Моя жена – ведьма. Дилогия (СИ)

– Ви поразили меня в самое сердце… – Хозяин лавки захлопнул тяжёлую дверь, оставив меня на улице в некотором недоумении. Вроде бы мои обещания его огорчили…
Анцифера и Фармазона я увидел на лавочке, в двух шагах от волшебным образом восстановившейся витрины. И чёрт, и ангел в своих собственных, не маскарадных, одеждах сидели рядышком, хлюпая носами и вытирая мокрыми рукавами щедрые сентиментальные слёзы. Я втиснулся посередине: близнецы так и оставались своего обычного роста, то есть с меня, и расталкивать их локтями в стороны было делом нелёгким.
– Какой человек… какая душа… какие муки… Палачи!
– И не говори, Циля… Вот веришь – нет, поубивал бы!
– Но он-то, он… Страстотерпец!
– А я о чём?! Да мы их всех на одной сковороде, без масла…
– Премию они дают… Понимают ли, над чем потешаются, сребролюбцы?!
– Циля, я ими займусь… Я на них Сергуньку спущу! Ты ж меня знаешь, вот гадом буду…
– Погодите, у меня, кажется, действительно были какие-то подходящие строчки… – постарался припомнить я. – Насчёт наказания лауреатов премии ничего обещать не могу, а вот самому Семецкому это, возможно, и поможет. Во всяком случае, не повредит…
– Заклинание? – с надеждой улыбнулись парни.
– Стихотворение, – наставительно поправил я. Когда-то давно, в период романтического увлечения морем, у меня сложился целый цикл стихов о капитанах. Не знаю, насколько уж они хороши, но, может быть, мэтру Семецкому и не помешает чуть-чуть повысить самооценку. Как знать, может, и он в детстве мечтал стать героем? Если же нет, так пусть хоть просто вспомнит молодость…
 
 
Надоело… Я устал притворяться.
 
Коль поймёте – не осудите строго…
 
Ну, какой я капитан, что вы, братцы?!
 
Отправляйтесь без меня, ради бога!
 
 
 
Грани жанра не увяжешь с судьбою…
 
Жизнь придумаешь себе поподробней…
 
И ведь было это всё не со мною,
 
Но от первого лица петь удобней.
 
 
 
Я особо и не врал, право слово,
 
Мне и штилей и ветров – даже слишком.
 
Что касается штормов, безусловно,
 
Мне о них известно только по книжкам…
 
 
 
Все моря мои на контурной карте,
 
Разрисованы старательно, с толком.
 
Я писал стихи в каком-то азарте
 
И себя считал просоленным волком!
 
 
 
Океан ко мне вливался сквозь стены,
 
И я впитывал раскрывшейся кожей
 
Крики чаек, клокотание пены,
 
Раздававшиеся где-то в прихожей…
 
 
 
Что поделаешь, вот так всё и было.
 
Век в матрасной суете, на кровати…
 
Моё время от меня уходило
 
На сверкающем, как солнце, фрегате!
 
 
 
Я умнее стал и многое знаю,
 
И наивных планов больше не строю.
 
Ну, какой я капитан? Понимаю,
 
Самому смешно… Да что же такое?!
 
 
 
А… послать всю эту жизнь, тоже тяжко…
 
Да, прощайте. Не увидимся вскоре.
 
Привезите мне на память тельняшку
 
Или раковину с запахом моря…
 
 
– Как полагаете, что-нибудь в таком роде подойдёт?
– Не думаю… – откровенно высказался Фармазон. – Стишок в целом ничего, но жизнеутверждающим его никак не назовёшь. В принципе, конечно, можешь и прочитать, но, по-моему, от таких строф мужичонка окончательно впадёт в слюнявую сентиментальность.
 
– Я тоже считаю его достаточно безобидным, – согласно кивнул белый ангел. – И, кстати, это очень хорошая идея – читать стихотворение сначала нам, а уж потом использовать в практике. Мы бы избавились от риска катастрофических результатов, весомо снизив процент вероятности впадения в грех искушения всевластием.
– Хорошо, вы оба правы. Ну так что, вернёмся в дом и проверим стихотворение непосредственно на объекте?
Ангел пожал плечами, а чёрт, повернув голову, чуть сипло доложил:
– Конкретный шухер, кореша! Клешнями не махать, сидим без дёрганья, как лапочки. Ибо вон Цилин процент сам сюда шкандыбает, и в таком виде – мама, не горюй!
Вывернув шеи вслед за Фармазоном, я и Анцифер тоже замерли в немом восхищении. Понять наше душевное состояние было несложно: на пороге собственной книжной лавки, подбоченясь, стоял сам мэтр Семецкий. Свободный потрёпанный китель, брюки клёш, забекрененная фуражка с «крабом», трубка в зубах и здоровенный гарпун в правой руке. Лёгкость, с которой он помахивал зазубренной железякой, казалась немыслимой… Неужели перед нами тот самый человек, что ещё полчаса назад, едва ли не плача, умолял меня не убивать его?! Раскачиваясь, как старый баркас, ухмыляющийся библиофил подошёл к нам и встал напротив меня, широко расставив ноги. Близнецы, не сговариваясь, рассосались по краям так, словно они меня вообще в первый раз видят…
– Здорово, поэт! – Семецкий сплюнул и дружески протянул руку.
– Здравствуйте ещё раз…
– Да, помню, помню, виделись. Однако, товарищч, сейчас перед тобой совершенно другой человек! Вот буквально только шо родившийся. Я ведь словно прозрел вдруг! Как ты ушёл, глянул я в зеркало, и вот поверишь… едва не стошнило меня! Отражается в стекле слизняк какой-то, мразь сухопутная в позорной маечке… И тут как громом по голове – вспомнил!!! Вспомнил, товарищч, кто я есть на самом деле… Каррамба!
– А… э… очень рад за вас, – чуть натянуто улыбнулся я, ибо острый кончик гарпуна мелькал перед самым моим носом. Новоиспечённый капитан меж тем продолжал свою речь, яростно жестикулируя и не обращая внимания на мою явную нерасположенность к разговору.
– Ну, так я в шкаф, достаю старую дедушкину форму, снимаю в гостиной со стены коллекционный гарпун и говорю сам себе: «Это кто же там снова хочет слупить очередную премию за убийство бедного Семецкого?!»
– Не я! Я же обещал вас не убивать, помните?
– Да не о тебе речь, товарищч! Клянусь акульим плавником, у меня найдётся не одна пачка неоплаченных счётов к другим умникам. А тебя попрошу об одном – передай своей родственнице, шоб впредь в лавку ко мне ни ногой, а не то…
– Банни больше не будет! – со всей искренностью поклялся я.
Библиофил оценивающе оглядел мои плечи, хмыкнул что-то по поводу хлюпиков в бабских халатах и вдруг резко развернулся налево:
– Вот он, гад… Шоб я стал килькой в томате – точно он!
– М-м… простите, кто?!
Вдоль улицы, по направлению к книжной лавке, неторопливо шествовал толстый молодой мужчина с усиками, в модной одёжке и с большим космическим бластером на пузе.
– Последний лауреат… – мстительно прошипел мэтр Семецкий, до хруста в пальцах сжимая стальной гарпун. – Он устроил взрыв и завалил меня книгами в моём же магазинчике. Смерть была долгой и мучительной… Так этот разжиревший моллюск прилюдно пообещал в следующий раз просто пристрелить меня из бластера. Вот с него-то я и начну… На фока-рей мерзавца! В кандалы таки и в трюм! За борт под килем, морского ежа ему в глотку, кар-р-р-рамба!!!
И робкий книготорговец (или отчаянный капитан?) с рёвом бросился на недавнего обидчика. Как я понимаю, этот убийца был не единственным, но первый чек к оплате предъявили именно ему. Бездарно отстреливаясь от рычащего «морского волка», бедолага пытался удрать, а китобой Семецкий ловко бил его гарпуном по новым джинсам… Мы не вмешивались, и вскоре вопящая парочка исчезла за поворотом.