горят, ноги едва касаются пола. Мне показалось? Мне не могло показаться! Он так раньше со мной не разговаривал, я почти уверена! Почти.
Мы бежим по ступеням, и Арина, сбиваясь дыханием, тарахтит:
— Серьезно, Ангелин, что за дела? Почему котенок? Что это было? Вы что, общаетесь? Звучало, как будто у вас есть общий секрет!
— Мы не общаемся, — отвечаю на ходу, — тебе ли не знать? Я же как дурочка тебе все скрины скидываю.
И это правда. Мы с Абрикосовой очень близки, я доверяю ей безраздельно. Наверное, она даже лучше брата знает, насколько сильно я влюблена в Громова. И потому ей приходится бесконечно выслушивать про все взгляды, жесты и фразы, которые мне от него перепадают. Сегодня, кажется, их слишком много. Мне даже становится жаль подругу, всего на секундочку. Ее ожидает тако-о-ой поток сознания.
Вдруг я смеюсь, запрокинув голову. Резко останавливаюсь, поворачиваюсь к Арине.
— У тебя такие глаза шальные, — говорит она, будто одобряя.
— Я сама сегодня шальная.
— Классный комбез, кстати. Может, это он на тебя так влияет? Никогда не видела, чтобы ты заигрывала с Громовым.
— Я заигрывала? — переспрашиваю, чтобы убедиться.
— Да. И это замечательно. Ты была прекрасна.
Арина целует меня в щеку и словно хочет добавить что-то еще, но замолкает, услышав голоса на лестнице ниже нас.
— Пойдем, — говорит тихо, — может, успеешь рассказать про «котенка».
Котенок. Внутренне проговариваю я, разделяя по слогам. Ко-те-нок. Как приятно представлять, что он мог бы назвать меня так не в прикол, а ласково, вкладывая туда какой-то смысл.
— О, Анж, привет! — слышу за спиной, и меня, как обычно, передергивает.
— Привет, Коса, — отвечаю тем не менее бодро.
— Аринка, привет! Как дела, девчонки?
Он в несколько шагов догоняет меня и идет рядом. Лестница узкая, а Серега снова склоняется ко мне, и от его близости мне не хватает воздуха. Хочется, чтобы отошел, что за, блин, преступное нарушение границ.
— Все путем, — щебечет Арина притворно радостно, — но, Акостин, у нас разговор по душам, позволь я украду эту барышню себе?
— Конечно. Не заболтайтесь только, географ терпеть не может опозданий.
Мы дружно закатываем глаза. Опять эта липкая забота. Арина тянет меня за собой, и я с радостью сбегаю.
— Ну что, котенок, рассказывай, — шепчет подруга мне на ухо, и мы хихикаем, как две дурочки.
  
Глава 12
 
После уроков я забегаю домой переодеться, потому что ни секунды больше не могу вытерпеть идиотский комбинезон. В спальне расстегиваю молнию, быстро скатываю его вниз и наконец выпутываюсь, наступая ногами на штанины. Кайф! Это того стоило, но как же мне хочется скорее влезть во что-то более привычное. Надеваю любимые широкие джинсы с прорезями на коленях, безразмерную футболку и сверху серый свитшот.
 
Удовлетворенно вздыхаю. Так гораздо лучше.
Подумав, собираю волосы в небрежный пучок и водружаю на голову кепку. Готово. Теперь это Ангелина стандартной комплектации.
Перекидываю пару вещей в поясную сумку и выхожу из дома. Я голодная, но от идеи перехватить бутерброд отказываюсь, Стефаня точно будет меня кормить, мне потребуется все свободное место в желудке.
Выхожу на улицу и вдыхаю свежий весенний воздух полной грудью. Обожаю май. Месяц предвкушения лета.
Достаю кейс с беспроводными наушниками и задумчиво верчу его в пальцах. Подарок Громовых на мой последний день рождения. На наш с Бо. Мне нравится думать, что Ваня тоже в этом как-то участвовал. Как минимум, должен был сказать родителям, что у нас с братом таких нет.
Вдеваю наушники и быстро пробегаю свой плейлист глазами. Выбираю песню и иду к остановке.
Выплюнь, выпей эту боль,
Отпусти на волю.
Я хочу молчать с тобой
этой болью.
Если б я была собой
с тобой.
Если б я была собой
с тобой…
Девушка так проникновенно пропевает последние строчки, что мое сердце снова заходится беспорядочным ритмом. Наверное, для меня давно почти все песни так или иначе стали про Ваню. Даже если не полностью, иногда какая-то одна фраза так цепляет, что все равно связывает трек с моим безответным чувством.
Если бы я действительно могла быть с ним собой? Он бы мог меня полюбить? Может быть, зря я ему не пишу? Если бы мы стали общаться, ну, просто как друзья, но близкие — у меня был бы шанс?
Понятия не имею. Знаю только, что хочу быть к нему ближе. Любым способом.
Я забегаю в подъехавший автобус и, поддавшись порыву, пишу сообщение. Но не Ване. Для этого я слишком труслива. Мне как будто требуется благословение свыше.
Субботина Ангелина: Да или нет?
Абрикосова Арина: Да.
Субботина Ангелина: Ты всегда выбираешь «да»!
Абрикосова Арина: Так что в следующий раз можешь даже не спрашивать. Хочешь написать Громову?
Субботина Ангелина: Либо слишком хорошо меня знаешь, либо ты ведьма.
Абрикосова Арина: Сделать приворот?
Субботина Ангелина: Ой, да иди ты. Что делаешь?
Абрикосова Арина: Иду мимо стадиона. Думаю зайти глянуть тренировку.
Я блокирую экран и задумчиво смотрю в окно на пробегающие мимо дома. Очень неторопливо они бегут, примерно так же, как мои мысли. Аринка и правда живет рядом со стадионом и часто задерживается, чтобы посмотреть, как тренируется команда Бо и Вани. Обычно и я к ней присоединяюсь, но сейчас для меня в этом, конечно, нет смысла, ведь Громова там нет. Думаю, какой же резон моей подруге быть там? Она всегда говорила, что ей просто нечего делать. В отличие от меня она не так часто делится со мной своими переживаниями. Но я всегда знала, что ей не очень нравится быть дома. Так и думала, что это основная причина. А теперь почему-то начинаю сомневаться.
Следующие тридцать минут я вяло ворочаю в голове эти мысли, но особенно на них не концентрируюсь. Во-первых, я ни в чем не уверена. Во-вторых, я точно знаю, что все это не имеет смысла до тех пор, пока подруга сама мне не признается. Энергичная, смешливая и прямолинейная, она очень ранимая внутри. Так что в итоге я решаю просто об этом не думать. Пока что это совсем не мое дело. Об остальном я подумаю позже.
Дорогу до Стефани я очень люблю. Просто садишься в автобус, едешь по одному маршруту, выходишь у парка и пересекаешь его насквозь, огибая искусственное озеро. Там красиво и летом, и зимой, и многое напоминает о нашем детстве. Бабушка Стефа отдала нам очень много своего времени и сил, потому что папа должен был работать.
Подхожу к старенькой девятиэтажке и встряхиваю головой, прогоняя грустные мысли.
Поднимаюсь на второй этаж по лестнице и старательно вдавливаю кнопку звонка, потому что иначе он не работает.