Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли (СИ)

— Без паники! — решительно скомандовала та. — Активизируй извилины: Кирилл ведь на тебя ни разу не напал?
— Ну да.
— А он к тебе ближе всех. Во всяком случае, чаще других. Первостатейный кандидат в палачи. Но его к этому делу не приобщили. Почему?
— Почему? — эхом отозвалась Юлька, пытаясь сосредоточиться на анализе ситуации.
— Я и Кирилл, — рассуждала Машка, закрутив головой в попытке разглядеть обсуждаемый объект насилия. — Что у нас может быть общего? Почему твоя неугомонная нечисть не может нас подмять?
— Вы меня любите, — пришло в голову Юльки самое очевидное.
— Вот! — воздела Машка указующий перст и уставила его на жертву вереницы нелепых покушений: — Это единственное, что нас с Кириллом объединяет. И что это значит?
— Что?
— Значит, хватит морочить мне голову и пошли работать, — вернулась к приказному тону Машка, огибая стол.
Поймала Юльку за руку и бесцеремонно потащила в коридор. Ящерка крутилась над её головой, будто прикидывая: можно ли свить гнездо в этом стогу? Или лучше поискать более спокойное местечко? Ибо Машка не шутила.
Сунула подневольной помощнице растянутую застиранную футболку, куда могли бы влезть две Юльки. Бросила её майку со свитерком на гору разноцветного барахла, возведённую на супружеском ложе. Указала на опустошённый шкаф и объявила:
— Его к окну. Я перетаскиваю, ты расправляешь под ним ковёр. И чтобы он у меня не морщился!
Юлька ухватилась за жёсткий колючий пыльный край паласа и не сумела смолчать:
— В прошлый раз шкаф уже стоял у окна. И ты заявила, что он выглядел по-дурацки.
— А теперь…, — запыхтела Машка, двигая шкафище враскачку короткими толчками, — он выглядит… по-дурацки здесь. Тяни сильней! Не филонь.
Юлька тянула изо всех сил, старательно ликвидируя вздувающиеся волны и перекосы. Мигом взопрела и катастрофически изгваздала чёрные джинсы. Белая ящерка висела перед ней, с любопытством отслеживая непонятный ей процесс. В какой-то момент стало казаться, будто эта зараза всем своим видом излучает: раз, два, взяли! Анекдот, да и только.
Пару раз Юлька отмахивалась от увлёкшейся липучки, что норовила присесть прямо на нос. Машка заметила сей казус, но от комментариев воздержалась. Она торопилась, то и дело поглядывая на старинные часы с кукушкой, купленные в какой-то забубённой деревеньке. И сожравшие немыслимую сумму за реставрацию этой рухляди.
Её мужчины ворвались в дом, когда последняя стопка барахла перекочевала с кровати в шкаф. А сама кровать переезжала к противоположной стене. Грязные руки Юльки саднили от непривычного перенапряжения. Забитый пылью нос не прекращал попыток шумно очиститься взрывными чихами. Правая ступня нестерпимо ныла: по ней проехалось трюмо на пути в спальню мелюзги.
Истерзанная «дорогая гостья» со стоном повалилась на хозяйскую кровать и отёрла лицо шёлковым покрывалом. Машка проигнорировала сей факт, разглядывая подоконник, куда перекочевало содержимое трюмо. Она шевелила губами и разводила руками, прикидывая габариты будущего приобретения. Судя по размаху, новое трюмо при очередном переезде отдавит Юльке обе ноги по самые плечи.
В дверном проёме нарисовался Кешка — второй по счёту отпрыск чадолюбивой парочки. Если первенец обликом и умом тютелька в тютельку срисовал отца, то этот был копией матери. И в свои неполные пятнадцать, усугубив ситуацию спортивной гимнастикой, выглядел на все двадцать.
Богатырь с дивно синими глазами и светлыми кудрями прямо-таки просился на плакат о чистоте славянской крови. И вечно напрашивался на неприятности, не в силах выбрать среди своих поклонниц ту самую единственную.
— Матерь божья! — в дурашливом восхищении всплеснул он мускулистыми ручищами, лучась ироничной ухмылкой.
— Чего тебе? — недовольно проворчала Машка, ещё не вынырнув из своей дизайнерской арифметики.
— На новом месте шкаф выглядит по-новому, — съехидничал Кешка, переступив порог и шагнув к родительскому ложу.
Пропавшая ненадолго ящерка вырвалась из пустоты над его вихрастой макушкой. Завертела хвостами и засучила в предвкушении лапками.
 
— Птаха! — пискнула Юлька, скатившись на пол по другую сторону кровати.
Машка резко обернулась. И безошибочно уставилась на первостатейно важный сейчас объект: лицо сына. Оно уже одеревенело, мёртво выпучив на Юльку пустые глаза. Руки парня потянулись к своей жертве, но сделать он успел только шаг.
Его мать перемахнула кровать кенгуриным прыжком. Два могучих тела столкнулись, доказав, что ребёнку ещё расти и расти. Кешка был «смят превосходящей силой противника», каковая, впрочем, удержала его от падения. Любящая мать примерилась, было, закатить сыну оздоровительную оплеуху. Однако и без того к каменному лицу ребёнка вернулась жизнь — в форме неописуемого обалдения.
— Ты… чего? — вылупился Кешка на мать, не предпринимая попытки вырваться из её богатырских объятий.
— Нам показалось, что ты сейчас грохнешься в обморок, — дежурно оттараторила Юлька, заползая обратно на кровать.
— Я? — изумился ребёнок, рыская взглядом меж парочкой явно заблуждавшихся на его счёт женщин.
Тем не менее, он расслабился, ибо дурацкое объяснение лучше отсутствия такового. И Машка выпустила дитятко из захвата, проворчав:
— Я предупреждала, что нужно сбавить темп тренировок.
Её глаза невольно зашарили в пространстве вокруг сына.
— Сбавлю, — покладисто пообещал тот.
— Кешка! — раздался из коридора спасительный рык отца.
Весёлый гомон мелкоты, к счастью, перекрыл подозрительный шум в родительской спальне. И старшие мужчины продолжали раздевать колобродящих близнецов с последышем Митькой. Кешка поспешил вернуться к месту «побоища», дабы приобщиться к семейной забаве. Ящерка проводила его до двери, скроив недовольную мину. Её хвостики, завившись в плети, досадливо рассекали воздух.
Машка же плюхнулась на кровать и сумрачно посмотрела на подругу-бедоносицу:
— С этим нужно что-то делать.
— Нужно, — вздохнула Юлька, оглядываясь. — И прежде всего, я немедленно линяю. Где мои шмотки? Мне вообще не стоило к тебе вторгаться. Идиотка…
— С твоей бедой нужно что-то делать, — поморщившись, оборвала её покаянную чушь Машка. — Слушай, может, тебе пожить у нас на даче? Возьмёшь отпуск… Глупости! — оборвала она уже себя. — Это не панацея.
— А она вообще существует? — как можно беспечней усмехнулась Юлька, сползая с кровати.
Свою майку и свитерок отыскала взглядом на подоконнике в корзине с вязанием. Куда и направилась, прислушиваясь к бормотанию подруги.
— Тебе безопасно только рядом с теми, кто тебя любит. А в доме твоего олигарха толкутся, как минимум, три потенциальных убийцы. На работе их и вовсе целый полк.
— Дамы, вы, как всегда, прекрасны, — сообщил показавшийся в дверном проёме отец шумного семейства. — Особенно ты, — окинул он жену преувеличенно оценивающим взглядом и скомандовал: — Надень штаны. Нечего демонстрировать детям, из чего на самом деле тётка состоит. Ю-ю, ты чего такая подвешенная? — уловил он цепким взглядом непривычно кислую моську женщины, которую признавал человеком, достойным того, чтобы впускать его в дом. — Девчонки, что-то случилось?
— Улааа! — пролез в двери младшенький Митька, норовя прыгнуть на мать.
Отец поймал его и зажал под мышкой.
— Мать занята, — строго указал он барахтавшемуся баловнику, вытаскивая того прочь из спальни.
Митька верещал так, что закрытая за ними дверь казалась бумажной ширмой. В этой семье царил закон: в рабочие дни родители добывают деньги, а потому всем цыц! Зато в выходные всем даруется свобода самовыражения. Так что всё «накопленное» законопослушными отпрысками за пять дней, беспрепятственно исторгалось в адские выходные.
Кому как, а Машке и Славке это нравилось. Ибо вынуждало их покидать дом, устраивая многочасовые мероприятия «на воздухе» во имя спасения того самого дома от разрушения. Что в первую очередь было полезно даже не детям, а инженеру-проектировщику и программисту, сутки напролёт пялившимся в свои компьютеры.