Близнецoвoе Пламя (СИ)

— Он не хочет, чтобы я показывала.
— «Он?» — Хеяра наклонила голову, крупные серьги качнулись. — «Откуда ты знаешь, что это «он»?»
Слова вырвались сами, но теперь Мэл задумалась: она слышала его голос и, наверно, поэтому решила… Стоп. Нельзя затрагивать воспоминание.
— Я просто знаю.
Хеяра выглядела дружелюбно, но Мэл успела заметить её жесткое выражение лица до того, как она натянула маску. Верховная сцепила руки.
— «Думаю, так и есть. Вот видишь, ты так много узнала о видениях с тех пор, как покинула дом», — она подвинула к Мэл табурет и села. — «Мы далеко продвинулись вместе. Подумай, что ещё ты узнаешь, если доверишься мне».
Хеяра положила ладонь ей на колено, отчего Мэл дёрнулась. Хеяра смотрела снизу, её глаза были как никогда близко.
— «Ты вовсе не обязана показывать мне всё», — Мэл чуть привыкла к теплу рук на ноге, но от взгляда с прищуром некуда было спрятаться. — «Скажи: в видении было звёздное небо?»
Повинуясь её ласковому взгляду, Мэл кивнула. Хеяра встрепенулась, украшения зазвенели.
— «Покажи мне только этот кусочек. Ты же хотела поплыть туда?» — Мэл кивнула. — «По звёздам мы сможем узнать, где находятся острова», — Хеяра уже улыбалась. — «Всего. Один. Кусочек» — пальцы стискивали колено.
Можно ли показать видение не полностью? Может, Хеяра останется довольна и не потребует большего? Зачем ей так хочется знать, где острова? Нет, они попадут туда только с Мэл.
— «В этом нет необходимости, Верховная. Я всегда знаю, где они».
Хеяра развернулась, хлестнув кончиком косы Мэл по лицу, и ушла в другой конец комнаты. Когда она обернулась, жесткие тени плясали на её лице. У Мэл екнуло сердце: такой она её ещё не видела.
— «Неблагодарная. Где бы ты была без меня?» — её украшения гремели, как трещотка на хвосте у змеи. — «Я ночами не спала, думая над разгадкой, а тебе для меня жаль какого-то воспоминания».
Мэл замерла, ухватившись руками за края кушетки. Она здесь в зависимом положении, которое держится только на её загадке и благосклонности Верховной. Нужно дышать глубоко. Не чувствовать себя виноватой, не быть удобной.
— «Я благодарна, но помогать мне — это Ваш выбор».
Огонь факелов взмыл выше. Горький запах благовоний вытеснил весь свежий воздух. Мэл не могла совладать с биением сердца.
— «Я увижу его, хочешь ты того или нет».
Хеяра подошла к ней ближе. На мгновение Мэл показалось, что зрачки у неё вертикальные, как у кошки. Она закрыла глаза, ощущая чужое присутствие в своём сознании. Как будто в него снова закрался поток. Он метался туда-сюда, как мышь, загнанная в угол, пока в этом разуме не стало слишком тесно для двоих.
Хеяра отпрянула, будто Мэл была раскалённым углём. «Почему?..» — услышала херувимка отголосок чужой мысли. Факел чадил. По телу пробежали мурашки торжества, а губы непроизвольно растянулись в улыбке. Она уберегла их секрет. Она не подвела его.
Колено прострелило болью. Мэл вскрикнула и скрючилась на кушетке в позе зародыша, обхватив согнутую ногу.
— «Магия жизни может не только лечить», — она слышала Хеяру будто из другого мира.
Мэл тихонько скулила: каждую клеточку разрывало. Слёзы скопились в уголках глаз, одна потекла вниз по переносице. Уж лучше бы это была открытая рана: нет ничего хуже комка боли, запертого в твоём теле.
— «Покажешь мне видение, если захочешь это прекратить».
Мэл стало жарко от гнева. Это не было выбором. Это была пытка.
— Хеяра!
Целительница испуганно повернулась к проходу. В полумраке стояла Лариша: морщина пролегла на лбу, губы сжаты в линию. Хеяра стрелой выбежала из мастерской, пригнув голову, и воительница последовала за ней. Пламя факелов повалилось набок и затухло. Боль отступила.
***
Без вороха звенящих украшений, лёжа у неё на груди, она была хрупкой, как ребёнок. Слёзы Хеяры давно пропитали рубаху, но она всё не успокаивалась — её плечи то и дело вздымались, вторя отрывистым вдохам.
— «Мне так жаль», — мысленный голос тем и был хорош, что всегда оставался ровным. — «Я напугала её до смерти».
 
— «Извинишься», — Лариша распутывала пятернёй косу Хеяры. — «В крайнем случае пообещаешь что-нибудь».
— «Я ведь была на её месте. Как я могла?» — новый всхлип, капли упали на мокрую ткань. — «Я все больше похожа на того, кто сотворил это со мной».
— «Ты совсем не такая», — гладкие пряди скользили между пальцев. — «Не думаю, что он хоть раз раскаивался в содеянном».
Хеяра шмыгнула носом, вытерла руками слёзы со щёк.
— «Посмотри на меня».
Две капельки смолы в обрамлении мокрых ресниц. Лариша провела большим пальцем по острому подбородку.
— «Твой недуг не определяет тебя. Ты гораздо больше, чем твоя болезнь».
Такой была её Хеяра: без загадок она затухала, страсть познания разжигала в ней безумие.
____________________________
А как вам Хеяра ТЕПЕРЬ? Осуждаете или нет? Хотели бы видеть Омниа в истории?
========== Глава 3 ==========
Комментарий к Глава 3
TW: упоминаниие изнасилования, фемицид
Лиен считала высокий потолок тронного зала абсолютной глупостью: такие объемы невозможно было прогреть. Факелы на стенах светили, но не согревали. Прямо как зимнее солнце. Колонны, целиком облицованные лунным камнем, казались тонюсенькими. Стражники расступились. Стук каблуков по узорной плитке раздавался эхом. Даже девушка её роста чувствовала себя крохотной тут.
Время для просителей уже закончилось, и Король Рюдзин сидел на каменном троне, потирая лоб. Его орлиные брови выглядели вечно нахмуренными, делая ещё более грозным скуластое лицо с прямым носом. В иссиня-черный хвост закралась седина. Не столько от возраста, сколько от возложенной ответственности.
Лиен, вопреки ожиданиям, унаследовала внешность отца. Но черты, что красят мужчину, совсем не красят юную деву. Только глаза ей достались от матери — цвета горного озера. Трон королевы давно пустовал.
Лиен поправила белую шубку, из-под которой выглядывало голубое платье, такое узкое, что она не могла сделать полный шаг. Шпильки впивались в голову, удерживая уложенную на макушке косу, оставшиеся волосы спадали на плечи. Весь этот образ смотрелся на ней, как шутовский колпак с бубенцами — на медведе.
— Папа, мы можем поговорить?
Ноль внимания. Только фаворитка, стоящая сбоку от трона королевы, посмотрела на неё и сморщила носик. Лиен не могла поверить, что после исчезновения матери отец нашёл другую.
— Отец, нам надо поговорить.
Он выпрямился. На высокой короне, вторя ему, шевельнулись нефритовые и золотые бусины. Уголки его губ были опущены.
— Говори здесь, А-Лиен[1].
Дочь, стиснув зубы, посмотрела на женщину справа от него. «Если она откроет рот — всё провалится».
— В прошлом году ты сильно понизил возраст посвящения в воины, — Лиен плотнее прижала к себе меловую табличку. — Я внимательно следила за их числом, и последний подсчёт показал, что, — она вдохнула, — только старшие новобранцы уцелели… Пойми, мы не можем посылать на войну детей.
Лицо отца было непроницаемой маской.
— И кто же будет защищать нас, пока юнцы прохлаждаются в тылу?
Лиен напряглась. В Королевстве Лунного Камня каждый воин был на счету: война здесь никогда не заканчивалась. Но принцесса всё продумала.
— Мы можем заключить мир с бедуинками и отозвать силы с этих границ.
— И умереть с голода?
Земли у них было с ноготок, и та — одни горы да леса. Даже отвоёванные у херувимов луга не спасали: на них покушалось Королевство Алмазных Копей.
— Я думала о взаимовыгодных условиях: мы защищаем их от других королевств и разбойников в Тенистом Перешейке и получаем за это дань.
Только учащенный пульс говорил, что Лиен сама в это не верит. Отец подпёр голову рукой, рот его скривился на один бок. Это его улыбка, и она не предвещала ничего хорошего.