13-й Император. «Попаданец» против Чертовой Дюжины
«А политическая и социальная подоплека такого проекта? — возмущался действительный тайный советник Павел Павлович Гагарин. Тут ведь до волнений бывших помещичьих крестьян всего ничего осталось! — защищал свою работу в Главном комитете по крестьянскому делу он. — Это кому же понравится, что одних справедливо и милостиво освободили и наделили землей, а других не просто освободили, но и одарили сверх всякой меры безо всяких на то причин?» — не знало предела возмущение действительного тайного советника.
«Ах, как хорошо сказано, — думал Петр Данилович, как и все собрание, полностью разделяющий данную точку зрения. — Именно что одарили без меры и без всяких на то причин! Уже за само освобождение сиволапый крестьянин должен в ноги нам кланяться!»
«Нет, конечно, находятся глупцы, утверждающие, что данный проект весьма своевременен и спешка в полной мере оправдана, — продолжал Павел Павлович. — Но давайте вспомним, кто из достойных нашего общества людей на этом настаивает? — обратился с вопросом к притихшему собранию князь. — Да едва ли не только Великий Князь Константин с некоторыми своими сторонниками, — самым приятным для присутствующих образом подобрал им ровню действительный тайный советник. — Впрочем, с чего бы ему и не отстаивать этот проект с его настолько либеральными, — это слово князь почти выплюнул, — взглядами? Проект, так давно переданный в Канцелярию на рассмотрение, что о нем уже все успели позабыть. И если бы сейчас он по какой-то нелепой случайности не попался государю на глаза, кто знает, вспомнил ли он о нем когда-нибудь?» — здесь князь бросил взгляд на Управляющего Его Императорского Величества Канцелярией.
«Ума не приложу, как проект попал в руки государю! — тут же подскочил со своего места Блудов, не желающий уступать неформальное лидерство в клубе. — Я лично проверил это вопиющее безобразие и доподлинно установил, что проект из архива был вынесен по запросу государя уже через две недели после оглашения будущего Манифеста. То есть вынесен только тогда, когда удерживать проект в архиве уже не было никакой нужды».
«Согласитесь это, по меньшей мере, странно, граф…» — задумчиво протянул Павел Павлович.
— Приехали, барин, — прервал воспоминания Петра Даниловича извозчик.
Расплатившись, раздосадованный своими мыслями Красновский привычно зашел к себе домой.
— Петр Данилович, — услужливо снимая с плеч барина тяжелую соболью шубу, говорил слуга, — не хотите ли чаю? Или, может, бразильский кофей подать? Все как вы любите, со свежими взбитыми сливками и английским сахаром, — переобувая сидящего на специальном стуле Красновского, угодливо рассыпался в предложениях слуга.
— Давай кофе, Мишка. Устал я сегодня очень.
— Сей момент, — тут же ответил Михаил и, повернув голову, глазами отправил тут же упорхнувшего сынишку на кухню.
Проследовав в просторную гостиную, Петр Данилович занял свое любимое кресло перед камином, скинул домашние туфли и протянул ноги к огню.
«А не поехать ли за границу, отдохнуть? Умотала меня эта работа. Столько треволнений и переживаний! То ли было, когда крестьяне по старинке работали на своего барина, — предавался мечтам Красновский. — Эх, какое времечко было! Не то что теперь! Теперь крестьянин обрабатывает землю, да еще и злится, что аренда для него неподъемная, да земля раньше его была!» С содроганием вспомнил он недавний бунт в одной из бывших его деревенек. Хорошо, что товарищ губернатора был его старинным приятелем. Быстро подошедшие войска не дали распространиться беспорядкам. Но неприятный осадок, вызванный пугающими известиями, в душе Петра Даниловича сохранился.
«А и вправду. От всех этих переживаний стоит отдохнуть. А что как не Париж с его прелестными француженками и хрустом французской булки способен доставить истинное удовольствие настоящему аристократу?» — мысленно перенесся во Францию Петр Данилович.
Наконец принесли кофе. Расторопный Мишка быстро расставил вазочки с печеньями на столе и, чтобы не мешать, отошел немного в сторону, готовый, впрочем, подскочить по первому слову.
Вволю набаловавшись песочным печеньем, пирожными и сладостями, так любимыми Петром Даниловичем к кофею, он подобрел.
«Стоит ли беспокоиться, когда такие уважаемые люди, безусловно радеющие на благо России, взялись за работу, — сыто думал Красновский. — Тем более теперь, когда я перечислил необходимую сумму на счет в банке», — здесь Петр Данилович недовольно поморщился. Воспоминания о том, как ему пришлось расстаться с баснословной суммой в тридцать тысяч рублей, к приятным не относились. «Но раз уж для такого дела… Ну и черт с ними, с деньгами! Быть принятым в высшее общество стоит и б о льших денег».
Глава 12
НАДО — ЖЕНИМСЯ
— Николай, ну пойми же ты, наконец! Государь не может править без жены, — в который раз завел свою пластинку дядя. — Тебе нужен наследник. Да и, в конце концов, никто тебя не неволит. «А как это, интересно, называется?» — чуть не вырвалось у меня. — Одно дело жениться, и совсем другое, мы же все понимаем. Фрейлины… Дело молодое, — дядя изобразил на лице понимающее выражение и подмигнул.
Ну да, один раз с дамой застукали (ну да мы и не особенно-то и скрывались), теперь весь мозг ложкой выедят. Чайной. А вот был бы женат, и намекнуть побоялись бы. Парадокс, подумалось мне.
— Ну, сам посуди, у многих императоров любовницы были. И императрицы не очень-то и возражали, — положив руку мне на плечо, привел еще один аргумент в пользу скорейшей женитьбы великий князь Михаил. — Ну, это, конечно, если приличия соблюдались, — подумав, уточнил он. — И отношения у супругов были не очень, — добавил он еще немного погодя.
— Ладно, — буркнул я. — Достали вы уже меня с дядей Николаем и маменькой. Дайте подумать.
— Да что тут думать, всего пара невест в Европе на выданье, — удивился великий князь.
— Дядя, вот только не надо меня учить! — разозлился я, стряхивая его руку с плеча. — Все. Разговор окончен. После сообщу о своем решении.
— Уж больно резок ты стал в последнее время, Николай, — недоуменно глядя на меня, протянул Михаил. — Хотя, конечно, тяжело так рано трон принять, — наткнувшись на мой взбешенный взгляд, тут же сбавил обороты великий князь.
Разговор сам собой стих, спустя пару минут дядя Миша наконец оставил меня в одиночестве, и я предался жалению себя, любимого. Нет, ну правда, сколько уже можно. Что ни разговор с близким родственником, так все о женитьбе! Сговорились они там все, что ли? Хотя да, конечно же, сговорились. Вон даже брата Сашку подключить пробовали. Забавно было наблюдать за его неуклюжими попытками свести разговор на эту тему. Беседу он начал так издалека, что я вынужден был бы невольно восхититься его терпением. Если бы, конечно, мы добрались до сути вопроса. А так, я легко ушел от обсуждения, как только понял, к чему ведет затеянный братом разговор. Действительно, проговорив ни о чем целый час, можно безо всяких подозрений уйти, сославшись на важные государственные дела, не терпящие отлагательств. Тем более что таких у меня всегда хватало.
Впрочем, жениться мне все равно придется, это я понял уже давно. И судя по всевозрастающему напору родни, чем раньше я это сделаю, тем лучше. Нельзя сказать, что я об этом раньше не думал. Думал. Читал «дневник», перебирал в уме кандидатуры… но так до конца и не определился.
Итак, какие у меня есть варианты? Ну, по любви, как я уже понял, императоры не женятся. Нет, конечно, если потом в жену влюбишься — хорошо. Ну а нет так нет. Можно, конечно, сказать, что известная доля выбора была, но… Закон о престолонаследии, недвусмысленно запрещающий брать в жены девушек неравного себе положения, накладывает некислые ограничения на эту самую долю. Так, например, я могу выбирать невесту из всего нескольких царствующих домов. И, как легко догадаться, там не так уж много девушек подходящего возраста и тем более приятной внешности.
В общем, весь мой выбор состоял всего из двух вариантов. Либо принцесса Дагмар, дочь короля Дании, либо Луиза, дочь Британской королевы. Остальные кандидатуры по вполне понятным причинам не рассматривались. Мало того что толку от какой-нибудь прусской невесты было чуть (этих герцогинь там сейчас до черта), так еще могли возникнуть вполне логичные осложнения со стороны Англии и Франции из-за возможного союза. Шведскую принцессу Евгению я взять в жены не мог, так как это глубоко бы обидело датчан, с которыми уже шли предварительные переговоры. О русской невесте я вообще даже думать не хочу. Нет, не в том смысле, что русские девушки мне не нравятся. Наоборот! Помнится, настоящий Николай имел тайную влюбленность в дочь князя Милютина, красавицу, между прочим. Но вот жениться на русской… мало того что мои дети будут лишены всяческих прав на трон, так еще и жену со свету сживут. Нет ничего страшнее женской зависти, освященной молчаливой поддержкой всего общества. Кстати, надо будет закон этот самый о престолонаследии хорошенечко подправить, лет через N-надцать, когда на троне буду уверенно сидеть. Не хочу, чтобы мои сыновья теми же проблемами мучились. Установлю главное требование — крепкое здоровье и способность родить наследника. А там сами как хотят, так и решают. Хотят — в России жен берут, хотят — за границу едут… Стоп! Что-то меня не туда занесло.