Ведьма, я тебя знаю (СИ)

ГЛАВА 3
— Привет, милая!
Ричард. Неужели он вспомнил о моем существовании? Несколько часов назад я отправила его имя пинком на помойку, вот только номер телефона не заблокировала, подумала, что он рано или поздно объявится и будет очень даже любопытно послушать его оправдания.
— Доброе утро, что-то случилось?
Голос никак не выдает мое настроение. Есть кое-какие плюсы в болезнях такого рода. Смешно, но простудилась я уже будучи дома, а не там, где постоянно хотелось нырнуть в бассейн со льдом. Надо купить чего-нибудь этакого. Отец в свое время лечил меня имбирными леденцами. Да, да, да. Он врач, но верит народным рецептам, но так его лечила его мама и… Это очень вкусно!
— Звонишь в такую рань, — продолжаю я, слушая фоновый шум в своем смартфоне.
— Милая, это у тебя сегодня выходной, — откликается он незамедлительно, деланно смеется, — а у меня трудовые будни.
Я бреду с телефоном обратно в спальню, никак не комментируя сказанное им. Именно потому, что у него рабочий день, его голос так восхитительно шершав, каким бывает только по утрам, не приобретя деловитость и стальные нотки, появляющиеся у него на работе, в окружении подчиненных.
— Приезжай ко мне?
Я разбираю чемодан, выбрасывая из него мятые вещи прямо на пол. Не так уж и много у меня осталось для такого времени года. Мне нужен жакет, джинсы и топ — самое то, чтобы прошвырнуться по магазинам и не переживать за свой внешний вид. Это всегда в теме и не выйдет из моды никогда.
— Подчиненные не поймут. — У меня не получается выговорить это без издевающейся усмешки.
— Плевать.
Скольких он уже перетискал на этом диване, раз ему все равно, что о нем подумают другие? Гадство!
— Лекси?
— М-м-м?
— Ты не приедешь?
— Нет, диван слишком неудобный.
Мне не нравится, когда мне лгут и делают из меня дуру. Я себя не на помойке нашла, чтобы позволять обращаться со мной подобным образом. Пожалуй, мне нужны были эти три недели работы в бешеном ритме, когда были только работа-отель-работа, чтобы понять, как же меня достало все это.
— Ты права. Спина затекла. Прикажу заменить его.
Он спит на рабочем месте? Не замечала за ним симптомов “трудоголизма”, а вот за мистером Безосом, его отцом, — да. Судьба компании, которую он начал выращивать еще в гараже, беспокоила его каждый день, днем и ночью, даже теперь, когда та была наполнена сверху донизу высококвалифицированными сотрудниками, которым платили за ночевку в офисе хоть круглый год подряд и даже больше — их снабжали золотыми парашютами, чтобы они делали свою работу максимально хорошо, как в последний день, как будто завтра им предстоит умирать.
— Ты серьезно?
— Да, прикажу выбросить его и заказать новый. Тебя это удивляет?
Что могло заставить его остаться в офисе? Вечеринка? Секретарша? Сотрудница? О том, что он поехал в офис такую рань даже речи быть не могло. Досыпать сны на офисном диване? Это не про Ричарда! Он приедет в офис свежим, бодрым, в новом костюме и в свежей сорочке к обеду, но никак не станет творить такое!
— Меня позвали на вечеринку в кампус, — тем временем сообщает мне Рик, задвинув бесполезный разговор о мебели на задний план.
Я же решаю, как стоит поступить дальше. Послать его сейчас или все же выслушать его объяснения, посмотреть в глаза, а там уж красиво махнуть хвостом, заявив о разрыве?!
— А меня — нет, — солгала я, не моргнув глазом. У меня хорошие учителя, черт возьми!
В трубке зашуршало, и я узнала этот звук — так закрывают динамик ладонью, чтобы собеседник не услышал ничего постороннего.
“Про кнопку микрофона этот придурок верно не вспомнил!”
Ситуация стала не злить, а забавлять. Я всерьез задумалась над тем, чтобы принять предложение университетской братии. Меня тоже звали в “Каппу”, но я сослалась на занятость. Что мне было делать среди университетской молодежи? Знала я, как смотрят молодые “сестры” на тех, кто уже выпустился.
Я это тоже проходила, но была по ту сторону баррикад.
Обсудят, назовут старухой, чтобы я обязательно это услышала, даже если я при этом буду выглядеть на миллион, как вся “Каппа” вместе взятая.
 
— Ты что решил?
— Решил заглянуть, уважить братство.
Мне нечего доказывать тем студентам, как и повышать свою самооценку тоже не нужно. Ему же необходимы уважение и восхищение, потому что на работе за фальшивыми, вежливыми улыбками все и так знают, кому он обязан своим креслом — отцу и никому больше.
Это нормально. Это правильно. Но уважение надо заслужить, а восхищаться, по сути говоря, пока нечем.
— Будешь лапать молоденьких студенток.
Я даже не спросила, а сказала уверенная более чем наверняка, что бы тот ни сказал сейчас — так будет обязательно. Если честно, то это вырвалось из меня мимо моей воли.
— Ты знаешь, что нет.
Студенческое сообщество дало и мне кое-какие бонусы. Многих из “Каппы” я встречаю на руководящих постах, вот взять хотя бы ту же Барбару. Мы учились в разное время, но обе носим символику сообщества и знаем, что мы из одного клуба, в котором давали клятву поддерживать друг друга во всем и всегда.
Пафосно звучит, но в большинстве случаев так оно и есть. Тебе помогут на первых порах, а дальше двигайся самостоятельно, ведь чего ты добьешься в этом мире зависит лишь от тебя.
Барбара.
Не верю я, что она была заводилой, иконой стиля, мозгом группы, но на месте главного редактора Барбара сидит уверенно, только вот, на мой взгляд, разменивается по мелочам.
Хотя…
Там тысяча, тут сотня… И вот она может слетать во внеочередной отпуск, пусть и на недельку, на Гавайи или Мальдивы.
— Сплетни мне не нужны. — Голос Ричарда вернул меня в реальность.
Мило, что его останавливает только это, а не то, что у него есть я. Очень мило, аж скулы сводит от осознания сказанного.
— Надеялся, что ты приедешь ко мне этим утром, ждал тебя, встал пораньше.
— Надеялась, что ты встретишь меня в аэропорту, — вернула ему я, поражаясь самой себе и своей выдержке, что так долго терпела этот спектакль.
Желание принять приглашение “сестер” обозначилось сильнее.
“Приехать вместе с ним и бросить у всех на глазах!”
Я этого не сделаю. Мне жаль потраченного времени. Я не актриса и мне не нужно всех этих зарисовок и дешевых мизансцен, чтобы ощутить свой триумф.
Все будет очень просто, со вкусом и без ненужного драматизма. Ричард начнет искать себе подружку сегодня же, среди студенток или тех с кем провел прошлый вечер.
— Ты знаешь, что мне с утра на работу.
— Да, поэтому я приехала к тебе, а тебя не оказалось дома, — не выдержала я, послав к черту триумфальный разрыв.
Молчание. Ему понадобилось время, чтобы осознать сказанное.
— Лекси, у меня завал на…
Я отключила телефон и отправила номер телефона Безоса-младшего в глухой и беспросветный список “Отверженные”. Не надо кормить меня наспех выдуманными историями и делать еще большую идиотку.
“Пора что-то менять”, — эта мысль обозначилась в сознании еще четче, чем раньше.
ГЛАВА 4
— Ты похудела, Лекси.
Не сильно. Радует, что для платьев Нины куда выгоднее будет похудеть, нежели поправиться — они всегда шьются в единственном экземпляре и ждут своего выхода, ту самую, свою единственную обладательницу. Это касается любых нарядов, не только тех, что шьются для невест.
— Цвет, все дело в нем. — Меня немного смутило то, с какой теплотой она посмотрела на мое отражение. — В таком будешь выглядеть стройной и хрупкой, даже если весишь центнер.
Реджина сидит на диванчике и пока не произнесла ни слова. Как бы она ни старалась, у нее не получается убрать это восторженно-ошарашенное выражение лица. Глаза у нее как у ребенка, впервые попавшего в “Хэмлиз” на Рождество.
— Почему серый цвет некоторым кажется таким скучным?
Нина — не та самая легендарная портниха Нина Риччи, сделавшая головокружительную карьеру ничем не уступающую в успехе Коко Шанель, она — ее невестка, помощница, верная и преданная дочь, которой у иконы стиля никогда не было. Она поправляет на мне платье, пока я стою на подиуме и рассматриваю себя в зеркале. Нина встречается со мной глазами и вновь улыбается, где-то очень далеко, в своих мыслях. Мне бы очень хотелось знать, о чем думает эта женщина, с которой я знакома добрую вечность. Мой первый наряд от кутюр был именно отсюда. Он до сих пор у меня в шкафу, бережно-хранимый, тщательно оберегаемый, периодически отправляемый в химчистку для ухода и повторной глажки. Маленькое платье для семилетней меня все еще кажется мне эталоном стиля и вкуса. Мой папа до сих пор возглавляет список самых идеальных и прекрасных мужчин на свете. Именно он привел меня к Нине, подарил первую диадему и повел на бал гадкого “Тореодора”. Так я называла Тео в самом начале нашего знакомства.