О-3-18 (СИ)

— Сука! — беззвучно ругается детектив, откладывая дробовик.
Их точно еще двое. Звери. Уроды. Мутанты. Какое бы слово использовать?..
Револьвер — напоследок. Шайль хватается за «Шпалу». Упирает приклад в плечо, корчится на земле, пытаясь навести мушку на цель.
«Это конец», — шепчет в голове.
Выстрел точно слышен. Шайль торопливо передергивает затвор. Стреляет, не успев как следует прицелиться. С удивлением замечает, как пуля перебивает тонкую лапу. Но этого мало. Твари плевать, она пытается бежать дальше.
Тень закрывает от Шайль солнце. Девушка успела только выставить ствол «Шпалы», словно копье перед конем, — создание бросается сверху, напарываясь грудью на препятствие.
Бам!
Клыки и вонь. Детектив задыхается. Кулаком бьет в морду, ногой — отталкивает подальше. Мелькнул тесак Надин. Бесполезно?..
Передернуть затвор. Выстрелить. Шайль торопливо отползает назад. Есть еще одна мишень, но ее лапа перебита, она не такая быстрая. Скорее медленная. А вот дружки за ней — достаточно шустрые. Шустрее Шайль, если бы та решила перезарядиться.
— Бежим, — хрипло выдыхает детектив, подрываясь с земли и хватая дробовик.
Надин впереди. Шайль это утешает. На ходу она только и делает, что оборачивается.
Может ли двуногий соревноваться с четырехлапым? Пока их спасает только теснота переулка, в котором твари мешают друг другу. Но впереди залитая солнцем дорога, там много места. Их быстро настигнут…
— В кабину! — рявкает Шайль, выбежав из кишки прохода.
Детектив сразу заметила транспортник. Полицейский. Толстая обшивка, узкие окна по бокам и одно большое лобовое, но защищенное сеткой. За открытой дверью труп, застрявший в паутине крепкого ремня безопасности. Ему оттяпали только голову, но это не важно…
Надин рыбкой ныряет внутрь, не брезгуя ни кровью, ни запахом, ни мертвецом. Шайль — следом. С хлопком закрывает дверь. Не успевает перевести дух, как транспортник уже вздрагивает от сильного удара телом.
Дрожащая рука лезет в рюкзак, заряжает в дробовик патрон за патроном. Единственный выход. Взгляд успевает лишь мельком замечать все новых тварей — они все это время бежали по следам, на запах, на шум выстрелов…
— Шайль!.. — вскрикивает Надин.
Детективу даже не нужно вглядываться. По улице со стороны носа автомобиля несется еще одна толпа. Нет времени ругаться, нет времени думать… Только молиться луне и стрелять.
— Заряжай винтовку! — рычит Шайль, упирая подошву кроссовка в бедро трупа и пристраиваясь для стрельбы. — И пали по ним! Ради всего, просто делай что-то!
— Хорошо! — почти со слезами кивает Надин.
Больше девушки не смогут поговорить — дальше только вой глоток и грохот выстрелов.
Дробовик огрызается. Злобно. Презрительно. Твари осаждают транспортник, пытаются пробить когтями и зубами его металлическую обшивку. Девушкам очень повезло, что полицейский сдох именно здесь, в своем автомобиле.
Шайль стреляет прямо через узкое окно… нет, бойницу. Гильзы скачут по кабине, прыгают на пол, мелькая ярким пластиком. Детектив чувствует, как плечо болит, голову раскалывает шум. Шайль вытягивает ствол разряженного дробовика из широкой щели, отпихивает Надин от рюкзака и достает жменю патронов. Некоторые сыпятся на пол, но большая часть остается в ладони.
Детектив заряжает, еще несколько пихает себе в рот. Из него доставать будет удобнее. Клыки впиваются в пластик и металл, в нос бьет ароматный коктейль — старая и свежая кровь, смешанная с горелым порохом. Сердце готово порваться под ударами адреналина. Шайль и сама не знает, что с ней, но смеется, чувствуя, как во рту становится все больше слюны.
Транспортник вовсю трясется, скрежещет. Куда ни глянь — повсюду тела. Мертвые, живые… Твари рычат, но не могут добраться до жертв. Отлично, потому что Шайль не собирается отдаваться.
Надин, кажется, тоже стреляет. Гораздо медленнее, но стреляет. Шайль сильно не всматривается, главное, что дробовик еще есть чем заряжать.
Обслюнявленные патроны лезут в патронник. И все ради того, чтобы стать гильзами и вылететь после движения цевья.
 
Бам, бам! Боль в плече? Глухота, смешанная со звоном? Ноздри щипает? Да плевать!
Шайль хохочет. Рот свободен — и детектив скалится, изрыгая никому не слышный смех. Она, кажется, понимает происходящее.
Становится все больше трупов. А эти твари голодны. Шайль их понимает. Она тоже хочет впиться в чье-то тело. Запустить клыки, почувствовать на языке соленую кровь.
Последний выстрел из дробовика. Детектив отшвыривает от себя опустевшее оружие и бросается на Надин. Девчонка вскрикнула — но не успела сделать что-либо еще.
Шайль обвивает ее руками, утягивает на заднее сидение, прижимает к груди и прикладывает палец к губам. Покачивает на себе, прижимаясь щекой к взъерошенным волосам. Устало прикрывает глаза. Звон в ушах не позволит разговаривать. Но Надин и сама замечает, что автомобиль уже не трясется. Детектив, не отпуская свою жертву, достает сигарету, прикуривает. Выдыхает дым и прислоняет фильтр к губам Надин. Девчонка пробует сделать затяжку, сотрясается кашлем, отводит руку Шайль. И та, пожав плечами, продолжает неторопливо курить.
Прошло порядочно времени, прежде чем уши девушек стали различать звуки. Первое, что услышала Надин, это короткую фразу:
— Все будет хорошо.
Сразу стало… спокойнее. Девушки лежали в обнимку до тех пор, пока снаружи не затихли звуки. А может, чуть дольше…
***
Они обе устали. Перепачканные кровью и пылью, замерли перед подъездом, словно испуганные мыши.
— Здесь, да? — тихо спрашивает Шайль.
Надин только кивает. Детектив поднимает взгляд, через прищур глядя на солнце. Скорее всего, последняя доля. Скоро этот плоский мир погрузится во мрак, разгоняемый лишь фонарями да луной.
Шайль бросает недокуренную сигарету на землю, топчет ее кроссовкой. Перехватывает дробовик двумя руками. Кивает на закрытую дверь подъезда. Надин торопливо вводит код. С натугой тянет ручку на себя. Шайль измученной походкой забредает внутрь, приподнимая ствол дробовика. Впрочем, вряд ли тут есть хоть что-то интересное. Кроме запаха.
Кровь. Много крови.
— Второй этаж, — шепчет Надин. — Первая квартира.
Шайль кивает, поднимаясь по ступенькам. Зев дула наводится на «мертвеца» — остались только ноги. То, что это именно ноги, легко понять по заляпанным туфлям и остаткам штанин.
— Не он… — девчонка произносит без малейшего облегчения. — Не его обувь.
Нужно выше. Запах усиливается. Шайль переступает чью-то руку. Вернее, разгрызенную кость руки. Только кисть сохранила плоть и ногти. Надин заставляет себя взглянуть на конечность, но качает головой. Руку родного человека не трудно было бы узнать. Еще чуть выше.
В полумраке легко различить дверь первой квартиры — она распахнута, дерево разодрано в щепки. Ее выдрали наружу. Шайль прижимается к стене, оглядывая подъезд. Следы крови, но тела нет.
— У него было оружие? — тихо спрашивает детектив.
— Пистолет отца.
— Гражданский? — уточняет Шайль.
— Нелегальный…
Девушка кивает и заходит в квартиру. Тело зверя лежит в коридоре. Голова порвана в клочья. Неплохой калибр.
Переступая тощий труп, Шайль игнорирует мух и заглядывает в первую же комнату.
— У твоего брата большие яйца, — бормочет детектив, бросая короткий взгляд на еще один звериный труп.
— Он хорошо стреляет… — сдавленный голос Надин почти жалок.
Шайль пытается восстановить картину произошедшего. Дверь в подъезд закрыта — люди обратились в своих домах? Начали охоту на еще живых? Что ж, хозяин этой квартиры дал уродам по зубам.
— Почему ты жила не с ним? — Шайль заглядывает в другую комнату, но там только следы борьбы.