Иные (СИ)

Он прикусил губу и мотнул головой:
— Я не хочу быть слугой, отец.
— То, что ты сейчас сказал, очень плохо. Конечно, ты можешь выбрать для себя ремесло, и я обдумаю твои предложения. Но ты не имеешь права принимать решения. Ты — homo naturalis. Твой долг и судьба — во всем подчиняться Иным. И, поверь мне, так для тебя лучше. Люди не способны принимать правильные решения.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Пойди, открой! — приказал я Косте.
Но он упрямо стоял на месте.
— А ты знаешь, что я могу остановить тебе сердце?
— Я — твой сын.
— Для Иного это не имеет абсолютно никакого значения.
— Потише, Женя! Не так жестоко! — в дверях стоял Тим и мило улыбался. За руку его держал Игорь и сиял, как весеннее солнышко. Именно Игорь Тима, а не наоборот.
Я встал и почтительно поклонился.
— Рад приветствовать вас в моем доме, ваби.
— Да садись ты! Почто парня довел почти до слез? — и Тим плюхнулся в кресло.
Я посмотрел на Костю. Да, он чуть не плакал.
— Это необходимо, ваби, вы же знаете. Изменение статуса всегда болезненно воспринимается.
— Так что помягче нельзя, если болезненно воспринимается? Между прочим, меня зовут Тим.
— Прости, Тим. Возможно, я поступил недостаточно разумно.
— Естественно. Милосердие, между прочим, может быть очень разумным параметром. Костя, иди сюда.
Костя несмело подошел к Высшему. Тот взял его за руку.
— За тебя очень просил твой брат, и я разрешаю тебе учиться.
Я удивленно посмотрел на него.
— В школе я уже договорился. Ты будешь Игорю слугой, когда закончишь образование?
Костя посмотрел Тиму в глаза. Очень рискованное предприятие для homo naturalis. Взглядом Высший может лишить его воли. Поэтому для низшего это жест открытости, то есть «делай со мной все, что угодно, хоть останови сердце».
— Я очень люблю Игоря, товаби, но я не хочу быть слугой. Никому.
«Товаби», обращение homo naturalis к Высшему (неизмеримо высший), плохо сочеталось со смыслом фразы. Тим помрачнел.
«Вот видишь», — помыслил я для него.
«Вижу, — ответил он. — Это подтверждает некоторые мои предположения».
— Чем бы ты хотел заниматься? — вслух спросил Тим, и в его голосе послышались жесткие нотки.
— Музыкой, товаби. Даже мой отец говорит, что у меня есть способности, — и он покосился на меня. Ну, уж конечно, я не могу сказать о нем ничего хорошего!
Да, способности у него были. Я вспоминал свою юность, когда он перебирал гитарные струны. Тогда, еще до того, как стал Иным, я любил петь для своих одногруппников. У меня был очень хороший голос. Потом почти все они погибли в период политики тотального уничтожения. И я приложил к этому руку. Я потом выяснял. Среди них не было Высших.
Потом я пел в лесу, когда был агентом и путешествовал с отщепенцами, изображая человека. Им нравилось. Да, у Кости есть слух. Он может развлекать низших. Это неплохое ремесло. Для Иных и Высших, искусство homo naturalis совершенно неинтересно, слишком примитивно, также как для низших непонятно, а иногда и просто вредно искусство Иных. Так что развлечением низших лучше всего заниматься низшему.
— Музыка — это хорошо, — ответил Тим. — Для стабильности в обществе homo naturalis должны иметь понятные для них развлечения. Ты сможешь продолжить занятия. А пока, ребята, идите, погуляйте. Мне нужно пообщаться с вашим отцом.
«Спасибо, что помешал мне принять недостаточно разумное решение, — помыслил я, когда они ушли. — Конечно, Косте надо заниматься музыкой. Но он должен очень четко понимать, кто он. Иначе в будущем это приведет к большим срывам, чем сегодня. Зачем ты отправляешь его учиться в школу, где он не имеет право находиться по своему статусу? Для низших есть специальные музыкальные центры. Он мог бы учиться там и одновременно прислуживать по дому, чтобы получить достойное homo naturalis воспитание и привыкнуть подчиняться. Для музыканта это также важно, как для всех остальных. Он все равно homo naturalis».
«Это разумно, но есть некоторые особые обстоятельства. Мы провели исследования. Геном твоего Кости, также как и других потомков Иных и homo naturalis, несколько отличается от обычного человеческого. Они не наследуют основной ген изменений, то есть, конечно, никогда не изменятся, как мы. Но у них есть некоторые гены, характерные, в основном, для Иных. У людей эти гены тоже встречаются, но очень редко и не в таком сочетании. И даже с таким очень урезанным набором это люди, как правило, очень выдающиеся. Уровень первооткрывателей прошлых веков. Для Иного, конечно, все равно ерунда, но они могут стать переходной ступенькой от homo naturalis к Иным. Мы даже их называем немного по-другому: „homo naturalis+“. Да, пока это все предположения. Но надо изучить вопрос. Интересно, что это такое? И образование твоего Кости — одна из частей эксперимента».
 
Я посмотрел на Тима. Все-таки Высшие чем-то похожи на не в меру любопытных детей.
«Воля Высшего для меня закон. Но, если Костя так и останется обычным homo naturalis, после школы для Иных и Высших ему очень трудно будет вписаться в человеческое общество. У него может быть нервный срыв».
«Воля Высшего значит воля Высшего. Пристрою я твоего Костю. Не беспокойся».
Прошло восемь лет. Костя учился в школе хорошо, ничуть не отставая от своих одноклассников. Те пытались им помыкать, зная, что он низший, но Костя не обращал внимания. Я регулярно выговаривал ему за это.
— Ты — homo naturalis и должен подчиняться любому Иному или Высшему.
— А Игорь считает, что не должен, — легкомысленно отвечал он.
Игорь был всегда на его стороне.
— Он мой брат, и, если тебя нет рядом, отец, он должен подчиняться мне. Я его ваби.
— Ты не ваби. У тебя ген не активизирован.
— У них тоже. Они не имеют права приказывать.
— Он должен привыкать. Потом будет труднее.
— Легче. Настоящему Иному или, тем более Высшему, подчиниться легче, потому что его превосходство очевидно.
Игорь все еще надеялся сделать Костю своим слугой, а заодно личным менестрелем. Да, Костя вырос в высокого черноволосого парня и действительно очень неплохо для homo naturalis играл на гитаре.
— Тебя перестанут интересовать мои песни, когда ты изменишься, — говорил он своему брату и был совершенно прав.
Пролетело еще три года. Костины одногруппники один за другим становились Иными, начинали смотреть на бывшего друга с покровительственной полуулыбкой и покидали колледж. Игорю же предстояло учиться всему, чему только можно еще лет десять. А значит, расставание было неизбежным. Homo naturalis, закончивший несколько факультетов, — это уж слишком. Совершенно неоправданные затраты. Тим это тоже понимал. В конце очередных каникул наступила развязка.
Костя пришел ко мне. Смиренно, с поклоном, как к своему ваби, и попросил отпустить в резервацию.
— Костя, дома работы много, — попытался возразить я.
Мы, Иные, очень любим говорить о том, что у нас нет привязанностей. Мне кажется, что это не совсем так. Да, наши привязанности строго подчинены разуму. Разум приоритетен. Если привязанность неразумна, она отсекается почти без усилий. Но все же они существуют. Мне просто не хотелось расставаться со своим сыном. Возможно, навсегда.
Костя замотал головой. Я так и слышал его мысли: «Не хочу быть слугою!» Но вслух он почтительно сказал:
— Простите меня, ваби, я очень прошу вас выдать мне разрешение.
Ладно. Что с тобой сделаешь! В конце концов, мои возражения совершенно неразумны. Конечно, музыкант, занимающийся развлечением низших, должен жить в резервации. Я сел за стол и взял магнитную карточку.
 
— Куда?
— На остров Сейби.
— Только не на Сейби! — почти закричал я. Я слишком хорошо знал, чем там занимаются.
— Почему, отец? — Костя так растерялся, что даже забыл о почтительности. — Товаби сказал мне, что там очень хорошие условия. И что он сам проследит, чтобы у меня была работа. Даже обещал студию.