Уничтожить тьму

– О… – вырвалось из моих уст, пока я смотрела на парней. Они были так не похожи друг на друга, но при этом так тесно связаны. – Зэро, мне очень жаль, что такое произошло с тобой.
Он мягко улыбнулся мне.
– Не волнуйся, я долгое время видел лишь белые стены лаборатории, а Крэйн меня вытащил. Я живу так, как многие гомункулы даже и не мечтали, и собираюсь пользоваться этим.
– А я думала, что ты здесь только потому, чтобы помочь Крэйну закончить обучение.
Зеленоволосый громко рассмеялся.
– Я тоже так думал. Орден крайне недоволен, что я до сих пор торчу здесь, но так гораздо проще следить за Примусом и его делами.
– Предполагаете, что Примус собирается возобновить эксперименты и последующую продажу гомункулов? И я ему мешаю?
– Ты заноза в его заднице. Только вот почему?
– На этот вопрос у меня нет ответа.
– Может, у тебя и нет, а у демона, возможно.
– У Лора? – вырвалось у меня. Брови Крэйна взлетели вверх, а я выругалась про себя.
– Это его имя? – он многозначительно обменялся взглядами с Зэро. Последний задумчиво кивнул.
Лор опять был подозрительно молчалив.
– Почему демон внутри меня должен иметь к этому какое-то отношение?
– Ордену известно лишь имя демона – Потрошитель и следы его преступлений в Нью-Йорке за нескольких прошедших недель. Вся его неосторожность напрягает Орден.
– Хотите сказать, что демон может быть связан с вашим делом?
– Кто знает. Когда была уничтожена лаборатория на Манхэттене, нам удалось выяснить, что она работала благодаря влиянию очень могущественного синдиката демонов, известному под названием «Первый круг».
Внутри меня все задрожало. Лор. Что происходит?
– Первый круг, – повторила я для проверки реакции. Нервы напряглись, но это не я волновалась. – Почему он могущественен?
– Это самый большой синдикат, который нам известен. Грубо говоря, это «королевский» клан среди демонов. Всего в США известно девять кругов. Если бы нам удалось выяснить, к какому синдикату относится твой демон, знает ли он что-нибудь о лаборатории и имеет ли он к этому отношение, то это дало бы возможность понять, почему Примус так нервничает из-за твоего присутствия в Академии. Как жаль, что мы не можем поговорить с ним.
– Да, жаль…
Наступила тишина. Я неловко смотрела на свои ладони, пока Зэро не произнес тихо:
– Уже поздно. Тебе наверняка пора идти спать.
– Да, ты прав, – согласилась я и встала. – Ну, тогда, спокойной ночи, – пробормотала я.
– Спокойной ночи, демоненок.
Я вышла из комнаты и понеслась по темным коридорам Академии. Мозг бурлил, мысли летали по голове, словно бумажные самолетики, а Лор продолжал молчать.
  
31
 
Фалько
 
– Сделай глубокий вдох, задержи воздух в легких, почувствуй прилив сил, как энергия пульсирует внутри, ощути короткую тишину между каждым новым ударом сердца. Внутри этой тишины скрыта сила, почувствуй ее, и только потом выдохни.
– Ммм… – скептически промычала Лиф.
– Один… – скомандовал я и постарался сохранить спокойствие, следовать своим же указаниям. Это упражнение может показаться простым, но оно становится гораздо сложнее, когда вы понимаете всю глубину, в которую оно позволяет погрузиться.
– Некоторые экзорцисты на годы застывали в этом моменте тишины, медитируя. Они не старели ни на день, ведь для них проходило не более одного вдоха, так что не стоит недооценивать это упражнение. Найди внутри себя тишину, прикоснись к силе всего своего существования.
– Ммм…звучит прикольно.
Я раздраженно стиснул зубы.
– Ты должна дышать, а не разговаривать.
– Я дышу.
– Обычно, когда дышат, рот не открывается.
– Правда? Значит, ты еще не слышал, как умеешь храпеть по ночам.
– Я не храплю! – искренне возмутился я.
– Еще как храпишь.
– Я… дыши, Лиф! – я открыл глаза и посмотрел на девушку. Она притворялась спокойной и почесывала нос. Что-то было не так. С каждым днем она становилась все бледнее и бледнее. – Лиф, тебя что-то беспокоит? Ты сегодня серьезнее, чем обычно.
Было почти удивительно, как она старалась сохранять спокойствие. За столько лет я научился видеть и чувствовать потоки Арканума. Его пульсация у Лиф была сильной, даже когда он затемнялся, словно серое облако.
 
– Нет, все в порядке. Я просто дышу.
Мой взгляд начал скользить по ее лицу. Треугольное лицо сузилось, более четко проявились скулы, губы были почти постоянно красными и полными, видимо, от того, что она их постоянно кусает, а каштановые волосы заплетены в небольшую косу до плеч. Одна прядь выбилась и раздражающе развевалась у лица. Впервые я заметил родинку под ее нижней губой. Я невольно засмотрелся, пока она вновь нервно не прикусила нижнюю губу.
– Лиф?
– Мм?
– Что случилось?
Она вздохнула и открыла глаза. Темно-зеленая радужка впилась в меня. Ее узор выглядел завораживающе: светло-коричневые вкрапления расходились, словно лучики звезды. Радужка темнела, когда Лиф начинала терять контроль. Не знаю, хорошо ли то, что я так много знаю о ее глазах.
Я вопросительно приподнял левую бровь. Этого оказалось достаточно для начала разговора.
– Я хочу тебя кое о чем спросить…
– Спрашивай, – я не мог оторвать взгляд от напрягающей меня пряди волос, которую трепал ветер. Сложно было подавить желание убрать ее Лиф за ухо. Мне стало не по себе от этого внезапного порыва, и я стиснул зубы.
Взгляд Лиф заметался по сторонам. Мое сердце слегка сжалось от ее волнения, и я еще крепче сжал зубы.
– Что ты думаешь о Примусе?
– Прошу прощения? – Ее вопрос настолько выбил меня из колеи, что у меня вылетело все из головы. – С чего это тебя заинтересовал Примус?
Мы сидели достаточно близко друг к другу, и я заметил, как участился ее пульс.
– Примус имеет большую сферу влияния в Академии?
– Его власть порой даже выше власти ректора. В его обязанности входит защита интересов Академии, – пояснил я.
– А ты? Как ты к нему относишься?
– У нас с Примусом достаточно напряженные отношения еще с времен моего студенчества.
– А что произошло?
– Есть ли причина, по которой тебе нужна эта информация?
– А есть ли причина, по которой мне нельзя этого знать?
– Нет.
– Ну и?…
– Ты родилась такой занозой или этому где-то обучают?
– Это была крайне кропотливая работа. Давай, рассказывай.
Я вздохнул и потер переносицу.
– Мои убеждения расходились с убеждениями Примуса. В начале обучения он проявлял к моей персоне большой интерес, но любопытство сменилось разочарованием. Особенно после того, как я отказался от предложения стать его учеником.
– Он хотел, чтобы ты был в Духовенстве?
– Он предлагал. Но я всегда мечтал стать синтоистом, поэтому отклонил предложение.
– Вот как… – Она заколебалась и снова прикусила нижнюю губу. – Значит, ты не пурист?
Я замер и заметил, как сузились ее зрачки, словно от страха.
– Где ты услышала этот термин?
– Зэро рассказал. Мы с ним немного поболтали. Мне же нужно хоть от кого-то разузнать про экзорцистов, а из тебя информацию вытянуть все равно что биться головой о стену.
– Неправда.
– Так ты пурист или нет?
– Нет, я не очень высокого мнения об этой ассоциации. Многие их идеи и убеждения давно устарели. Я и моя семья много лет пытаемся добиться изменений в структуре Ордена.
Уголки ее рта дернулись, на них появилась легкая улыбка.
– Любопытно.
– Что значит «любопытно»?
Она слегка подалась вперед, и прядь ее волос коснулась моей рубашки. Я заставил себя сидеть не шевелясь.
– Я думала, ты консерватор.
– Внешность бывает обманчива.
– Иногда мне кажется, что вся Академия – мой враг. Но теперь я догадываюсь, что главные враги экзорцистов – это не демоны, а они сами.
Она довольно кивнула собственному открытию, а я протянул руку, легко поймав прядь.
– Хорошая догадка, – согласился я, наклоняясь вперед и убирая локон ей за ухо. Щеки Лиф слегка порозовели, пока я ругал самого себя за слабость и за то, что наслаждался тем, как наши Арканумы почти незаметно касаются друг друга. – Орден расколот. Примус – очень могущественный человек, и было бы глупо недооценивать его способности. Держись от него подальше.