Близнецoвoе Пламя (СИ)

Но вот один из них встал и направился к близнецам. Мэл задержала дыхание. Джиё сел на корточки напротив Сеилема.
— Откуда ты взялся, сладкий? — Сердце Мэл съёжилось от этого обращения. Горцы презирают женщин и мужчин, хоть немного похожих на них. — Из Королевства Алмазных Копей? Кожа белая, как у девицы…— воин схватил Сеилема за подбородок масляными пальцами и покрутил.
— Северянин, как пить дать, — предположил другой, вороша палкой угли.
— Да плевать, — ответил воин и добавил так, чтоб другие слышали: — Хотел бы я развлечься с твоей мамкой.
Его дружки загоготали, иногда взвизгивая. Первый довольно оскалился. Сеилем вырвал из его хватки челюсть.
— Вдруг я в отца. С ним не хотел бы?
Двое у костра обернулись. Горец вспыхнул яростью мгновенно. Он впечатал кулак в скулу Сеилема и замахнулся снова.
— Суп готов, — сказал третий разбойник.
Горец на миг замешкался, затем опустил руку, встал и пошёл к костру, по пути сплюнув наземь.
— «Зачем ты его злил?»
— «Не ответь я — кто знает, что бы он тогда со мной сделал?»
Сеилем провожал взглядом каждое движение половника, которым горец переливал суп в миску. Он передал черпак следующему и взял ложку. Поднёс миску к самому рту, чтобы не заляпать одежду. От еды валил пар. Суп прыснул ему в лицо. Джиё взвыл, промокнул рукавом глаз.
Сеилем отклонил голову и ухмыльнулся. Кровь прилила к холодным пальцам Мэл.
— У тебя что, руки из одного места растут? — беззлобно спросил разбойник.
— Лучше заткнись и принеси воду, не то я твои туда перешью.
На лице горца расплылось огромное красное пятно ожога, по одежде были раскиданы нарезанные овощи и мясо. Он прижал подбородок, осматривая себя, и кинул кусочек с тулупа прямо в рот.
Горец умылся и трое продолжили есть. Из болтовни, продираясь сквозь жаргонные словечки, Мэл поняла, что они собираются продать их воинам в какую-то крепость, а оттуда ценных пленников повезут в столицу. Если она с Сеилемом хочет сбежать — делать это нужно, пока они ещё у разбойников.
— Херувимов в плен давно не брали. Эти хоть симпатичные.
Мэл вздрогнула, как напуганный кролик. Последнее, что она сейчас хотела: чтобы грязный разбойник считал её симпатичной.
— Ты осторожнее: у них что мужики, что бабы — на одно лицо.
Горцы снова заржали. Джиё тяжело было различать херувимские лица.
— Ну это легко проверить, — еле сдерживая смех договорил разбойник.
Они снова загоготали. Один из них посмотрел на Мэл. Она поджала связанные ноги. Его липкий взгляд прошёлся по ней сверху-донизу, мужчина цокнул языком. Он отставил еду и вытер губы засаленным рукавом. Мэл не могла придумать ни одной идеи, ни одного способа защититься, пока он приближался к ней. Она просто сжалась в комок и зажмурилась.
Свист. Что-то горячее капнуло ей на кулак. Мэл раскрыла глаза и уставилась на алую каплю, что заполняла складочки кожи. Горец невидяще смотрел в небо, красное пятно растекалось от шеи по груди. Он повалился на колени и плашмя упал лицом вниз. Ещё больше свежей крови вылилось из распоротого горла.
Мэл вскинула взгляд. Двое других тоже были мертвы: голова одного запрокинулась, а у второго шея неестественно изогнулась набок. Сеилем выплеснул наземь покрасневшую воду. Он обыскал ближайшего разбойника и вытащил его нож. Мэл всё ещё не понимала, как так вышло, когда близнец уже разрезал веревки у неё на руках.
— «Вода под давлением точит даже камень» — сказал Сеилем.
Мэл кивнула. Последние волокна верёвки лопнули, и она потёрла красные следы на запястьях, согнула-разогнула онемевшие пальцы. Херувимка принялась развязывать путы Сеилема.
— «Что будем делать?» — спросил он, освобождённый.
Огонь ещё горел, а от котла шёл приятный аромат сушеной зелени. Мэл прикинула, что последний раз ела ещё вчера, а сейчас был день, и неизвестно, когда они смогут набить животы снова. Она покосилась на кострище с двумя трупами. Сеилем смотрел с укором, пока его живот не взвыл китом.
— «Ладно».
Голод победил. Они сели на брёвна, Мэл подкинула в костёр дров. Она тронула пальцем своего мертвого соседа, и тот глухо упал. Сеилем ел из котла, Мэл — из черпака, не решаясь брать личную посуду убитых.
 
— «Сказал бы кто полгода назад, что я буду доедать за разбойниками — ни за что бы не поверила».
— «О да. А я, что…» — Сеилем посмотрел на вытянувшийся от костра труп и отвернулся.
Мэл поняла: он ни разу ещё не убивал, хотя и был тренированным бойцом. Она недовольно отставила посуду.
— «Ты спас меня. Я сделала бы то же самое, если бы могла. Нечего жалеть. Это разбойники, они не делают ничего хорошего».
Сеилем низко опустил голову, что виден был только его белый лоб и нос, и черные ресницы.
— «Ну, они сварили нам суп».
Мэл скорчила гримасу. Ей одновременно было и весело, и стыдно за это.
— «Думаю, нам лучше уйти» — сказала Мэл, как только доела.
Это было просто кострище посреди леса: никаких палаток, или следов других разбойников, которые могли внезапно вернуться, но всё же стоило быть осторожнее. Близнецовые пламена быстро нашли свои вещи (похитители даже не успели их выпотрошить), подобрали пару кинжалов и копьё, съестные припасы. Они побрели по лесу без какого-то направления.
— «Что есть у каждого разумного существа?» — спросила Мэл.
— «Мозг?»
— «Ну, я бы поспорила».
Сеилем посмотрел на неё и легонько толкнул в бок.
— «Эй, нам нужно разгадывать видение! Всё серьёзно» — Мэл вышла вперёд и подобрала тонкую длинную палку.
Она расчистила сухие листья у поваленного дерева и села, прислоняясь к нему спиной. Мэл выводила буква за буквой «Этот мир как разумное существо».
— «Что ещё странного она говорила?»
— «Что не странного она говорила?» — Сеилем выгнул одну бровь и уставился на своего близнеца. Мэл нахмурилась. Их зрительное противостояние закончилось поражением полукровки. — «Извини, я ещё в шоке, что умею читать. Про Источник мира помнишь?»
— «Точно» — Мэл нацарапала это словосочетание кончиком палки. — «Точно!»
— Источник есть у каждого разумного существа, — прошептали они одновременно.
Сеилем запетлял зайцем по полянке, держась за подбородок и покусывая обветренные губы. Мэл снова дрожала, но не от холода: ей было даже жарко от мандража.
— «Полная фраза была «Источник поддерживал мир в целостности», — Сеилем взял у Мэл ветку и дописал нужные слова на херувимском. Повернулся к ней с глазами круглыми, как у русалки, — Видала как умею?
— «Нужно познакомить тебя с моим папой. Перепишешь ему пару десятков фолиантов, чтобы попустило» — Мэл улыбалась.
Она перечитывала слова вновь и вновь, и мысль, разогнавшаяся и с наскоку преодолевшая первый барьер, теперь назойливо крутилась на месте, как собака у закрытой двери. А дверь всё не открывалась. Собака скулила, а затем и вовсе легла, скрестив лапы и грустно глядя на хозяйку. Мэл смотрела на надписи, и они уже перестали нести смысл: превратились в отдельные слова, а затем и просто в закорючки на земле.
Херувимка зажмурилась и протёрла глаза кулаками так, что на веках замигали цветные круги. Перед ней снова появились частицы хаоса. Они больше не плыли ровным строем, а мчались каждая по своему делу: эта в деревце, эта в землю. Их было гораздо меньше, чем возле Зеркала. Мэл посмотрела на близнеца, что, подперев щёку, выцарапывал «Сеилем + Омниа =». Печать на его шее переливалась, другие: на спине, возле сердца, в животе — были зыбкими, как рябь от воды. Ниточка хаоса летела мимо и неожиданно встроилась в поток, что соединял яркую печать с Источником.
«Чтобы реки текли, ветра дули, земля оставалась тёплой, континенты не разваливались»
— Центры, — Мэл не ожидала, что её голос прозвучит так низко. Её близнец тут же повернул голову: — «Центры, Сеилем. У всех есть центры магии, Источник питает их».
Пьянящее чувство вернулось. На этот раз Мэл не ныряла в него с головой, чтобы не разочароваться, когда оно схлынет.