Ты (СИ)
— Спасибо, — пробормотала я, отщипывая прохладную прозрачную виноградину. — Как там насчёт вашей статьи?
Ксения с чувственной улыбкой тоже положила ягоду в рот, блестя лукавыми искорками в глубине зрачков.
— Ммм... Вы торопитесь?
— Вообще-то, мне к половине шестого надо бы быть дома, — призналась я. — Мне не хочется, чтобы Яна, вернувшись с работы, не застала меня.
— Понимаю, — с усмешкой-прищуром проговорила Ксения, закинув ногу на ногу. — Она у вас сколь талантлива, столь же и ревнива. Простите меня, Лёня... Глядя на вас, я просто не могу сосредоточиться и говорить о делах... Хочется только любоваться вами. Жаль, что у нас с вами так мало времени. Ну что ж... — Ксения поднялась с дивана, откидывая волосы со лба. — Хорошо, сейчас я принесу статью.
Через полминуты на колени мне легла прозрачная папка-уголок с несколькими ксерокопиями журнальных страниц.
— Абзацы выделены розовым маркером, — сказала Ксения, присаживаясь возле меня на корточки так близко, что я ощутила запах шампуня от её волос. — Вам нужен словарь или ещё что-нибудь?
Чувствуя от близости Ксении лёгкую дрожь нервов, я всё-таки оторвала взгляд от её обтянутого белой брючной тканью бедра и попыталась сосредоточиться на тексте. Пробежав глазами первый из выделенных абзацев, я поняла, что мне придётся прочесть всю статью, чтобы разобраться и перевести правильно.
— Тут много узкоспециальных терминов, с наскоку не переведёшь, — заключила я. — Чтобы врубиться в тему, придётся читать всё. Словарь не нужен, лучше всего — Интернет. Ни к чему таскать с собой толстые тома, когда всё есть во Всемирной паутине.
— Что верно, то верно, — улыбнулась Ксения, заглядывая в текст так, что её ухо почти коснулось моего плеча. — Прогресс не стоит на месте. Что ж, тогда пройдёмте за мой стол.
Кабинет был оформлен всё в том же стиле минимализма: только нужные функциональные вещи и никакого лишнего украшательства. Огромные книжные шкафы занимали две стены комнаты, а компьютерный стол располагался у окна: сидя за ним, можно было расслаблять глаза, обозревая красивый вид на парк. Солидное кожаное кресло вежливо скрипнуло, как бы приветствуя меня, а заставка "Windows" растянулась на непривычно просторных для меня двадцати семи дюймах по диагонали.
— Пожалуйста, всё к вашим услугам, — сказала Ксения, кликая мышью по иконке браузера. — Бумага — на полке под принтером, ручки, карандаши — на столе. Не буду вам мешать... Пока приготовлю что-нибудь.
Начала я с того, что усилием воли устранила лёгкий кавардак в мыслях и чувствах. Поползновений со стороны Ксении вроде пока не было, но мурашки по коже всё-таки бегали в предчувствии чего-то... этакого. Пожалуй, мне тоже сейчас очень не помешало бы умыться холодной водичкой: щёки так и горели. Я рассердилась на себя. А ещё допытывалась, веришь ты мне или нет!.. Тьфу. Так, всё, текст, текст. Будь он трижды неладен.
Статья в три журнальных разворота была довольно сложной, написанной в тяжёлой, напыщенно-заумной манере. Я сломала себе все мозги, пытаясь усвоить суть и распутывая и в самом деле трёхэтажные грамматические навороты. Где-то на середине статьи строчки буквально поплыли у меня перед глазами, и мне пришлось откинуться на спинку роскошного кресла. Стоило мне закрыть глаза, как меня словно начало засасывать в тошнотворную бездонную пропасть... Бррр. Мозги норовили растечься по полу кисельной массой, на веки давила горячая тяжесть. Так, собраться, собраться! Взбодриться!
Наконец я всё-таки одолела эту муть, ругая автора на чём свет стоит. Неужели нельзя было написать подоходчивее, без попыток вогнать читателя в транс или отыметь его в мозг? Вытащив из пачки листок бумаги, я принялась переводить требуемые абзацы, одновременно борясь с наплывающим на сознание туманом. От тавегила приход, не иначе. Дёрнул же меня чёрт вымыться этим идиотским гелем! Всегда пользовалась мылом, и всё было прекрасно. Нет ведь, понадобилось же... Мысли корёжились и цеплялись друг за друга заусеницами. Они то ползли улитками, то гиппопотамами топтались по моим извилинам и утюжили их, как сотня асфальтоукладочных катков...
Всего абзацев было четыре: два покороче и два пухленьких, как у Льва Николаевича. Я героически сражалась с последним из них, когда за плечом послышался голос Ксении:
— Ну, как тут у вас дела?
— Одну минутку, — пробормотала я, выводя на листке какие-то невообразимые каракули. Даже почерк поплыл — ничего себе таблеточки...
А голос Ксении мягко защекотал мне ухо:
— Вы не устали, Лёнечка? Может, сделаем перерыв?
Этот голос пролёг красной чертой по вялой серой путанице моих мыслей, подстегнув мои нервы, начавшие было обвисать, как варёные макароны. Узор ореховой поверхности стола своей древесной логикой замещал отсутствие моей собственной, в какой-то мере выручая... Фу, бред.
— Уфф... Нет-нет, я уже заканчиваю. — Не буквы, а "кариозные монстры" какие-то... Переписать, что ли?
— Так... Ну и что же получается? — Рука Ксении оперлась о край стола. Белизна её брюк маячила где-то на краю моего сознания.
— В общем, вот... — начала я.
Я зачитывала абзацы, а Ксения склонялась всё ниже... Её рука мягко скользнула вокруг меня и обняла за плечи. Язык шершаво заплёлся, я споткнулась и умолкла, обмирая и утекая в шёлковую бездну мурашек.
— Замечательно, — нежно проговорила Ксения, щекоча дыханием мой висок. — А я-то никак не могла понять... Вы просто выручили меня, Лёнечка, спасибо вам огромное. Теперь всё встало на свои места.
Пытаясь высвободиться, я выбралась из кожаных объятий гостеприимного кресла, не желавшего меня отпускать. На двадцатисемидюймовом экране висела словарная статья — умные слова мелким шрифтом, а значок "Оперы" виртуально чмокал меня, как накрашенный алой помадой рот. Моя рука оказалась в руке Ксении: "Я помню чудное мгновенье..." — а гения чистой красоты шатало и уносило куда-то в всемирнопаутинную бесконечноотносительность...
— Лёнь, позвольте угостить вас обедом. Всё уже готово.
Мой язык лепетал, что мне пора домой, а ноги послушно шли на кухню — в её уютную, клетчатоскатертную обеденную зону, отделённую от рабочей подобием барной стойки с высокими серебристыми табуретами. Стул, четвероногий друг, подскочил, едва ли не виляя хвостиком, и принял меня на свою услужливую спину — то бишь, сиденье; тарелка живописно предложила мне на обозрение и поедание шедевр салатного искусства. Сладкое столовое вино было красным от натуги: так оно жаждало и стремилось выбраться из стеклянного плена бокала. И оно таки сделало это — попало в меня, свернувшись у меня внутри жарко дышащим, кроваво-алым драконом...
А напротив меня шелестело сладкоречивое золотое дерево, протягивая ко мне тонкие живые ветки, прорастая в меня корнями и осыпая мерцающей пудрой своей пыльцы:
— Лёня, простите мне мою прямоту, но я не могу молчать. Вы прекрасны. Вы из тех женщин, ради которых хочется совершать безумства, идти на подвиги, жертвовать жизнью, которым хочется посвящать стихи... Жаль, я не умею слагать возвышенные строчки.
Моя вилка вонзилась в какую-то из деталей шедеврального салатного произведения.
— Ксения... Я замужем. И я люблю свою "половину".
Листва золотого дерева вздохнула с осенней грустью.
— Я знаю, Лёня... Признаюсь, это никогда не мешало мне завоёвывать девушек. Я просто не задумываясь беру то, что мне понравилось, невзирая ни на какие обстоятельства и осложнения... Но с вами всё иначе. С вами нельзя поступать так эгоистично. Да, мне хотелось бы вас похитить и увезти на край света, но... будете ли вы счастливы?