Близнецoвoе Пламя (СИ)

Лиен успела увидеть только огромные крюки и цепи, которые тащили волы. Херувим зашёл внутрь и запер дверь перекладиной. Мэл, ничуть не смущаясь, прильнула к стене.
— Ну что там? — джиё подошла к ней, силясь найти и себе глазок.
— Маги на башнях что-то колдуют, — если бы у Мэл не было костей, она давно бы уже вытекла наружу от любопытства. — Похоже на обратную воронку…
Она отпрянула от стены, закрываясь руками. Надёжная на первый взгляд, загородка продувалась насквозь сильнейшим ветром. Одежды хлопали, в щели летела пыль, потоки воздуха будто хотели набиться тебе в лёгкие. Вся комнатка завывала. Через этот свист Лиен едва различала команды снаружи: «Крюки! Цепляй! Тянем!». Как только ветер стих, херувим отворил дверь.
— Выходим-выходим-выходим!
Херувимы катили трап выше изгороди заставы. Бедуинки вели под уздцы своих лигров. Каждая оторопело застывала, глядя в сторону пустыря. Лиен и сама повелась.
В оправе башен парил остров: далеко не самый большой в небе, вблизи он смотрелся махиной. Он так и не касался поверхности. Цепи, удерживающие его, натянуты были до предела: каждое звено как паз входило в другое, и ничто не могло бы его сдвинуть. Сырая земля высилась над всеми ними, и где-то там колыхалась кромка травы.
— Быстрее.
Лиен зашагала, сокращая разрыв. Она ступила на трап. Мэл пролетела у неё над головой. «Надо было прокатиться» — подумала Лиен, когда ноги отдали знакомой болью. Взойдя на остров, Лиен потопала по нему ногой — точно ли под ней почва? Потому что она её не чувствовала.
Все были в сборе. По команде цепи последний раз натянулись, толкая остров вниз. На это мгновение давление на крюки спало, и херувимы отцепили их. Кто-то крикнул: «Держитесь!»
Сперва ничего не происходило. Лиен для верности посмотрела на небо. На плечах как будто был груз, что тяжелел с каждой минутой. Облака приближались, быстрее и быстрее. Она больше не могла держать голову, и стояла, обняв лигра. Мэл рядом сидела на корточках. Их прижимало к поверхности, сила эта становилась всё больше.
В конце был толчок. Всех разом будто подкинуло наверх. Остров встал. Лиен сползла наземь: голова кружилась. Кровь стучала в ушах, джиё глубоко дышала, но воздуха вокруг будто было меньше, чем обычно. Она повернула голову: бедуинка распрощалась с обедом. Мэл вытянулась на траве.
— Ты в порядке? — Лиен и сама была не лучше.
— Если я ещё раз захочу подняться таким способом — пни меня.
***
Теос встретил их триумфальной аркой белого мрамора. Провёл по главной улице с домами в белой штукатурке: высокими на множество семей и ладными виллами богачей. Вывел на главную площадь, утопленную в остров, чтобы все жители города могли наблюдать за ней со ступенчатых секторов. Беломраморных.
Сегодня они были заполнены до отказа. Светлые головы херувимов заполонили даже проходы и дороги. Ветер колыхал их длинные волосы, позолоченные обручи блестели на лбах. Все вместе, херувимы были похожи на поле созревшей пшеницы. Мэл вглядывалась в ближайшие лица, но своих родителей не находила. «Может, они не смогли занять хорошие места? Они точно где-то в толпе» — успокаивала она себя.
Прозвучали трубы.
— Их Высочества Император Клеменс Феликс Второй и Императрица Августа Эмилия!
Навстречу Верховным выдвинулась императорская чета на белых грифонах. Верхом они ехали лишь для того, чтобы не стоять ниже гостей, прибывших на лиграх. Их пурпурные одежды яркими пятнами ложились на фон толпы.
Они остановились напротив Верховных, отсалютовали им, вытягивая руку с раскрытой ладонью. Император окончательно поседел и теперь сиял благородной платиной. Борода его была едва ли короче волос. Он скользнул взглядом по Хеяре, сжал челюсти. Императрица была младше супруга, а выглядела и того моложе из-за больших оленьих глаз и романтичных черт лица. Головы их украшали не триплеты, а золотые лавровые венки.
Правители встали сбоку от гостей и поприветствовали народ. Толпа радостно зашумела. «А где же Омниа? И принц…» — подумала Мэл, пока Император произносил речь.
 
Верховные рядом с правителями Теоса выглядели более чем скромно. Хеяра в белом платье с плащом, едва тронутом вышивкой, и золотыми украшениями. Лариша и вовсе поменяла только саблю с ножнами на инкрустированные драгоценными камнями. Настал их черёд говорить.
— Достойные херувимы, — зычный голос Лариши волной разлетелся по всей площади, — мы пришли к вам с миром и с надеждой. Многие века наши народы существовали бок о бок, встречаясь с такими же напастями и такими же врагами. Да, я говорю о горцах, — по толпе пошли шепотки, некоторые выкрикнули оскорбления джиё. Лиен зажмурилась под полупрозрачной вуалью и опустила голову. Император поднял руку, народ утих. — Не пора ли нам посмотреть в сторону друг друга? — продолжила Лариша. — Садижа — это не только пустыня. Это ещё богатые урожаи и уловы, улучшенные магией растения и животные, искусные мастера, — по кругу площади двигались повозки с дарами.
Здесь всё было лучшее: парчовые ткани, расшитые бисером; изогнутые составные луки в расписных чехлах; ровные зеркала из серебра в богатых оправах; хитрые люстры стеклодувов, приумножающие свет; резная мебель, с узорами из разных пород дерева; экзотические животные и растения. Повозки проехали мимо Императорской четы, и даже Её Высочество не смогла сдержать тихий вздох — она всегда покровительствовала человеческому искусству.
— Хотите ли вы перестать быть мирными соседями и превратиться в друзей, партнёров и союзников?
Достойные херувимы замерли, как суслики. Смотрели поочередно на Верховную Воительницу, на дары и на своего Императора. Тот кивнул. Толпа взорвалась одобрительными криками, аплодисментами, что не стихали, пока делегацию не проводили в ложу под пурпурным настилом.
Мэл чувствовала себя чужой рядом с правителями двух стран. Как будто получила приз, её не достойный. Она вертелась по сторонам, надеясь, что, может, Омниа и принц ждали тут, но их нигде не было.
Крылья грифонов захлопали в небе. Две тени промчались над настилом. Они предстали перед Императором: его законный сын и приёмный. Оба в белых лётных костюмах, на плечах Эдила — пурпурный плащ.
Принц расцветал под вниманием толпы, белозубо улыбался и смотрел так, что каждая херувимка могла поклясться — он разок взглянул и на неё. Черты его лица вызывали в скульпторах если не зависть, то вдохновение. Сколькие из них будут просить запечатлеть его в мраморе, безжизненном и холодном? Но Мэл смотрела на Омниа.
Всё было родное: и тёмные брови с небольшим изломом, придающие его лицу серьёзности, и грустные голубые глаза, верхняя губа, изгибом напоминающая бедуинский лук, нижняя — полная и со шрамиком. Золотые волосы, отросшие уже ниже лопаток. И в то же время исчезла детская пухлость, обточился овал лица, сильнее выделялись высокие скулы. Плечи раздались вширь, наросли мышцы. У Мэл защемило в груди. Он уезжал в Цитадель мальчишкой, а вернулся мужчиной.
Омниа был собран и не глазел по сторонам. Только поднял короткий взгляд на Императрицу и на подругу. Улыбнулся глазами. Вместе с Эдилом взмыл выше.
«Церемониальный поединок», — пронеслось в голове у Мэл. В древности это был бой не на жизнь, а на смерть. Но сейчас всё превратилось в представление, где важнее не победа, а мастерство езды на грифоне, полёта, фехтования и акробатики.
Братья менялись грифонами, переворачиваясь в воздухе и скрещивая клинки. Атаковали, пролетая над соперником вниз головой. Уклонялись, взлетая из седла и, докрутив винты, приземляясь обратно. Вращались в идеальной диагонали, касаясь лишь кончиками мечей. Толпа забылась, что это спектакль, и охала на каждом столкновении. Мэл тоже, закусив губу, наблюдала за Омниа.
В схватке они поднимались вверх, выше и выше, описывая петлю за петлёй. Бойцы превратились в два пятнышка на голубом небе. Лязгнула сталь. Омниа упал плечами назад, летел головой вниз в свободном падении. Все затаили дыхание. Императрица кошкой вцепилась в руку мужа. Мэл не понимала, задумано ли это.