Фол последней надежды (СИ)

Жалею только о том, что Зайцева на обеде в столовке ведет себя слишком уж громко и вызывающе. Прижимается грудью к моему плечу, касается колена, звонко смеется и просто беспрестанно комментирует все вокруг. Как на зло, слышат ее все мои близкие. Зуй с Бавой и Субботины за соседним столом. Не то чтобы я стыдился своей девушки…Не знаю, просто странные ощущения. Может быть, женщина вообще и должна быть такой. Кукольно красивой, недалекой и громкой. Не пацанкой в широких брюках и бейсболке, как Гелик. Ну, например. Кто вообще так одевается? Ее подружка Абрикосова — и та более женственная.
К последнему уроку настроение неизбежно портится. Еле досиживаю бесполезное обществознание, поспешно прощаюсь с друзьями и бегу на улицу. Выхожу на крыльцо и собираюсь наконец глубоко вдохнуть полной грудью весенний воздух, но слух режет звонкое:
— Сюрприз, Гром!
— Алена? Ты чего домой не ушла? — я хмурюсь.
Легкие сдуваются, так толком и не наполнившись. Я ее не ждал.
Она выпячивает губы, аккуратно подколотые косметологом:
— Хотела тебя удивить.
Я молчу, но внутренне матерюсь. Мне пора на тренировку, на Алену сейчас совсем нет времени.
— Получилось, Зайка, — улыбаюсь и очень легко выдаю первое попавшееся вранье, — но мне сегодня на осмотр к командному врачу. Так что давай я тебя провожу и поеду?
— Блин. А я надеялась, что мы время вместе проведем. Гром, я так ждала, когда ты освободишься, а ты даже с травмой вечно занят!
Я до боли закусываю уголок губ и смотрю на нее. Посыл как будто бы хороший, да? Хочет побыть со своим парнем. Но форма, в которой она выражает свою мысль — ну просто мрак. Как будто рада тому, что я травмировался. А ведь так прыгала вокруг меня, когда со стадиона в больницу уезжал.
Вуаля, как говорит моя мама. И я снова раздражен.
На языке так много слов, которые рвутся наружу, и не все из них цензурные. Но она все-таки девушка, так что я поджимаю губы и подталкиваю Алену в спину. Молча. Слава богу, живет она недалеко.
Зайцева тарахтит чаще и громче обычного. Все время прижимается, гладит меня, а я держусь из последних сил. Если бы она меня не дождалась после уроков, все было бы проще. Как будто у меня на сегодня был определенный запас терпения для нее.
— Тебе точно надо ехать? — спрашивает она у своего подъезда.
Я киваю, изображая грусть:
— Да, осмотр сегодня обязательный.
— А когда ты уже закончишь? — вдруг выдает она.
Я смотрю в ее глаза, а в них ни тени сомнения. Она именно это и хотела спросить. Когда я уже закончу.
— Я думал, тебе нравится, что твой парень футболист.
Она моргает и неуверенно улыбается:
— Мне нравится, что мой парень — ты, Гром.
Всего на секунду мне кажется, что она хороший человек, что она действительно меня любит так, как говорит. Я склоняю голову на бок и позволяю себе ласковый взгляд, когда Алена вдруг решает пояснить:
— Твой папа — крутой футбольный агент, это уже топ! А ты можешь пойти, ну, на плавание, тоже бы классно получалось, наверное, да?
На плавание. Охренеть. Я ушам своим не верю. Нежность из моего взгляда пропадает в секунду. Алену нельзя назвать сообразительной, но женская интуиция у нее на уровне.
— Что-то не так? — спрашивает она тихо.
— Все в порядке, Зайка.
Я быстро целую свою девушку в губы и иду в сторону дома. Выжидаю пару минут, а потом разворачиваюсь в противоположную сторону и беру курс на свой новый стадион. Газон там просто отвратительный, но зато меня никто там не знает. А это самое главное.
На пешеходном переходе я быстро оглядываюсь, чтобы сбить смутное ощущение чужого взгляда. Но никого знакомого не вижу.
Это не удивительно. Кто стал бы за мной следить? Отец? Нет, разумеется. Но звоночек нехороший, так очень просто стать параноиком.
Задумавшись, качаю головой. На плавание. Нормально вообще? Господи, ну кто бы знал, зачем я в принципе стал с ней встречаться?
Неужели все-таки расставаться? Нет, днем еще все было нормально, наверное, нужно еще немного подождать.
Плавание. Папа футбольный агент. Просто шок.
 
В автобусе я снова оборачиваюсь, потому что кожу между лопаток жжет. Кажется, что в хвосте я вижу знакомую светлую макушку, но Геле незачем ехать на этот конец города. Точно помутнение.
  
Глава 18
 
Никак не могу избавиться ощущения, что кто-то на меня смотрит, и это тупо. Поэтому я принципиально не оборачиваюсь, пока иду от остановки. Это все тревожность, которая преследует меня последнее время. Но я же не сумасшедший?
Упрямо смотрю вперед, слушаю дипхаус, а на КПП вынимаю один наушник.
— Здорово, Паш.
— Привет, спортсмен.
Готов поспорить, это не только мое прозвище, наверняка он так зовет всех, кто занимается тут. Глупо было бы запоминать каждое имя, хотя меня он точно выделяет, я знаю. Жмем друг другу руки, и я прохожу через заботливо опущенную «вертушку».
Договориться с Пашей было легко. В это время тут никто не занимается, игры не проводят, в аренду поле не сдают. Так что я плачу только охраннику. Его вахта закончится через три недели, больше мне ни с кем общаться не придется. К тому времени я должен буду восстановиться. Кажется, все идеально. Кроме моей ноги.
Быстро переодеваюсь в пустой темной раздевалке. Свет Паша вырубает исправно, так что я довольствуюсь тем, что работает в холле и льется через открытую дверь. Кое-как складываю вещи в шкафик, но не запираю его. Нахрена? Я здесь единственный гость.
Да и ничего ценного с собой не ношу. Если полоумные воры здесь и появятся, то пусть забирают мои джинсы от «Армани», я не расстроюсь.
Прихватываю с собой белые фишки и выхожу на поле. Быстро раскладываю и начинаю с беговых. Терпеть не могу эту необходимую часть разминки, но воспринимаю ее как данность. Знаю, что через полчаса втянусь, нужно только потерпеть. К тому же нога болит, но это тоже скоро пройдет.
Но моя концентрация летит к чертям, когда я вижу светлую макушку рядом с собой. На этот раз ошибки быть не может. Она что, ехала за мной? Изумления в голосе сдержать не выходит:
— Гелик?
Округлившимися глазами пялюсь в ее невозмутимое лицо и охреневаю. Что она здесь делает?
— Тренируешься?
Звучит как нападка. Я хмурюсь и внимательнее вглядываюсь в ее лицо. Неужели она собирается рассказать об этом? Мы не так уж дружим, чтобы Геля хранила мои тайны. Тем более от своего отца. А тот молчать уж точно не станет. У взрослых свой взгляд на жизнь.
Против воли обороняюсь:
— А что? Доложишь моем отцу? Или своему?
Но эта девочка меня удивляет. Сначала заправляет светлые пряди за ухо, опускает козырек бейсболки ниже, а потом и вовсе разворачивает его назад. Затем говорит с таким чувством, будто бросается в бездну:
— Нет. Я…я могу тебе помочь.
С каждым словом набирает уверенность и к концу фразы звучит почти отчаянно.
Но я все равно отрицательно качаю головой:
— Не нужно. Тебе зачем? Это моя проблема и мое решение. Просто никому не говори.
— Нет, — вдруг выпаливает она.
— В смысле?
— В смысле, нет. Что непонятно?
— А что тебе нужно? — озадаченно интересуюсь я.
— Блин, Громов, ты тупой? — Геля возмущенно взмахивает одной рукой, вторую запихивая в карман широких штанов.
— Наверное. Ты хочешь сдать меня отцу?
Ангелина подхватывает футбольный мяч и набивает его ногой, затем переходит на колено, а потом подкидывает его выше и удерживает между затылком и лопатками.
Позволяет ему скатиться на грубый газон и говорит:
— Что непонятного? Я могу тебе помочь. Один ты ничего не сделаешь, тебе нужен хоть один партнер, ты не можешь такими предложениями разбрасываться. Просто не можешь.
Последнее Геля добавляет с отчаянием, чем снова меня удивляет. Ей-то какое дело?
Смотрю на нее внимательно. На ее маленький носик, широко распахнутые глаза. Отмечаю то, как упрямо она поджала губы. Сердце мое как-то по-особенному сжимается. Просто не помню, чтобы кто-то выражал поддержку тому, что для меня кажется важным. Ангелина же как будто действительно понимает, что для меня значит футбол и этот треклятый матч.