Моя жена – ведьма. Дилогия (СИ)

— Сереженька, прочтите что-нибудь… у нас нет иного выхода. В другое время я бы не рискнул толкать вас на дорогу колдовства, а сейчас сам прошу. Читайте…
Горячие рифмы ударили мне в висок, я выпрямился, кривясь от боли в укушенной ноге, но старался произносить каждое слово ясно и отчетливо:
 
 
Хотите, я побуду вашим псом?
 
Лохматым романтичным сенбернаром…
 
Хотите, я пребуду вашим сном
 
Лирическим или сплошным кошмаром?
 
 
 
А может быть, мне сковырнуть звезду,
 
Оправить в серебро и в алых лентах,
 
Приплюсовав шалфей и резеду,
 
Вам поднести коленопреклоненно?
 
 
 
Настало время выдачи слонов
 
И превращений черепашек в принцев.
 
В любой любви гармония без слов —
 
Обычно не обязанность, а принцип.
 
 
 
Принципиально… Буду. Вашим. Я.
 
Не слишком важно — где, когда, насколько.
 
Закружит нас волшебная струя
 
В прыгучем танце под названьем «полька».
 
 
 
Хотите, мы изменим весь сюжет
 
И повесть станет праздничным романом,
 
Где ваш полуодетый силуэт
 
Интимно тает в мареве туманном.
 
 
 
Душа скользит с высокой крутизны,
 
Я ухожу, глуша огонь желанья
 
И на ладони вашей холм луны
 
Изысканно целую на прощанье…
 
 
Уже на последней строфе я почувствовал непонятный зуд во всем теле, мягкую, ломающую истому и с ужасом понял, что сам покрываюсь шерстью!
* * *
— М-да-с… Не уверен, что это ваше лучшее стихотворение, — сдержанно откашлялся Анцифер. — Ну а что же вы теперь собираетесь делать?
— Драться! — храбро гавкнул я.
— В таком виде? — Ангел извлек ниоткуда большое модельное зеркало. Я… не слишком удивился увиденному. Ну разве только исчезнувшей одежде. Потянулся, почесал задней лапой за ухом, повертел хвостом, зевнул, исподволь проверяя качество клыков. Не могу сказать ничего плохого — отличный пес получился! Краса и гордость Сен-Бернарского монастыря. Ангел кротко вздохнул, размахнулся как боулинговым шаром, целя мной в кучу разбушевавшихся волкодлаков. Четверо с переменным успехом гвоздили Фармазона. Трое, включая Сыча, возились у непонятной «стены», воздвигнутой моей женой — ведьмой. Наташа не принимала активного участия в драке, она и наша девочка сидели рядышком, болтая, как закадычные подружки. Ребенка совершенно не волновало, что с ней разговаривает страшная волчица, а в двух шагах исходят слюной злобные монстры. Чем она ее так пленила? Завоевать такое безграничное доверие ребенка ох как не просто… В этот момент Анцифер совершил бросок! Все смешалось… Я кубарем врезался в старого Сыча, сметя всех, кто попадался по дороге. Когда он поднялся на ноги, то едва не бухнулся вновь от удивления. Перед ним стоял… я! Не беспомощный интеллигентный мужчина в костюмчике, с бесполезной железякой в руках. Нет! Здоровый четырехлетний сенбернар, с мощным костяком, метр двадцать в холке, с тяжелыми лапами, упрямым лбом и внушительными зубами. Такой же оборотень, только собака, а не волк. Древнейшая вражда, вечное соперничество, родовая месть — все это выплеснулось откуда-то из генных глубин памяти и вспыхнуло яростным огнем вековой ненависти. Мы происходили из одного корня, одной крови, но когда-то, безумно давно, собаки стали помогать людям, и волки до сих пор не могут простить им этого «предательства». Сыч прыгнул на меня с места, без разбега, грозя вцепиться в горло… Будь я по-прежнему человеком — на этом все и закончилось бы. Мое собачье тело реагировало иначе, быстрее, жестче, интуитивнее… В последнюю секунду я подставил плечо, развернулся и, перебросив через себя волка, прижал его к земле обеими лапами. Ей-богу — я бы его загрыз! Но в этот момент на меня бросились те двое, которых я раскидал раньше… Теперь борьба приняла иной оборот. У меня не было страха. Наверное, сенбернары настолько флегматичные, что им плевать, сколько врагов у них на пути. Я дрался со всеми, я был тяжелее и сильнее их, на моей стороне стояли приемы тысяч поколений псов, отважно вступающих в схватку с волком. Вой, рев, рык, кровь, клочья шерсти, совершеннейшая неразбериха схватки и… неожиданное ощущение пустоты вокруг. Оборотни бежали! Кто-то быстрее, кто-то едва волоча ноги, но они уходили все. Последним хромал старый Сыч.
 
— Мы еще встретимся… Ты слышишь?! Я запомнил тебя, поэт!
Еще толком не отдышавшись, я бодро потрусил к Наташе. Все тело горело недавним боевым азартом, я ощущал себя просто великолепно и, если бы было надо, мог драться еще сколько угодно… Бамс! От неожиданного удара лбом я даже присел на хвост. Между мной и Наташей ничего не было. Она тоже изобразила удивление, быстро пробормотала нужное заклинание, и прозрачная стена растворилась, будто ее не существовало.
— Извини, любимый, я забыла… Надеюсь, ты не очень ушибся?
— Шишка будет, — мрачно пообещал я.
— Бедняжка, какой же ты у меня нежный… Иди сюда, я тебя поцелую в лобик, и все пройдет. — Наташа быстро лизнула мой лоб и ласково потерлась щекой о пушистое плечо. — Фрейя, поцелуй папу, он так храбро сражался за нас, что заслуживает награды.
— Кто? — не понял я. — Как ты ее назвала?
— Фрейя, — объяснила девочка, пытаясь обхватить ручонками мою могучую шею. — Мама Наташа сказала, что так меня зовут. В честь твоей далекой подружки.
Возразить было нечего. Моя жена еще не могла знать Фрейю, но в этом мире мне уже надоело всему удивляться. Просто я чувствовал, что все больше и больше привязываюсь к этому ребенку. Хотя так легко играть столь высокими понятиями, как папа и мама, не в моих правилах. Да и Наташа могла бы быть чуть посерьезнее. Кто мы этой девочке? Случайные люди, отважные спасители, непонятные звери или приемные родители…
— Ну что, пойдем домой? — Я на все махнул лапой, само собой как-нибудь утрясется.
— Да-а… спасибо, что напомнил. Ну-ка, признавайся, кобелина, как ты сюда попал?
— Не выражайся при ребенке! Меня отправил сэр Мэлори, ты его знаешь… вернее, еще не знаешь, но вы познакомитесь в скором будущем.
— Не увиливай от ответа! Ой, у тебя кровь на боку… Стой смирно, не двигайся. Не хватало только подхватить какую-нибудь инфекцию в этом пыльном городишке. — Она пылко бросилась зализывать мою боевую царапину.
В тот же миг мир вокруг взорвался цветными искрами и удовлетворенный голос сэра Мэлори громко произнес:
— Вот так все оно и было! Грям собудаль, аль фиюсь хрюксель мопс. Мисюсь, ибн мисюсь…
* * *
Когда я открыл глаза, передо мной стоял радостный летописец и протягивал фужер с коньяком:
— Вы блестяще справились с наитруднейшей задачей, молодой человек. Мне удалось все заснять на видеокассету, думаю, вам и вашей супруге доставит удовольствие просмотр этих редких кадров. Да не стойте же вы столбом! Сойдите с пентаграммы и пройдемте в кабинет, там еще остались бутерброды, а вам явно надо подкрепить силы.
Действительно, все тело болело так, словно меня пропустили через посудомоечную машину. Сделав первый шаг, я неожиданно понял, что снова стал человеком, даже одежда на мне прежняя и ботиночки ничуть не запылились. Неужели ничего не было?
— Вы отсутствовали почти четыре минуты. За столь долгий период можно было совершить многое. Я очень в вас верил, но такое… вы нашли и спасли невинную девочку, вы повернули вспять стаю хищников, вы отлично дрались с оборотнями, применив парадоксальное по сути своей заклинание, и оно дало непревзойденный результат! Волки, что бы они о себе ни думали, всегда боятся собак. Этот страх издревле гнездится в их подсознании, страх перед человеком и его друзьями. Одним своим превращением вы лишили врага морального преимущества!