Наперегонки с Саванной (ЛП)

— Та-а-ак, — протягивает Джек, поглаживая гриву жеребца. — Ты хочешь личную экскурсию? Ну, знаешь, чтобы отблагодарить тебя за то, что поймала мою лошадь.
Личная экскурсия? Типа я и Джек наедине? Папа убьет меня за то, что я нарушила правило личной жизни Гудвинов. Кроме того, зависать около таких людей, как Джек не для меня.
— Я здесь не для экскурсии, я…
— Я не знал, что мама ждет кого-то в гости на этих выходных, — говорит Джек. — Я надеюсь, она не планирует еще один модный показ для благотворительности, потому что я едва пережил прошлый.
— Мы не встречались.
Он толкает мою руку, усмехаясь.
— Я знаю. Я бы запомнил тебя. Я Джек Гудвин.
Я быстро пожимаю его руку
— Саванна, — что за игрок. — Я должна добраться до дома.
Я отступаю, и Джек идет за мной.
— Подожди! Я провожу тебя.
Он проводит меня? Как банально.
Лошадь издает громкий звук копытом на тротуаре. Это молодой жеребец (возможно не старше пяти лет) был черно-белым, будто Роки Роад [1]. Я не могу устоять и касаюсь его носа.
— Кто это?
— Это мой братан, Вригли.
— Твой братан?
— Моя сестра говорит, что я становлюсь идиотом, когда рядом девушка.
Это была самая большая нелепость, которую я когда-либо слышала. Я ощущаю дерзкую уверенность, излучаемую его загорелой кожей.
— Так почему же Звезда сбежал? — спросила я.
— Два маленьких енота забрались на изгородь. Их удалось прогнать, но не раньше, чем табун жеребят и кобыл начали кричать. Я думаю, поэтому Звезда сбежал.
— Должно быть, — что угодно испугает лошадей, пока они молоды. Особенно если они чистокровные. Папа говорит, они сумасшедшие из-за скрещивания. Чистокровные с родословной лошади хуже, чем европейские королевские лошади с родословной.
Когда мы достигаем вершины холма, в поле зрения появляются трассы и сараи.
— Мы на месте, — сказал Джек, глядя на меня.
Несколько парней-берейторов [2] верхом ездили по двум тренировочным дорожкам. На лугу, вне трасс, расположены стога сена и сад, полный подсолнухов и овощей, — между тренировочными дорожками и особняком. Самая большая из шести конюшен больше, чем Волмарт. Конюшня, в которой работал мой отец в Западной Вирджини лачуга по сравнению с этой.
Вригли начинает фыркать мне в волосы и водит своей мордой о моё лицо.
— Ничего себе! — говорит Джек. — Вригли не любит никого, кроме меня. Мой отец не седлает его из-за того, что Вригли слишком упрям и неприятен.
— Может твой отец просто ленивый и не хочет ездить на нем, — я поцеловала морду лошади. — И быть упрямым путь к освобождению от всего этого.
— Возможно.
— Твой отец позволил оставить Вригли, хоть он и не ездит на нем? — Уход за чистокровной лошадью в год стоит больше, чем новый пикап.
— Я люблю его и верю, что мы можем обучить его. — Джек гладит шею лошади. — Ты очень хорошо ладишь с лошадьми. Твой отец владеет фермой?
Я снова смеюсь.
— Мой? Владеет фермой? — Вригли снова толкает меня и начинает ржать. Так он говорит “привет”. — Здравствуй, — говорю ему в ответ.
— Вригли, — говорит Джек, оборачивая поводья вокруг своей руки. — Нехорошо быть таким наглым.
— Какой милый мальчик. — Я снова целую лошадь.
— Спасибо, — говорит Джек, усмехаясь.
— Я говорила это о лошади.
— Я не верю тебе. Мой братан Вригли не сравниться со мной. Правда, братан? — он хлопает Вригли по боку.
— Джек всегда такой придурок? — спрашиваю я у лошади. Не могу поверить, что сказала это. Я чувствую, как мое лицо становится цвета клубничного мороженного, но Джек смеется и просто сияет. Мне лучше следить за своим языком, пока Гудвины не выгнали меня отсюда.
Я роюсь в своем заднем кармане и достаю леденец с апельсиновым вкусом. Вы знаете, что некоторые люди принимают успокоительное? Ну, а я ем конфеты. Я снимаю обертку и засовываю конфету в рот. Мгновенное облегчение. Я ловлю взгляд Джека. Он оказался лучше, чем я полагала. Еще у него есть чувство юмора.
 
— Кто ты? — спрашивает Джек с этой дерзкой ухмылкой на его лице. — Ты пришла с сенатором Рольстаном, чтобы встретиться с моим отцом сегодня? Вы с ним родственники?
Я? Родственница сенатора? Я смотрю вниз на мои дырявые джинсы, ботинки и узкую черную футболку. Я собираюсь признаться, что только переехала в Хиллкрест и, следовательно, никогда не смогу заговорить с их семьей, потому что Гудвины охраняют свою частную жизнь, но мужчина выбегает из дома и бежит прямо к нам, так что я ничего не успеваю сказать.
— Джек! — мужчина одет так же, как и Джек: заправленная рубашка, темные джинсы и ковбойские сапоги. — Эбби Винчестер звонит на домашний уже восемь раз со времени завтрака и ищет тебя. Я собираюсь разбить телефон об стену.
Восемь раз? Са-мо-у-бий-ца, пою я про себя.
Джек держит поводья Вригли жесткой хваткой и делает глубокий вздох.
— Привет, пап.
Мистер Гринвуд продолжил:
— Почему ты не отвечаешь на сотовый… — он замолчал и посмотрел на мои рыжие волосы, веснушчатую кожу и короткое тело, будто созданное управлять лошадьми, затем его глаза расширились. — Ты дочь Дэнни Барроу?
— Да, я Саванна Барроу.
— Ты дочь нашего нового конюха? — Джек нахмурился.
— Могу ли я увидеть тебя в моем кабинете, сын? — Мистер Гудвин проводит рукой по волосам.
— Конечно, сэр. Саванна, можем ли мы встретиться позже? Мы могли бы…
— Сейчас же, — говорит мистер Гудвин.
Джек обвязывает поводья Вригли вокруг столба, его голос меняется с обычного на супер серьезный.
— Рад познакомиться с тобой, Саванна. Если ты извинишь меня, — затем он исчезает внутри дома с отцом и тремя собаками вокруг его ног.
Я осторожно глажу морду Вригли и смотрю на белый особняк.
Сейчас, когда Джек узнал, кем я на самом деле являюсь, дочерью конюха, он даже мельком не взглянул на меня.
Замечательно.
  
Глава 2. Испытание
 
На пути в Хиллкрест для получения конных принадлежностей, я обхожу каменную стену, которая служит в качестве ограждения собственности. Мама сказала мне однажды: “Богачи называют эти стены рабскими”. Было странно слышать от мамы такое, я начала отрицать, а она продолжила: “Мы можем это игнорировать или учиться на своей истории. Я предпочитаю второе”.
Что бы только я сейчас не отдала, чтобы снова услышать её голос.
Она умерла, когда мне было 11 лет после того, как у нее обнаружили рак груди за год до этого. У нее была уже четвертая стадия, когда доктор обнаружил болезнь, но она упорно сражалась. У нас не было страховки, так что мы не могли позволить себе оплатить все эти заоблачные медицинские счета по 200 тысяч долларов. Потом мама умерла, а на отца свалился весь груз долгов. И без нее весь мой мир разрушился.
Папа работал конюхом у состоятельного владельца конюшни, которого больше интересовали азартные игры, чем собственные лошади и их тренировки. Также его не волновала вся это чепуха, что у его работников нет страховки, он тренировал лошадей на площадке, когда те были уставшими, загнанными или еще хуже.
Вскоре после того, как мама умерла, папа сказал, что ему нужна моя помощь с кобылицей по кличке Муншадоу, которая стала вялой после того, как у нее забрали первого жеребенка. Мистер Кейтс совершенно не волновался по этому поводу, но только не я. Я сказала папе, что помогу ей почувствовать себя лучше.
Я потерла нос кобылы и поймала её взгляд.
— Я тоже знаю, как ты себя чувствуешь, теряя кого-то.
 
Я начала объезжать Муншадоу вскоре после того и каждый день у меня получалось все лучше. Она заставила меня гордиться собой. И как только я хорошо её узнала, то рассказала ей свой секрет.
Единственный?
— Я люблю своего папу, но никогда не стану работать за такую жалкую зарплату, как он. Я хочу большего.